Чиновник с сожалением покачал головой.
– Не имею ни малейшего понятия.
– Что ж… – Алексей спрятал золотой в карман и вручил чиновнику визитную карточку на имя Перрена. – Если вспомните что-то еще, вот моя карточка. Я остановился в гостинице «Клеопатра».
– Кажется, – объявил Каверин вечером Полине, – мы продвинулись вперед. Наш Мертель получал письма из французского Раматюэля.
– Никогда не слышала о таком месте, – призналась его спутница. – Сейчас достану карту, и мы посмотрим, где оно находится.
– Я уже посмотрел. На средиземноморском берегу. Раматюэль – крошечная деревушка, так что на местной почте наверняка должны помнить, кто именно отправлял письма в Италию.
– Это если мы захотим искать адресата, – деловито ответила барышня Серова. – Хотя господин Видок больше интересовался личностью самого Мертеля.
Алексей ответил, что поисками Мертеля займется завтра. Ему не хотелось признаваться, что, поговорив с Веспуччи, он отправился просто гулять по Риму, и что во время прогулки ему было хорошо, как никогда прежде.
– А вы? – спросил молодой человек. – Как вы провели время?
– Я даже не обедала, – призналась Полина. – Была в соборе Святого Петра и в папских музеях, обошла их все, а потом отправилась в замок Ангела. Меня сначала не хотели пускать, это же вроде как крепость, но я настояла.
Алексей улыбнулся: вот уж в чем он даже не сомневался.
– И как ваши впечатления?
– Впечатления? – Полина возмутилась: – Просто ужасно! Внутри устроили казармы. В стенах дырки – видно, что там были мраморные плиты или еще какие-то украшения, но их давным-давно содрали. Кое-где сохранились росписи, не знаю уж, каким чудом. Росписи, впрочем, малоинтересные, шестнадцатого века, наверное. Но вид на мост, на Тибр прекрасный! Хотя сам Тибр неописуемо грязен, – добавила она обиженно. – В замке две статуи ангела, одна на самом верху, а другая – во дворе. Ангел, который во дворе, мраморный и с железными крыльями. Представляете? Я, как его увидела, сразу же подумала: что-то в нем есть микеланджеловское, но работа не Микеланджело, конечно. И там был один англичанин…
– Полина Степановна, – перебил ее Алексей, – а как вы видите, Микеланджело это или нет?
– Да очень просто, – отмахнулась Полина. – У него мрамор – словно и не мрамор вовсе, а что-то такое, знаете ли, податливое невероятно. Все складочки, все мелкие детали – совсем как в жизни. Трудно объяснить, надо самому видеть. Ну так вот, я все ходила вокруг ангела с железными крыльями, а там оказался англичанин, профессор, его тоже пустили внутрь, и он мне сказал, что статую ученик Микеланджело делал. Я угадала, понимаете? – Лицо ее сияло восторгом. – А крылья железные – потому что не хватило мрамора. Решение вроде бы и корявое, неудачное, но в то же время – чудесно, просто чудесно!
– Я вижу, вам очень запомнился этот ангел, – улыбнулся Алексей. – Ну а как вам знаменитые папские музеи?
– Что-то у меня не сложилось с Аполлоном, – призналась Полина. – То ли прическа его не нравится, то ли змея рядом с ним, но – не сложилось. В галерее смешная картина Берреттини. Кажется, «Давид, разрывающий пасть льву». Стоит этакий белокурый нарумяненный Давид, великосветский, я бы сказала, но – в косматой шкуре. Гермес, я имею в виду статую, бесподобен. И Эрот с длинными волосами, говорят, что работы Праксителя. А цезаря Августа скульптор явно терпеть не мог, вот и сделал величественную с виду статую, но оставил оттопыренные уши, словно в насмешку. В Сикстинскую капеллу надо ходить с биноклем – там такие тонкие детали в росписях. А Рафаэль… Нет, не люблю я его, и все тут. Что-то в нем есть приторное, что ли. Или не приторное, а…
И Полина стала объяснять, что именно ей не нравится в Рафаэле, закончив словами, что он какой-то чересчур правильный, а потому безжизненный. И еще добавила:
– Очень большое мастерство, но этого все-таки мало.
– Я сегодня дошел до Испанской площади, – сказал Алексей, чтобы похвастаться хоть чем-нибудь.
– А я в ней разочаровалась, – тотчас же отозвалась Полина. – Тесная площадь с лестницей, и фонтан в виде лодки некрасивый. Наверху лестницы древний египетский обелиск, а на обелиске крест – зачем? Или уж одно, или другое. Завтра еще погуляю по Риму, а потом поеду в Тиволи. Тот профессор очень рекомендовал посмотреть там виллу Адриана и фонтаны Эсте, особенно фонтаны. – Барышня поглядела на своего спутника. – А вы, Алексей Константинович, продолжайте работу. Мне кажется, у вас хорошо получается.
Каверин вздохнул и ничего не ответил.
Наутро Полина снова укатила осматривать достопримечательности, а Алексей отправился во французское посольство, чтобы попытаться там навести справки о месье Мертеле. Однако помочь ему не смогли. Либо тот жил по подложным документам, либо так давно обосновался в Риме, что в посольстве его каким-то образом упустили из виду.
Алексей обошел со своими помощниками все гостиницы и места, где предпочитают селиться прибывающие в Рим французы, но следов таинственного адресата не обнаружил. Однако его упорство было вознаграждено совершенно иным образом. В один из дней, когда Полина исследовала римские церкви, к Алексею наведался синьор Веспуччи, почтовый чиновник, который привел с собой молодого сослуживца, пухлого и плешивого. Синьор Веспуччи робел еще больше, чем обычно, но, очевидно, мысль о вознаграждении прибавляла ему смелости.
– Это синьор Маурицио Бланки, мой коллега, – представил визитер спутника. – Я разговаривал с ним о месье Мертеле, и он, кажется, знает, где его искать. Потому что оба покупали фрукты в одной лавке…
Радости Алексея не было границ. Офицер щедро вознаградил обоих чиновников, и те тотчас же проводили его к хозяину лавки, о котором шла речь.
– Il signor francese? Si…[16] Он живет где-то напротив церкви. Но я уже давно его не видел. Несколько месяцев, наверное…
Алексей отблагодарил хозяина звонкой монетой, отпустил чиновников и отправился опрашивать владельцев домов напротив церкви, которую ему указали.
Во втором доме хозяйка, необъятных размеров дама, сразу же вспомнила il signor francese:
– А! Синьор Карон! Да, он жил у меня, но съехал в конце февраля.
Алексей объяснил, что знаком с братом синьора Карона, и тот ему говорил, будто его родственник жил в Риме в прекрасном доме, с замечательной хозяйкой. И добавил: может, он сам теперь снимет эту комнату? Нельзя ли ее посмотреть?
– А что за человек сам синьор Карон? – спросил молодой человек у хозяйки, уже поднимаясь с нею по лестнице. – Мой знакомый – общительный весельчак, но он мне рассказывал, что брат его совсем другой.
Хозяйка махнула рукой.
