Внимание к английским хулиганам выросло. Еще больше журналистов отправилось в Италию – фотографов, репортеров. Откуда их вообще столько? Мне позвонил друг, журналист. Он рассказал, что невозможно найти номер в гостинице. Как будто шли выборы президента, или война, или стихийное бедствие: в город хлынули все.
Утром я скупил все газеты – десять, пятнадцать, еще больше – на разных языках. Мэр Турина требовала, чтобы полуфинал был перенесен в другой город – где угодно, только не в Турине. «Пожалуйста, избавьте нас от этих фанов», восклицала она. Ей вторили бизнесмены: «Пожалуйста, избавьте нас от этих фанов!» В Турине вывешены камерунские флаги: все болеют за Камерун.
Англия выиграла. Английские суппортеры возвращались в Турин.
Я заказал билет в Турин. Но буквально за день я впал в депрессию – тяжелую, жестокую депрессию. Мне снова мерещилось бесконечное пиво, бесконечные песни, бесконечные голые торсы и татуировки. Мне снова придется разговаривать со всеми этими уродами. На меня снова будут ненавидяще смотреть владельцы итальянских магазинов, отцы маленьких детей, одетые в черное женщины. Мне не давала покоя мысль, что вся страна сейчас пересматривает одно и то же видео, запись финального матча Кубка Чемпионов «Ливерпуль» – «Ювентус», и все из-за этих уродов.
Мой рейс был в шесть утра. Я посмотрел на себя в зеркало. Я вспотел. Кожа приобрела серый оттенок, а на лбу блестели капельки пота. Я стоял так десять или пятнадцать минут. Пот потек со лба по бровям и заливал глаза. Меня тошнило.
Я опоздал на самолет.
Следующий улетал через два часа. Я позвонил в Турин своему другу – и разбудил его: вчера вечером там были беспорядки до трех утра.
Да, сказал он, были беспорядки. В городе очень напряженно.
Нет, сказал он, это не с немцами. С итальянцами.
Да, сказал он, сегодня вечером опять будут беспорядки. Почему я еще дома?
Нет, решил я окончательно. Нет, я не поеду. Я не смогу. Это невозможно.
Вечером было не так уж много беспорядков. Драка на вокзале и потом еще одна, на какой-то площади. Настоящие беспорядки были в Англии – после того, как сборная проиграла, по всей стране «парни» высыпали из пабов и принялись крушить все вокруг, разъяренные, накачанные своим жалким национализмом. Они были пьяны. Одиннадцать вечера, Англия проиграла: «парни» вышли на тропу войны. Дрались в Харлоу, Стивенэйдже и Норвиче. Дрались в окрестностях Бирмингема. Дрались в пригородах Лондона – Кройдоне, Финчли, Актоне. Дрались в трех кварталах от моего дома в Кэмбридже. Везде одно и то же: разбитые витрины, горящие машины. Особенно немецкие. Один немецкий подросток был зарезан насмерть.
