— Извините, я нечаянно, — сказал Потапов хладнокровно, кинув взгляд на остальных членов компании. — Руки иногда, знаете ли, чешутся, вот и приходится их… чесать.
Притихшая компания молча смотрела то на своего командира, то на Потапова, почувствовав его уверенность и силу.
Дома Михаила ждал сюрприз: звонок шефа.
Через полчаса он был в управлении, где уже собрались следопыты и охотники группы антитеррора «Антей», и полковник Щербатов хмуро сообщил всем о возникшей проблеме, связанной со взрывом в ресторане «Терпсихора» и убийством генерал-майора милиции Зимятова.
Проблема оказалась сложнее, чем рассчитывало руководство управления. За три дня расследования не удалось выйти ни на исполнителей терактов, ни тем более на заказчиков. Мало того, в связи с тем, что на местах взрывов не нашлось ни малейших следов взрывчатки, проблема неожиданно сдвинулась в другую область — научно-техническую, и ею занялись научные консультанты и эксперты управления, усмотревшие во взрывах в ресторане «Терпсихора» и возле кафе «Тихий омут» физические процессы с «нелинейными характеристиками».
Во вторник Потапов, назначенный командиром оперативно-розыскной группы, встретился с руководителем экспертной бригады доктором физико-математических наук полковником Трубецким в его кабинете, и тот поделился с ним своими соображениями.
— Взрывы подобного рода можно отнести к так называемым реакциям фотонного самораспада. Мы и раньше сталкивались со случаями самовозгорания людей, по разным причинам превращавшихся в объекты с нестабильной энергетикой из-за потерь биоэнергии и электромагнитных излучений, но в тех случаях люди просто сгорали дотла, реакция протекала быстро, но не как цепная, со взрывом. Нынешние случаи — это уже новый тип подобных реакций. Кто-то научился инициировать биоэнергетические вспышки и использовать людей в качестве живых мин.
— Кто, по-вашему, это мог сделать?
Трубецкой, маленький, седой, подвижный, вечно занятый какими-то вычислениями, снял очки и близоруко посмотрел на собеседника:
— Если бы я знал, давно сообщил бы. Знаю только, что наши лаборатории такими вещами не занимаются, других проблем хватает. Но эган — очень интересная проблема, у меня у самого руки зачесались, я когда-то пытался делать расчеты энергопотоков с вакуумным возбуждением.
— Что такое эган?
— Эгоаннигиляция, сокращенно — эган. Обычно этим термином пользуются психологи, но к нашим случаям он тоже подходит.
— Значит, вы считаете, какая-то криминальная структура научилась использовать людей в качестве аннигилирующих взрывных устройств?
— Не обязательно криминальная, но очень мощная, имеющая соответствующую научно-техническую базу.
— Оборонка? А не может быть другого решения? Скажем, новый тип взрывчатки, не оставляющей следов…
— Молодой человек, — Трубецкой протер и водрузил очки на нос, — никакой тип взрывчатки принципиально не может уничтожить объект таким образом, что от него не остается ничего! Даже пыли! Люди исчезли, понимаете? Испарились, аннигилировали. И в связи с этим возникает еще одна интересная сопутствующая загадка — проблема зомбирования. В обоих случаях люди были запрограммированы на самоуничтожение. Господину Мариничу повезло, что он остался жив. Видимо, тот, кто посылал к нему смертника-камикадзе, был на сто процентов уверен, что Маринич будет сидеть в зале ресторана. Ищите наводчика или же самого заказчика среди друзей певца.
— Спасибо за совет, Вадим Сергеевич, — поблагодарил эксперта Потапов. — Наверное, вы правы. Но меня смущает еще одно обстоятельство: фактическая демонстративность терактов. Организатор не побоялся раскрыть свои карты, наоборот, как бы заявил о себе: смотрите, чем я владею! Почему? Зачем ему огласка?
— Не имею понятия, — покачал головой Трубецкой. — Может быть, он собирается шантажировать силовые структуры, или правительство, или еще кого-нибудь. Но уверяю вас, так государственные конторы не поступают, они экспериментируют тихо, тайно и свидетелей не оставляют.
— Это я знаю, — задумчиво кивнул Потапов.
До конца дня удалось выйти на след частной охранной фирмы «Аргус», представители которой приходили к Мариничу перед появлением «живой мины», Потапов наметил план работы с фирмой, доложил Щербатову о проделанной работе и вечером отправился в ресторан «Терпсихора», чтобы поговорить с его владельцем о его связях с генералом Зимятовым, а также о друзьях и приятелях певца. Версия Трубецкого о том, что заказчик или в крайнем случае наводчик террористов находится среди них, имела право на разработку.
Ресторан уже работал по полной программе. Оба его зала, хрустальный и бархатный, к десяти часам вечера были заполнены почти до отказа, и Потапову пришлось ждать, пока ему найдут место за столиком в хрустальном зале, за тонкой стеклянной колонной, изображавшей пальму. Здесь уже сидел какой-то небрежно одетый — фиолетовый в полоску, немодный костюм, зеленая рубашка с расстегнутым воротом, съехавший набок бордовый галстук времен Брежнева — седой старик и цедил пиво. На приветствие Потапова он не ответил, только посмотрел на него вскользь и отвернулся. Потапов проследил за его взглядом и увидел за столиком у стены пару: молодого человека боксерского вида с неприятным лицом рэкетира и красивую девушку-брюнетку, слушавшую своего соседа со сдвинутыми бровями и пылающим лицом. Короткое черное платье открывало ее красивые стройные ноги почти до талии, но она не замечала, видимо занятая ссорой, и все время порывалась уйти, но собеседник останавливал ее и продолжал что-то доказывать.
Посидев с полчаса, но так и не дождавшись развязки беседы молодых людей, Потапов поднялся на второй этаж здания, коридор которого был уже отремонтирован, показал охраннику удостоверение и вошел в кабинет хозяина ресторана.
Беседа с Мариничем не заняла много времени. Приятелей у бывшего певца было невероятное количество, особенно в артистической среде и среде шоу-бизнеса, а вот друзьями он считал немногих. Потапов записал разговор на пленку, в тайне от собеседника, разумеется, отметил три фамилии, за которые зацепилось внимание, и распрощался с Мариничем, все еще чувствующим себя не в своей тарелке. Проходя через зал, он отметил отсутствие красивой незнакомки со своим кавалером, посочувствовал старикану в фиолетовом костюме, на которого она произвела, судя по всему, неизгладимое впечатление, и вышел на улицу. А садясь в свою машину, заметил не совсем обычную сцену, в которой участвовала та самая брюнетка из ресторана в коротком черном платье.
Очевидно, это был уже финал ссоры, начавшейся в зале ресторана. Девушка сбросила с плеча руку молодого человека с повадками и внешностью гангстера, быстро пошла со стоянки на улицу, но тот догнал ее, схватил за руку, дернул к себе. Девушка снова вырвала руку, но парень вцепился в нее, заломил ей руку за спину так, что она вскрикнула, потащил к белому «мерседесу», где сидели еще двое молодых людей. Дверца открылась, парень начал заталкивать девушку в кабину, она снова вскрикнула, отбиваясь, и Потапов решил вмешаться.
Подойдя к молодому человеку сзади, он тронул его за шею особым образом, и у того сразу онемела рука, выкручивающая локоть подруги. Девушка вырвалась, отскочила, но ее перехватил вылезший из «мерседеса» крутоплечий отрок с короткой стрижкой, точнее почти наголо обритый, с небольшим чубчиком над узким и невысоким лбом. Парень, заталкивающий девушку в машину, оглянулся, глаза у него были светлые, бешеные, с еле заметными точками зрачков. Такие глаза обычно бывают у наркоманов, принявших дозу.
— Тебе чего, козел?
Потапов глянул на девушку:
— Извините, что вмешиваюсь, но они ведут себя не очень прилично. Если хотите, я отвезу вас домой.
Девушка, закусив пунцовую губу, кивнула. С румянцем на щеках, с большими, чуть раскосыми глазами, в которых стояли слезы, она была необычайно хороша, и Потапов даже позавидовал тем, кто с ней был знаком.
— Вали отсюда, козел, пока жив! — опомнился «гангстер» и сунул левую руку под полу пиджака.
Потапов ткнул его большим пальцем в шею, не желая завязывать «показательные выступления по рукопашному бою». Затем, не останавливаясь, ударил ногой по дверце «мерседеса», отбрасывая на сиденье начавшего вылезать водителя, хлопнул по ушам спортсмена с чубчиком, нанес ему мгновенный, незаметный со стороны удар сгибом указательного пальца в ямку за ухом — так называемый кокэн — и поддержал девушку под локоть.
— Пойдемте, вон моя машина стоит.
Девушка расширенными глазами глянула на своих приятелей, один которых осел на асфальт, держась за уши, а второй уже сидел у машины спиной к колесу, перевела взгляд на Потапова и, вырвав руку, торопливо пошла прочь.
