— Что с тобой, случилось, сынок? — волнующе спросил его мужчина.
— Я не помню, — тихонько сказал Солон.
— Вообще ничего? Имя своё помнишь хотя бы?
— Что случилось с тобой? — не выдержала женщина, спрашивая сквозь слёзы, но мужчина движением пальца остановил её.
— Эн-то-эн, — медленно проговорил Солон, искренне надеявшись, что он прав.
— И то слава Великой Длани. Расскажи всё, что ты помнишь.
— Я ничего не помню, — проговорил Солон сквозь зубы.
— Нас-то ты помнишь хотя бы?
— Лорд Эс-гри-бур, — неуверенно пробормотал Солон, вспоминая события прошлой ночи, когда его называли именно так. Там ещё называли и его имя, но Солону не удалось вспомнить его, — а вы моя мать.
На этом моменте королева просто чуть не умерла от счастья:
— Ну вот же, Корден, мой мальчик всё помнит! Скоро память вернётся к нему окончательно!
— Вернётся, — успокоил её Эсгрибур, — нужно только каплю терпения. Мне кажется, что тебее пора просыпаться, Энтоэн.
— А этто обязательно? Я же…
— Даже самые знатные лорды должны просыпаться в три часа дня!
— Сколько я спал? — спросил Солон.
— Всю ночь. Целую ночь, — ответила ему плачущая королева.
«Целую ночь»… Это ещё не очень плохо, учитывая тот факт, что сам он рассчитывал на суток двое — не меньше. Значит всё вполне приемлимо, а голова пройдёт. Как прошла после кабинета профессора Фэнча.
То, что происходило в последние часы, было настолько непривычно для Солона, что он едва не сгорел со стыда. Поначалу его облачили в какую-то длинную рыбашку и долго отмывали. А так неловко мыться, когда моют молоденькие служанки! Потом Солона около часа рассчесывали, обливали какими-то жидкостями и одевали в какие-то невиданные наряды, намного красивей того, в котором он приехал сюда.
Когда Солон взглянул в зеркало, он просто не узнал самого себя. С другой стороны зеркала на него смотрел какой-то незнакомый лорд, бывший наверное одним из символов красоты королевства. Или просто казалось так, но настолько богато одетого и вкусно пахнущего человека в пределах Академии найти было нельзя.
Волосы, которые ещё недавно свисали сальными сосульками ему прямо в глаза, сейчас были пушистыми и аккуратно расчесанными в две разные стороны. Только-только начавшая пробиваться бородка была аккуратно сбрита и подбородок аж блестел. Солону захотелось тут же отвернуться от зеркала и убежать к себе обратно. Ему казалось, что он выглядит нелепо в том, что он сейчас и ему надо надеть его старые лохмотья.
Но один аспект нельзя было не заметить — человек из зеркала стал похож на лорда с портрета ещё больше. Угораздило же родиться похожим на принца!
И только после всех этихх процедур, занявших часа полтора-ва, не меньше, Солону позволили идти к обеденному столу. Или же теперь называть его Энтоэном?
Это был огромный зал, каких не было в Академии. Пол был из редкого мрамора, стены украшены различными фресками, росписями, картинами и портретами, на ппотолке огромная хрустальная люстра для свеч, а возле расписынх стен статуи и рыцарские доспехи.
Солона завели сюда и посадили во главу стола. Даже сама королева сидела на противоположной стороне, словно уступая тому бразды правления.
Стол был тоже большим — длинным и узким, рассчитанным персон на тридцать или даже чуть больше. Но занято было лишь чуть более половины мест — и все они заняты неведомыми лордами.
Этот стол был просто завален самой различной едой, которую о этого Солону даже не приходилось видеть, не то что пробовать. Два целиком зажаренных молодых поросёнка, полные вазы фруктов и ягод, заморская рыба, а так же различные невиданные доселе блюда и даже кувшины с вином. Интересно, а есть что-то кроме вина, чтобы просто попить?
— Милорд, — произнёс ему кто-то.
— Ваше Величество, — вторил тому голосу кто то ещё.
— Рады приветствовать, — и все прикладывали руку к сердцу и склоняли головы.
За всем этим колоритом Солон даже не заметил десятков слуг, которые украшали этот стол. Они наводили здесь самые маленькие штрихи. А самы интересным было то, что все слуги являлись молодыми парнями и девушками. Старые наверняка трудились на кухнях, потому как не были настолько ловки, как прежде.
Солон с вожделением смотрел на всё, что есть на столе. Он был настолько голоден, что готов был накинуться на это всё прямо сейчас, безо всяких прелюдий, и съесть всё в одиночку, не оставив ничего даже королеве. Но какой-то внутренний голос не позволял ему этого сделать.
— Мы рады видеть вас живым и здоровым, милорд Энтоэн, — произнёс кто-то.
Солон лишь коротко кивнул ему.
В этот миг ворота открылись и в помещение зашёл очередной лорд, лицо которого Солон помнил. На пару с Эсгрибуром они занесли его в покои, после чего «принц» канул в забытье. Этот лорд был выше и Эсгрибура, и самого Солона, хотя ненамного, но ощутимо. Ему если было больше тридцати, то только года на два-три, поэтому его можно было считать молодым. У него был длинный кожаный плащ, а лицо его чем-то напоминало лицо самого лорда Эсгрибура, хотя совершенно ясно, что они не были отцо и сыном.
— Приветствую, милорды, — произнёс он, — приветствую вас, милорд Энтоэн. Поздравляю с долгожданным возвращением.
Солон кивнул ему, а лорд занял место за столом подле Эсгрибура.
— Лорд Хаффнер Ларгбур, — представился он.
Солон поначалу по привычке собирался сказать, что он Солон Моррисон, но тут же опомнился и передумал. Как бы в следующий раз не случилось такого, чтобы он опомнился невовремя.
— Почему мы ещё не едим? — вдруг спросила королева. — Я умираю с голоду.
Знала бы она, как голоден Солон, который уже больше чем сутки ничего не ел. Даже короли и принцы бывают иногда голодны. Печально осозновать это.
Солону не удалось нкинуться на всё, что он видел сразу же. Почему подле его правой руки лежали два коротких ножа, а подле левой — несколько вилок и ложек. Они лежали на маленьких тряпочках, и Солон не мог понять для чего всего нужно так много. Он, конечно же ел до этого вилкой… Но четырьмя сразу?
Стоит посмотреть, как же едят другие. Те клали бифштексы на свои тарелки, вилкой протыкали его, а ножиком отрезали маленький кусочек и тихо съедали его. Почему всё так сложно? Нельзя ли просто взять его и съесть? А потом помыть руки, и всё будет хорошо.
Поначалу у Солона мало что получалось, но чуть позже он слегка приноровился. Хотя соблазн плюнуть на совесть и съесть всё руками не покидал его. Иначе так он ещё долго не сможет утолить свой голод.
— Сложновато так ведь, милорд? — спросил у него Хаффнер. У него-то получалось, будто-то он с этой вилкой родился. — Во времена наших праотцов короли пировали с диким шумом и обычаями. Они ели всё руками, а под столом бегали собаки, которым они кидали остатки мяса. Они упивались в усмерть вина на каждом пиру, и вино вперемешку с остатками еды стекало по их бороде. Пришли более цивильные времена, не находите ли, милорд?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
