– Да. Ваши сведения совпадают с моими, – отозвался Холмс и начал поигрывать часовой цепочкой. – Однако он рассказал мне, что вскоре к нему поступит опасный убийца. Он предполагает, что это маньяк.
– Вполне вероятно, – ответила мисс Хелспай. – Такое уже бывало в его практике. Почему вас это заинтересовало?
– Вы правы, он уже лечил преступников. И все-таки меня кое-что тревожит. Видите ли, когда у нас в стране переводят из одного места заключения в другое злоумышленников, которые совершили преступления, караемые смертной казнью, мне всегда докладывают об этом. Насчет этого человека я не получал никаких сообщений. Я просмотрел свои записи, но не нашел упоминаний ни о самом маньяке, ни о решении передать его под опеку сэра Мармиона. О том, что я получаю подобные рапорты, знают очень немногие. Об этом обычно не распространяются. Неудивительно, что сэр Мармион не осведомлен на сей счет. Вот почему я удивлен, мисс Хелспай.
Она задумалась.
– Может, вам просто не успели об этом сообщить?
– Такое возможно, но крайне маловероятно. К тому же за весь этот год мне ни разу не попадались упоминания о предполагаемом переводе в Хотриз какого-то убийцы либо другого преступника. Я нахожу это весьма странным. И вот я спрашиваю себя: с какой целью мне рассказали об этом несуществующем злодее? – Он мельком посмотрел на меня и опять перевел взгляд на мисс Хелспай. – Что он стремится утаить? Ведь у него не было никаких причин похваляться передо мной.
– Пожалуй, нет, – сказал я Холмсу.
– Должно быть, у вас уже возникли какие-то предположения, – заметила мисс Хелспай, приготовившись слушать.
– Да, – признался он и медленно, будто размышляя вслух, продолжал: – Думаю, сэр Мармион почему-либо не хочет, чтобы я появлялся в Хотризе до пятницы. Он не сможет или не станет называть мне истинную причину. Это наводит меня на мысль, что там происходит нечто такое, что он не желает мне показывать. Или же в лечебнице в течение нескольких дней будет прятаться какой-то человек. Поэтому мое присутствие там нежелательно, и сэр Мармион пытается не допустить меня туда.
– При этом он не хочет, чтобы вы поняли, что ваш визит не ко времени, – уточнила мисс Хелспай.
– Видимо, и это тоже. Но почему? Возможно, какой-нибудь пациент желает держать свое местонахождение в тайне? И кто это может быть? Кто-то, кого я могу узнать? Кто-то, кого не ожидаешь там встретить?
– Вы имеете в виду члена Братства, – выпалил я, прежде чем мисс Хелспай успела заговорить.
– Быть может, я излишне подозрителен, однако, сдается мне, сумасшедший дом – самое подходящее место для того, кто скрывается от наказания. С безумцев взятки гладки, и большинство людей стараются их не замечать. – Холмс потер подбородок и посмотрел вдаль невидящим взглядом. – Я надеялся, что Золотая Ложа может пролить свет на эти обстоятельства.
– Вы считаете, что между сэром Мармионом и Братством существует какая-то связь? – спросила мисс Хелспай.
– Да. Что-то в этом роде. – Холмс выпустил из пальцев цепочку от часов и покачал головой. – Мне хочется добиться хоть какой-то ясности в этом странном деле, – вздохнул он. – Знаете, это как дьявольская русская матрешка: открываешь одну куклу за другой, пока не доберешься до самой сути.
– Вы смешали метафоры, сэр, – отважился заметить я, желая подбодрить его.
– Дорогой Гатри, я отнюдь не расположен шутить, когда дело касается преступников и врагов Британии, – высокомерно ответил он.
Мисс Хелспай его поддержала:
– Я понимаю ваши опасения. Возможно, вам удалось разглядеть то, что мы, – под «мы» она имела в виду Золотую Ложу, – не заметили. Если хотите, я попрошу кого-нибудь из наших проверить эту версию.
– Да, хорошо бы, но торопитесь: это надо сделать в течение одного, максимум двух дней. После, боюсь, будет уже поздно. У меня… опять разнылся палец, как у макбетовской ведьмы: затевается что-то дурное, и время уже на исходе. Только не говорите, что я поддался суеверию, – это другое. Надеюсь, у меня хватает ума этого не делать. – Холмс встал и начал расхаживать по комнате. – Стоит только леди Макмиллан добраться до Лондона, джинн будет выпущен из бутылки, если опять прибегнуть к смешению метафор.
– В чем же заключается смешение? – спросила мисс Хелспай, и на щеках у нее показались ямочки.
– Разнывшийся палец не имеет ничего общего с джиннами, – объяснил Холмс, нетерпеливым жестом отмахиваясь от вопроса. – Отстаньте вы со своей чепухой. Мне нужно серьезно поразмыслить. – Он говорил учтиво, но рассеянно. – И не надо напоминать мне, что́ я говорил, – я и сам помню. Когда голова забита разными вещами, мысли скачут, как мартовские зайцы. И умоляю, не заводите речь об очаровательной сатире профессора Доджсона[27].
– Все, молчу, молчу, – покладисто согласилась мисс Хелспай и встала с кресла.
Я тоже поднялся.
– Если мы закончили, я удаляюсь. Надо послать начальству сообщение о том, что вам требуются сведения о сэре Мармионе. Быть может, вы хотите узнать о нем что-либо еще, кроме его предполагаемых связей с Братством?
Холмс несколько секунд молчал, а затем проговорил:
– Да. Если можете, просмотрите названия опубликованных трудов сэра Мармиона. Возможно, мы что-нибудь упустили.
– Хорошо, просмотрю, – пообещала она. – Не знаю, для чего вам это понадобилось, но выполню вашу просьбу. До завтра, господа, – добавила она, направляясь к выходу. – Не беспокойтесь, меня проводит Тьерс.
Я посмотрел, как дверь за ней закрылась, а потом прислушался к ее затихающим шагам, удалявшимся по коридору в направлении прихожей. Только после того, как она покинула квартиру, я снова сел.
– Весьма поучительная беседа, – заметил Холмс. – Если бы все мои коллеги были столь же лаконичны. Я рад получить от нее помощь, при условии, что она действительно поможет, вместо того чтобы водить за нос.
– Но для чего ей предоставлять вам неверные сведения? – спросил я, не в силах поверить, что мисс Хелспай способна на что-то предосудительное в столь непростых обстоятельствах.
– Понятия не имею. Но это не означает, что она не может так поступить, особенно если начальство ей прикажет. Она служит им, а не нам, и должна отвечать перед ними, а не перед нами. – Холмс подошел к занавешенному окну и сквозь узкую щель в шторах стал разглядывать улицу. – Курьер. Турок. Полиция. Сэр Камерон. Барон фон Шаттенберг. Герр Криде. «Дядюшки» леди Макмиллан. Сэр Мармион. Настоящий хаос, причем созданный умышленно.
– Не удивительно, что голова идет кругом, – заметил я. – Еще бы, такая неразбериха.
– Но во всем этом обязательно должен быть смысл, – твердо сказал Холмс. – Зная, какое коварство присуще Братству, я убежден, что все это звенья одной цепи. Я осведомлен о методах этой организации и узнаю́ их теперь. Чего я не понимаю – и оттого прихожу в бешенство, – так это чего они добиваются. Я уверен, что вскоре на нас обрушится основная тяжесть их махинаций.
– Опять разнылся палец? – предположил я.
– Нет. Вернее, не совсем. Я воюю с ними более двадцати лет, – резко промолвил он. – Им известно: если они вновь хотят водвориться в Англии, им придется перехитрить и запутать меня, чтобы я не учуял их присутствия. Вся эта мешанина из разнообразных происшествий и сведений явно их работа, призванная помочь Браатену и Викерсу беспрепятственно проникнуть в страну. А когда прибудет подкрепление в виде «дядюшек» леди Макмиллан, выставить их за пределы государства станет мудреным делом. Не знаешь, как и подступиться к этому. Однако я не желаю, чтобы они опять начали действовать. В следующий раз они могут задумать кое-что похуже того нападения, которому вы подверглись в Грин-парке. – Он вздохнул. – Если бы в тот раз использовали венгерский охотничий револьвер, я бы знал, чего ожидать.
– Безусловно. Но все это могло кончиться куда хуже, если бы мисс Хелспай не… – начал я, но Холмс меня перебил:
– Я не сомневаюсь в ее отваге и самообладании, Гатри. Вам нет необходимости грудью вставать на ее защиту. – Он указал на папку с анонимными письмами: – Когда будете читать, обратите внимание на используемые обороты. Они могут указать нам дорогу к противнику.
– Вы предполагали, что письма написаны Викерсом под диктовку Браатена, – вспомнил я.
– Я и сейчас считаю, что это вполне вероятно. Но пока у меня нет доказательств, приходится там, где возможно, применять дедукцию и логику. – Он взял еще один листок и очинил перо. – Надо послать записки Фезерстоуну и Прайсу и еще инспектору Стренджу. Во всем этом деле слишком много полицейских, и кто-то из них, безусловно, лжет. Но кто? С какой целью? И в чем?
– У вас есть какие-то версии? – спросил я, понимая, что на него навалилось слишком много дел.
– Есть одна-две, но пока что они не находят достаточного подтверждения, а потому придется выкинуть их из головы. – Он окунул перо в чернильницу и стал быстро писать. – Велю Тьерсу их доставить. Гастингс его отвезет.
