на профиле Бена. Вот чем мне запомнился тот вечер – я чувствовала себя удивительно спокойно, зная, что он был рядом.
После фильма Джимми случайно встретил своего друга и стал просить разрешения пойти к нему в гости этим вечером и остаться переночевать. Отец друга убеждал нас, что с Джимми все будет в порядке. Бен посмотрел на меня, и я повторила, что все будет хорошо.
– Ему это пойдет на пользу.
Я слышала, как другой мальчик сказал Джимми:
– Твоя мама такая милая.
И я покраснела. Покраснела, потому что Бен тоже это слышал, и никто из нас не поправил мальчика.
Погода налаживалась, и пасмурное утро уступило место яркому и солнечному полудню.
– Я подброшу тебя домой, Шарлотта. У меня назначено несколько встреч на Литл-Палм-Айленд.
– Это где?
– Примерно в часе езды. Ты никогда там не была?
Я не бывала там.
– На остров можно попасть только на лодке. Там красиво. Ни сотовых телефонов, ни телевизоров.
Я рассмеялась:
– Это объясняет, почему Филипп никогда не возил меня туда.
Бен повернулся ко мне.
– Почему бы тебе не поехать со мной?
– Я не могу.
Я осознавала, что мой отказ вызван причиной очень личной.
– Почему нет?
Я тянула время. У меня была тысяча формальных причин, почему мне не стоит ехать с ним, но и их я не хотела озвучивать Бену. Филипп должен был вернуться в тот же вечер, а райский пляж без телефона не казался мне таким заманчивым.
– Просто поехали, – позвал Бен.
И я не ответила «Да», но также и не сказала «Нет», позволив Бену увлечь себя.
Поскольку на острове не было телефонной связи, я позвонила Филиппу, чтобы сообщить ему, где я буду. На четвертом гудке он ответил тихим и неразборчивым голосом.
– Я тебя разбудила?
На заднем фоне раздавались размеренные гудки, которые показались мне странно знакомыми.
– Филипп, где ты находишься?
– Извини, я вынужден говорить шепотом. Я на церемонии открытия нового больничного крыла в Атланте.
– Я думала, ты в Нью-Йорке, – растерянно сказала я.
Он послал мне воздушный поцелуй и сказал, что должен выключить телефон.
– Я люблю тебя, Чарли.
И он отключился.
Бен спросил, все ли в порядке, но у меня не было ответа на этот вопрос.
– Я думала, он в Нью-Йорке, а он в Атланте.
Такое случалось все чаще, и я сделала себе мысленную заметку, что нужно позвонить Элизе и уточнить маршрут Филиппа.
* * *
Большую часть дороги до Литл-Палм-Айленда мы молчали. Я прижалась носом к окну и наблюдала, как вдалеке то и дело мелькал океан. «Прокат гидроциклов». «Мир ракушек». «Лучшие пироги с лаймом во Флорида-Кис».
– Представляешь, в одном этом районе Кис больше магазинов для дайвинга, чем во всей стране, – сказала я. – Думаешь, неподтвержденный факт в духе Филиппа?
– Сари и я прошли сертификацию вместе, – произнес Бен тихим голосом. – На Гавайях.
Я взглянула ему в глаза:
– Я тебя расстроила?
– Все в порядке, Шарлотта. Делать вид, будто ее никогда не было, это еще хуже.
– Но я не хочу тебя расстраивать.
Он отвел взгляд от дороги и посмотрел в мою сторону.
– Ты сама поймешь, если расстроишь меня. Ты уже говорила со своим отцом?
– Нет. Он звонил. Я не брала трубку. Он не оставляет сообщений, а я не знаю, что ему сказать.
Задавая вопросы вслух, я смотрела в окно в поисках ответов.
– Он хочет, чтобы я его простила? Как я могу его простить? Как ты думаешь, что такого он может сказать мне, чтобы загладить вину за годы отсутствия?
Бен думал об этом. Размышлял, как вообще какой-либо родитель может просто взять и уйти от ребенка, поднять якорь и бросить его где-то в другом месте. Это было противоестественно, но, увы, это произошло.
– Я не из тех, кто выступает за всепрощение, – начал он.
– Это совершенно разные вещи.
– Позволь мне закончить. Я много думал о письме.
Я рада была слышать это.
– Когда в жизни случаются неожиданности, тебе приходится принимать важные решения. Ты можешь оставаться злой и опустошенной, а можешь двигаться в направлении спокойствия. Это выбор между жизнью и смертью. Выбери путь, который даст тебе возможность почувствовать себя живой.
– Я уже так долго жила без него.
Он посмотрел на меня с глубоким и искреннем сочувствием в глазах.
– Тогда позволь ему стать частью следующей главы своей жизни.
* * *
Литл-Палм-Айленд был настолько изумительным, что в каком-то смысле даже показался ненастоящим.
Небольшая лодка доставила нас на уединенный остров, окруженный бирюзовым океаном. Белоснежный пляж был усеян пальмами, а среди тропических цветов острова прятались бунгало с соломенными крышами (без телефонов и телевизоров!). Но истинное очарование острова заключалось в его естественной красоте: умиротворяющая тишина, скачущий по песку рифовый олень, обед под ослепительным небом за пляжным столиком на двоих.
Персонал поприветствовал Бена и его гостью, предлагая нам воспользоваться многочисленными удобствами острова. Пока Бен участвовал в собраниях, я нашла подвешенный на деревьях гамак с видом на океан и устроилась в нем с книгой. Легкий ветерок отгонял жару, и в какой-то момент я закрыла глаза и уснула.
Меня разбудило нежное прикосновение лепестка цветка к моей руке.
– Можно к тебе присоединиться?
Я подвинулась, и Бен забрался в гамак, оказавшись рядом со мной.
– Мне здесь нравится, – сказала я ему.
– Я знал, что это место придется тебе по душе.
Природа острова была такой чарующей, что нам не хотелось разговаривать.
Вместо этого мы смотрели на океан и на летающих над нашими головами птиц. Подошел официант и предложил нам выпить. Чем больше мы лежали в тишине, тем ближе я становилась к Бену.
Позже нас пригласили на дегустацию в ресторан с другими шеф-поварами, и Бен кормил меня с вилки всеми блюдами по очереди.
– Закрой глаза и угадай, что это за вкус.
Я следовала его указаниям, а он клал мне в рот различные кусочки. Какие-то вкусы я узнавала сразу – клубника… кинза – а другие были для меня загадкой.
– Теперь моя очередь, – сказала я, и тогда Бен зажмурился и приоткрыл рот, чтобы попробовать окуня в медовой глазури. Я задержалась дольше, чем следовало бы, внимательно рассматривая ресницы, форму скул и гладкость губ. Он открыл глаза и заметил, что я его разглядываю. Мои щеки залились легким румянцем, и мы замерли, глядя друг на друга, пока он не расплылся в улыбке.
Мне нравилось наблюдать, как Бен менялся, когда дело касалось еды. Он становился более оживленным, у него загорались глаза. Ко мне подошла женщина, одна из присутствующих шеф-поваров.
– Я
