Взяв у Тамары ведро, он начал хозяйственным мылом отстирывать веревку. Сменив пару раз воду, он стал вешать веревку на старое место.
Вернувшаяся с пляжа Магда увидела его за этим занятием и сострила:
— Зачем тебе веревка? Уж не собираешься ли ты повеситься на ней от тоски? И где это твой сосед, женишок наш? Что-то его третий день не видно?
Федя ничего не ответил ей, удивившись тому, что Тамара не рассказала о случившемся своей подруге.
Вечер он провел в своей комнате, поражаясь, что, несмотря на волнения и пребывание на солнце, у него нет головных болей. То ли он, как когда-то говаривал Мишка, адаптировался, то ли стрессовая ситуация отодвинула его болезнь на третий план.
Он уснул с мыслью, что завтра, наконец, пойдет на пляж и с этого дня будет полноценно отдыхать.
Но настало утро, взошло солнце, и в дверь постучали. На пороге стояла хозяйка и какой-то небритый мужчина с сумкой через плечо.
Мужика не надо было представлять. Это был Мишкин брат. Те же глаза, тот же овал лица, только, в отличие от младшего, старший не выглядел богатырем. Видимо, работа в шахте не предполагала таких мышц, как у младшего.
— Валера, — сказал мужик и протянул руку.
— Федя, — ответил Внучек, предполагая, что ему придется выдержать еще один допрос… Но этого не случилось. Наверное, хозяйка уже сообщила кое-что о Мишке.
Федя передал Валере вещи брата и оставшиеся деньги. Валера, не считая, бросил их в сумку и сказал:
— Я подожду здесь, хозяин сейчас соберется, и мы поедем в прокуратуру.
Через четверть часа появился хозяин, но и Феде, и Валере было ясно, что в таком состоянии с ним можно было ехать только в вытрезвитель. И одно только было непонятно: с утра он успел набраться или не протрезвился с вечера.
— Михалыч, — сказал хозяину Федя по-свойски, — отдохни малость, мы тут с Валерой договорились вдвоем к следователю съездить… Я уже там был, дорогу знаю…
Выходя на улицу, они столкнулись с хозяйкой, которая без слов все поняла и бросила на Федю благодарный взгляд…
Пока ехали на автобусе, разговорились, и Валера объяснил, почему он сумел так быстро прилететь в Сочи. Оказалось, что он был в Москве в отпуске. Его жена, получив телеграмму, позвонила в Москву, и он в тот же день поехал в аэропорт.
В коридоре прокуратуры они увидели троих молодых парней, сидевших у дверей кабинета следователя. Это были вчерашние Федины знакомые. Правда, сегодня на их лицах не было наглости, на вхождение Феди и Валеры в кабинет они никак не отреагировали.
Федя представил следователю Коломийца-старшего и вышел на улицу, не желая ждать в коридоре и слушать разговоры упомянутой троицы.
Валера, однако, быстро присоединился к нему.
— Едем в морг, — сказал он.
— Зачем? — возразил Федя. — Я знаю, что там нам скажут: приезжайте с гробом и свидетельством о смерти… Ни того, ни другого у нас нет.
— Ты прав, хозяйка мне адрес столяра дала.
— Я слышал о нем. Тамара говорила, что у него золотые руки.
— Золотые руки, золотые руки, — задумчиво произнес Валера, когда они входили в автобус, — руки руками, а где в Сочи дерево взять. Сочи — что тундра…
— Есть у него дерево, — успокоил его Федя, — этот столяр работает сторожем в дендрарии… Может быть, он пользуется выбракованными деревьями.
Со столяром договорились быстро. За божескую цену для лета тысяча девятьсот девяносто третьего года он взялся к завтрашнему дню сделать гроб и ящик и тут же порекомендовал другого специалиста, который мог бы гроб оцинковать и опаять. Столяр тут же позвонил ему, сообщил размеры и назвал Валере цену.
Обратно возвращались на такси: Валера прикинул расходы, денег должно было хватить.
— А с деньгами, — сказал он, — мы все сделаем… Это Мишкины.
И точно, деньги делали чудеса. Свидетельство о смерти они получили без очереди. Съездили в морг, договорились о времени, когда завтра приедут за телом… В морге им сообщили «таксу за приготовление тела к дальней дороге». Мужичок в клеенчатом фартуке и с опухшей физиономией предложил им сразу же договориться с ребятами из «скорой», чтобы они довезли гроб до аэропорта.
— Всего шестьдеся штук, — сказал он, — пятьдесят ребятам, десять мне — за посредничество.
— Годится, — ответил ему Валера.
Когда Валера в очередной раз стал ловить такси, Федя предложил ему ехать автобусом.
— Я понимаю, что шахтерская зарплата позволяет жить красиво, но…
— Я эти деньги Мишке на свадьбу собирал и хранить их не хочу.
— Значит, Мишка не шутил, когда говорил, что поедет к теще в Н-ск.
— Не шутил, у него действительно в Н-ске и теща, и невеста.
— Да-а, дела…
— Следователь спрашивал меня, не познакомился ли Мишка в Сочи с какой-нибудь женщиной, не было ли у него недоброжелателей в Воркуте и не известно ли мне, что-нибудь о них…
— И что ты сказал?
— Что я ему мог сказать… Не мог Мишка здесь с бабой познакомиться. И не потому, что через месяц жениться собирался… Как он сам говорил, комплекс у него… А комплекс — от болезни… Псориаз у него с детства. И он этого очень стеснялся, особенно после того, как его в армию не взяли…
— А мне показалось, что он служил на флоте, — сказал Федя, видя что Валере тяжело дается разговор в виде монолога и пытаясь перевести его в диалог, в котором, как известно, нагрузка ложится на двоих.
— Лет шесть назад сказал ему один дерматолог, что есть единственное средство от псориаза — юг… Мишка поехал, и ты знаешь, получилось. Излечиться он не излечился, но с загаром эта штука стала почти незаметной. После этого он помешался на Сочи. Говорил, что после каждой поездки ему становится все лучше и лучше, и настанет такое время, когда он будет нормальным человеком. С тех пор он стал следить за собой, качаться на тренажере… Но комплекс остался, и он, при всех своих мускулах, был далеко не Дон Жуан… Так что сомнительно, чтобы он да познакомился здесь с кем-либо.
— Познакомился же он со своей будущей женой, — сказал Федя, обиженный столь заниженной оценкой Мишки его старшим братом.
— А-а, — только и произнес в ответ Валера.
Федя хотел поспорить, но сдержался, так как понял, что Валера был Мишке не только братом, но и отцом, а значит, Мишка для него на всю жизнь останется ребенком и несмышленышем. Где уж такому познакомиться в Сочи с женщиной.
Разговор происходил в такси. Они уже подъезжали к дому, когда Федя спросил:
— А кем работал Мишка?
— Машинистом, — ответил Валера.
— Машинистом? — удивился Федя.
— Да, — сказал Валера и умолк, так как машина остановилась у дома. Он рассчитался с водителем и продолжил: — Машинистом сцены. Есть такая должность во Дворце культуры профсоюза горняков, и должность эта никакого отношения к тепловозам, электровозам и врубовым машинам не имеет. Так называют человека, который выставляет декорации к спектаклям… Правда, иногда Мишка представлялся художественным руководителем, но делал это в шутку, да и то там, где его не знали… В Сочи, я думаю, музыкальные руководители сейчас не в цене, и уж если пускать пыль в глаза, то нужно представляться коммерсантом, предпринимателем…
— А как он представился своей будущей жене? — вырвалось у Феди.
— Ей не было нужды представляться. Она приезжала с театром на гастроли… Там они и познакомились… Не возражаешь, если я у тебя передохну и переночую?
Однако отдыхал Валера недолго. Побыв в комнате с полчаса, он взял сумку и ушел в город.
Вечером он вытащил Федю под навес, где за столом уже сидели Тамара с мужем, Магда и двое других отдыхающих: пожилая супружеская чета, которую Федя мельком видел несколько раз во дворе.
На столе было блюдо с салатом из огурцов и помидоров, тарелка с колбасой, фрукты, две бутылки водки, стаканы и не было вилок. Это был поминальный ужин по Мишке.
Слово взял хозяин. Он долго и бессвязно о чем-то говорил, пока не вмешалась Магда.
— Упокой его душу со святыми, — сказала она, и все выпили… При этом хозяин попытался, как обычно, чокнуться с присутствующими, но легкий шлепок по руке, сделанный Тамарой, остановил его.
Выпили по второй, однако не разговорились и даже не оживились. Когда же была выпита третья чарка, пожилая чета, сославшись на усталость, ушла, за ними, всплакнув, отправилась и Магда. За столом осталось четверо. Говорить было не о чем… Но разговор все-таки был, странный разговор. Хозяин время от времени спрашивал Валеру, где он работает, и присутствующие выслушивали ответ, после этого хозяин предлагал выпить, чтобы, таким образом, помянуть Михаила. Спустя минуту-другую хозяин опять спрашивал Валеру о том же, а когда гость, уважая хозяина, отвечал, но уже в сокращенном варианте, снова предлагал выпить и, таким образом, помянуть Михаила. Так продолжалось долго, пока хозяин не переключился на Федю, увидев, что в его стакане нет водки.
