люди лгут, это, наверно, тоже своеобразный дар — смотреть в глаза и говорить неправду. Не чувствовать угрызений совести, не задумываться о том, что поступаешь плохо. Кого я обманываю, я сама не лучше. Лгала всем, что вылечилась, матушке, сестре, отцу. Предала доверие родных, смалодушничала, боясь новых экспериментов над собой в злосчастном пансионе. Хотела прекратить пытки над телом и душой, вернуться к нормальной жизни. Я видела, как отец переживал за меня, искал все доступные сведения в надежде помочь дочери. Может, моя ложь не так уж и плоха, если всем стало от нее легче. Я убила двух штырей разом: избавила себя от пансиона, а родных — от переживаний за меня. Вот и ложь Климе может оказаться благом.
Чемодан тренькнул колесами, упершись в порог общежития. Я приподняла его и выкатила на ступени перед входом. Час выделенного мне времени быстро утекал, и я торопливо зашагала к площади, везя за собой поклажу. Дорожки возле зданий постепенно заполнялись студентами. Фигуры некромантов в черной форме двигались медленно, словно плывя где-то между миров. Желтые менталисты всматривались в других, анализируя движения, жесты, читая мысли. Живые, веселые ведьмочки в синем перешептывались, обсуждая парней. Боевые бурые передвигались глыбами, чеканя шаг. Я рассматривала студентов. Одинаковые и такие разные. Форма академии уравнивала статусы, важные только в светской жизни. Может, вот эта девушка в синей форме — чья-то служанка, а здесь она — великий маг с сильным даром. А тот невысокий парень в желтом — барон с несколькими особняками и огромным наследством. Все разные, но такие одинаковые, стремящиеся к лучшей жизни, имеющие свои цели и желания. Отец правильно поступил, когда дал возможность обучаться обычным людям без титулов и земельных наделов. Все в мире относительно: происхождение, бедность, богатство, сила дара и даже ложь, которая может оказаться благом.
В отдалении зазвучали возмущенные голоса со знакомыми нотками:
— Что за нравы здесь!
— Немедленно проводите меня к ректору!
Я огляделась, высматривая, откуда доносятся эти возгласы. За студентами разглядеть нарушителей спокойствия не удавалось. До занятий осталось совсем немного времени, и прозвучавший первый звонок это подтвердил. За считаные минуты огромная площадь опустела. Я спокойно двинулась к воротам академии с намерением встретить там профессора.
— Я буду жаловаться! — послышалось снова. — У меня допуск, моя дочь учится здесь! А это ее жених и родная сестра!
Я замерла в ступоре.
У самого выхода из академии стояли моя матушка, Матильда и смутно знакомый мне парень. Графиня Каллийская рассказывала уборщику академии о своих правах и вопрошала, почему ее никто не сопровождает к дочери. Я же, с чемоданом, открыв рот в изумлении, смотрела на родню, лихорадочно соображая, как незаметно скрыться. Опоздала!
— Анна-Лея! — взвизгнула Матильда, указывая на меня рукой в белом кружеве перчатки.
Все четверо разом повернулись в мою сторону.
Мужчина с метлой в руках, стоявший рядом с моими родственниками, облегченно выдохнул, а родительница, подобрав белоснежный подол шубы, двинулась ко мне. За ней следом — сестра в золотой накидке с капюшоном и с высокой прической. Золотистые носки ее туфель то выглядывали из-под пышной юбки, то прятались под ней. Куда она так нарядилась? Смутно знакомый парень замешкался, но матушка его подбодрила:
— Оррис, мальчик мой, не отставай!
Оррис? Да это же сын нашего соседа, разорившегося барона. Отец, чтобы помочь молодому аристократу, иногда поручал ему вести дела, касающиеся образования в деревнях, и оплачивал его работу. Он-то откуда здесь?
Не дойдя до меня несколько метрин, родительница не сдержалась и заговорила:
— Анна-Лея, как ты можешь!
Я тяжело вздохнула. «Началось…»
— Что за внешний вид? — Матушка остановилась и оглядела меня с брезгливостью. — Что с твоей прической? О богиня, а руки! Где твои перчатки, чтобы скрыть отсутствие маникюра?
Я присела в реверансе, приветствуя графиню.
— Здравствуйте! Какими судьбами вы здесь? Где отец? — Я посмотрела вокруг в надежде, что он тоже приехал с ними и смягчит нравоучения своей супруги.
— А куда ты собралась? — вступила Матильда. — Зачем тебе чемодан?
— Действительно, Анна-Лея, — вопросительно уставилась на меня родительница.
— Я… Мне надо…
— У эйты Каллийской важное задание от академии. — Строгий голос некроманта ответил за моей спиной.
Я обернулась и встретилась с Арком глазами. Профессор коснулся моего плеча и взял чемодан. Я испытала внезапное облегчение и одновременно почувствовала напряжение. Он не отводил от меня взгляда, непонятного и волнующего.
— Приветствую вас… — несвойственно для себя начала матушка.
— Доброе утро, графиня, — перебил мою мать профессор, переключая внимание на нее, а она, вот это чудо, сделала реверанс и не стала учить его манерам. Склонила голову, словно на приеме у короля. Перевела взгляд на меня, затем снова на Арка. Засуетилась, замешкалась, не понимая, как реагировать.
Мое недоумение передалось сестре.
— Матушка, вам плохо?.. Вот до чего ты довела родителей! — метнула в меня молнию Мати. — Разгуливаешь в таком виде, позоришь доброе имя рода Каллийских! Мало того, встречаешь своего жениха ненадлежащим образом!
Единственным кроме некроманта мужчиной, могущим сойти за моего жениха, был Оррис. Все разом уставились на него. Его глаза забегали, пытаясь ухватиться взглядом за что угодно, только бы не смотреть на нас. У парня не было и шанса сопротивляться напору графини в смысле нашей с ним будущей свадьбы. Думаю, он и не пытался, судя по тому, как дрожал от малейшего ветерка.
Матушка повернулась к Мати и строго сказала:
— Матильда, будь скромнее, — улыбнулась самой приветливой улыбкой и обратилась ко мне: — Девочка моя, мы за тебя переживали. Ты не отвечала на вызов. Мне ничего не оставалось, как приехать и убедиться, что с тобой все в порядке.
— Я…
— Прошу прощения, эйта Каллийская, — вмешался Арк. — У нас мало времени. В следующий раз, прошу, предупреждайте о своем визите в академию заблаговременно. Пойдемте, Анна-Лея, — взглянул на меня и под ошарашенным взором сестры и заискивающим матери взял меня под локоть и повел к воротам.
У меня не гнулись ноги. За нашими спинами Мати отмерла первой и шепнула графине, думая, что нам не слышно:
— Какой нахал! Это нельзя так оставлять. Какой позор!
— Угомонись, Матильда, — одернула ее та.
Глава 16. Дорога
В карете Арка мы миновали улицы Морены и выехали за пределы столицы. Расписные окна домов, завлекающие вывески-иллюзии, шум курортного города остались позади. Брусчатка сменилась бездорожьем, но поездка не создавала неудобств — подверженный магическому
