Поэтому предпосылки для начала радиоигры для дезинформации секретной службы противника в этом случае были необычайно благоприятными. Разумеется, эта возможность использовалась соответствующим образом. Радистка работала надежно на своих немецких хозяев. Несколько месяцев спустя родился ребенок. По желанию матери командир подразделения фронтовой разведки взял над ними шефство. Радиоигры в последние годы на тайном фронте стали важнейшими источниками сведений о вооруженных силах противника и его замыслах. Одновременно они, как уже говорилось, служили инструментом для его дезинформации.
Но не только фронтовая разведка, вышестоящие штабы также нередко пытались ввести в заблуждение противника, в особенности когда дело касалось утаивания оперативных замыслов. Для этой цели группы армий и отдельные армии время от времени проводили настоящую перегруппировку. И у советской разведки складывалось вполне определенное мнение о замыслах германского командования, когда его шпионы будут сообщать об этих маневрах.
Так, 2-я армия генерал-полковника Вейсса[40] в июле 1943 года под Курском перед операцией «Цитадель» симулировала крупное наступление для оттягивания сил противника от района действительного наступления. Именно с этой целью осуществлялась переброска частей и перевозка их по железной дороге, оборудовались помещения для штабов, которые на самом деле были не нужны, и даже прокладывались дороги, совершенно бесполезные для подлинных скрытных задач армии. Впрочем, задействованные войска проводили эти маневры согласно ложным радио- и телефонным переговорам. С уверенностью можно было рассчитывать на то, что службы радиоперехвата противника прослушивают эти радио- и телефонные переговоры, а рассеянные по всей территории шпионы, наблюдая за маневрами, станут доносить о них своим хозяевам. Тогда дезинформация противника удастся.
У групп фронтовой разведки «Восток III» помимо уже описанных возможностей имелась еще одна для получения информации об оперативных замыслах командования противника. Обрабатываемые шпионские задания, которые давала советская разведка своим агентам, позволяли по меньшей мере постоянно устанавливать, какими объектами и районами интересуется противник.
Чем больше удавалось арестовывать агентов и обрабатывать их разведывательные задания, тем четче вырисовывался круг преследуемых противником разведцелей и территориально районы наибольшей концентрации агентов противника. В районах позади германского фронта, которые он хотел захватить, противник имел обыкновение засылать шпионов в массовом количестве перед тем, как начинал наступление. Руководство фронтовой разведки «Восток III» на основе планомерной оценки нередко было способно предсказывать, откуда следует ожидать следующее наступление русских.
Советская секретная служба — не единственный противник групп фронтовой разведки на оккупированных восточных территориях. Уже в начале 1942 года, когда подразделения фронтовой разведки оперировали на захваченной русской территории, английская Интеллидженс сервис в Польше и тогдашнем протекторате Богемия и Моравия выбросила агентов-парашютистов — поляков и чехов, в большинстве своем военнослужащих ВВС, используемых на родине для шпионажа и диверсий. Особенно они должны были уделять внимание ударам по железнодорожным узлам и военным коммуникациям, но в значительной мере вести и разведывательную деятельность и результаты доносить по радио в Лондон.
Одна из групп, руководимая из Лондона, провела в мае 1942 года в Праге покушение на Рейнгарда Гейдриха, тогдашнего имперского протектора Богемии и Моравии. Всех участников вместе с главарем Габчиком удалось арестовать. Второй член группы, Карел Курда, чех-эмигрант, заявил, что лондонские хозяева противились покушению, поскольку опасались жестоких репрессий против населения. В этом они не заблуждались. Главное управление имперской безопасности провело массовые карательные мероприятия.
Но и они не могли воспрепятствовать тому, что в Польше и на территории бывшей Чехословакии все увеличивалось число шпионов, диверсантов и террористов противника. Подразделения фронтовой разведки не участвовали в карательных мероприятиях и мерах безопасности, проводимых Главным управлением имперской безопасности. Тем не менее они расследовали дела арестованных на польской и чешской территории вражеских агентов. Это было необходимо хотя бы только для мер безопасности управлений фронтовой разведки и школ по подготовке агентов, расположенных в этой местности.
На оккупированных польских и чешских территориях группы фронтовой разведки также добивались некоторых контрразведывательных успехов. Но их главный район боевых действий располагался поблизости от фронта. Месяц за месяцем разыскивали они там тысячи и более вражеских агентов. Несмотря на это, число шпионов, диверсантов и партизанских отрядов росло. Советская разведка была в состоянии на место каждого арестованного агента засылать двух-трех новых. Потери же в подразделениях фронтовой разведки во многих случаях вообще было нечем восполнить.
Так соотношение сил между группами фронтовой разведки и полчищами агентов от месяца к месяцу становилось неблагоприятнее. Однако военнослужащие фронтовой разведки при постоянно возрастающих потерях исполняли свой долг, пока военное поражение германских армий не разметало выживших.
Еще раз о КО на Ближнем и Дальнем Востоке
КО на Ближнем и Дальнем Востоке, действовавшие до конца войны, существуют и поныне.
Первое небольшое отделение на Ближнем Востоке абвер открыл в начале 1941 года в Тебризе, административном центре провинции Восточный Азербайджан на северо-западе Персии. Его руководитель, майор Шульце-Хольтус, работал под прикрытием должности секретаря местного немецкого консульства. Его пребывание в Тебризе оказалось кратковременным. Когда английские и советские войска в августе 1941 года вошли в Персию, Шульце-Хольтус, его жена и другие немцы были интернированы в Ширване под Тегераном.
Далее ему вместе с женой удалось бежать из лагеря для пленных. После авантюрного побега они попали к кашгаитам, воинственному племени на юге Персии. Оттуда жена Шульце-Хольтуса, переодетая в местные одежды, через Курдистанские горы пробралась в Турцию, явилась в одно из немецких учреждений и предложила, чтобы на самолете послали двух людей для поддержки майора и его гостеприимных хозяев в Южной Персии.
Вскоре после этого английские войска окружили Шульце-Хольтуса и его верных друзей. Развернулась буквально настоящая маленькая война за одного человека. Англичане были вынуждены всерьез использовать личный состав и технику, поскольку кашгаиты защищали своего гостя. В конце концов им не осталось ничего иного, как ввиду превосходства англичан выдать Шульце-Хольтуса.
Его семья образцово выполнила свой долг. Вдали от родины и без всякой связи с ней они действовали на свой страх и риск, чтобы служить Германии, насколько это позволяли обстоятельства.
Отдел «КО Ближний Восток» в Анкаре с отделением в Стамбуле, как уже однажды упоминалось, открылся только в июле 1941 года. Руководил им работавший под прикрытием германского посольства майор Мейер-Церматт. О деятельности отделения в Стамбуле под командованием капитана запаса, позднее майора запаса, Леверкюна сохранились точные записи.
Перед Леверкюном поставили важные задачи, но поначалу не дали персонала. Когда он приступил к исполнению обязанностей в Стамбуле, у него не было ничего, кроме трех пустых, выделенных ему помещений в германском генеральном консульстве. Однако в секретной службе не всегда все зависит от большого количества средств и многочисленного персонала. Леверкюну особенно пригодилось, что он уже хорошо знал Ближний Восток и использовал для выполнения своих задач прогермански настроенных турецких и арабских деятелей. Приобретя необходимую мебель и пишущую машинку, он начал подбирать вспомогательный персонал. Ему удалось нанять на работу Паулу Кох, выросшую в Алеппо и лично знавшую большинство немцев, которые на Востоке имели какой-либо вес. Кроме того, она поддерживала дружеские отношения с влиятельными арабскими семьями.
Паула Кох во время Первой мировой войны руководила лазаретом в германской армии, под командованием Крессенштейна наступавшей на Суэцкий канал. Она выдвинула лазарет вплотную к линии фронта, проявив осмотрительность и мужество. В связи с этим и касательно ее вклада как сотрудницы отделения КО в Стамбуле, после 1945 года в одном иллюстрированном журнале появилась статья, в которой Паула Кох прославлялась как Мата Хари Второй мировой войны. Леверкюн по этому поводу заметил: «Этот пример неубедителен: Мата Хари была девушкой легкого поведения в Париже, Паула Кох же глубоко верующей католичкой».
