Я уже приступил к просмотру материалов, которые мне предстояло изучить, однако сказал:
– Вы считаете, что мистеру Керему удастся получить тело брата?
– Надеюсь, что нет, – ответил Холмс. – Если тело увезут, мы уже не сможем установить, кто зарезал несчастного юношу. Который, сдается мне, вовсе не его брат.
– Вы уже это говорили, – пробормотал я.
– Да, и уверен, что так оно и есть, – заявил он, продолжая писать. – Будь они связаны родством, во всем этом было бы слишком много бессмыслицы. А вот если мистер Керем не тот, за кого себя выдает, многие его поступки сразу приобретают смысл. И весьма зловещий смысл. Возвращайтесь к своему делу, Гатри. Чем скорее оно будет завершено, тем скорее мы сможем помешать негодяям.
Я с головой окунулся в работу, внимательно прочитывая бумаги, а иные откладывая в сторону для более тщательного изучения. Холмс написал письма и вызвал Тьерса.
– Адреса на конвертах. Гастингс вас отвезет. Дождитесь ответов. – Он отдал конверты Тьерсу. – Сожалею, что вам приходится выходить из дому в такую погоду, но ничего не попишешь.
– Я поеду через десять минут, – сказал Тьерс, забирая письма. – Сначала мне надо убедиться, что огонь в плите не погаснет, пока меня не будет.
– Да, разумеется, – согласился Холмс. – А то придется снова растапливать плиту.
– Вот именно, – ответил Тьерс и снова вышел.
– Надеюсь, вы не впали в уныние, Гатри, – заметил Холмс, вставая, чтобы снять с полки два тома. – Боюсь, нам предстоит еще много часов корпеть над бумагами, прежде чем мы закончим работу.
– Лучше корпеть над бумагами, чем быть застреленным, – пошутил я, надеясь развеселить его.
– Без сомнения, – поджав губы, отозвался он.
Я вновь принялся за работу и следующие несколько часов почти не поднимал головы от бумаг. Смутно помню, как вернулся Тьерс и отдал Холмсу два ответа, затем, в половине второго, мне принесли чашку горячего чая. К тому времени, как Холмс оделся, собираясь идти в свой клуб, мне осталось просмотреть около полудюжины страниц. Я хотел немного пройтись по комнате, отвлечься и передохнуть. Поднявшись на ноги, я услышал у черного хода голос только что приехавшего Саттона. Признаться, я был очень рад, что актер вернулся и составит мне компанию.
– Здравствуйте, Гатри, – появляясь на пороге библиотеки, сказал Саттон, одетый небрежно, но элегантно: на нем был фрак и шелковые перчатки. – Я думал, сегодня вы с Холмсом поедете в лечебницу для душевнобольных, а я отправлюсь в клуб.
– Сэр Мармион попросил перенести встречу, – объяснил я и рассказал ему про визит ученого.
– Значит, Холмс собирается в клуб. Тем лучше, – проговорил Саттон. – Надеюсь, теперь я смогу спокойно выпить чашечку чая. – Он шутил, вовсе не желая кого-то задеть.
Холмс слышал эти слова и ответил ему из-за двери:
– Вы даже можете поужинать, если подождете. – Он был почти готов к выходу. – Как прошло прослушивание, мой мальчик?
– Думаю, неплохо. Меня попросили заглянуть на следующей неделе на общую читку, тогда и посмотрим. Это обнадеживает, – широко улыбнулся Саттон. – Сказались недавние похвальные рецензии.
– Отлично! – обрадовался Холмс. – Я знаю, вы на многое способны. С удовольствием снабдил бы вас рекомендательным письмом, но… – Он пожал плечами.
– Верно, антрепренер не знал бы, что и подумать о подобной работе, – беспечно заметил Саттон. – Но все равно спасибо.
Холмс положил руку ему на плечо:
– Немногие актеры могут похвастаться тем, что их работа помогла спасти человеческие жизни, более того, обезвредить врагов Британии.
– Ну все, перехвалили, – смутился Саттон, и щеки его слегка порозовели. – Я просто делал то, для чего вы меня наняли.
– Еще и скромняга вдобавок, – усмехнулся Холмс, собираясь выходить. – Как там на улице? Дождь не утих?
– Пока что нет, – сказал Саттон. – Говорят, солнце проглянет только через день-два.
Он подошел к креслу и уселся в него.
– К тому времени мы успеем заплесневеть, – посетовал Холмс. – Пожалуй, захвачу с собой дождевик. – Он вернулся в гардеробную и через некоторое время появился оттуда, полностью готовый к выходу. – Вернусь как обычно; можете показать Саттону нашу работу. По возвращении мне бы хотелось услышать его мнение, – сказал он и ушел.
– Похоже, с тех пор как мы виделись последний раз, дела приняли дурной оборот, – томно проговорил Саттон.
– Да, верно, – ответил я и постарался как можно внятнее поведать ему о недавних событиях, а в заключение заметил: – Теперь вы понимаете, отчего мистер Холмс так нервничает.
– Нервничает? Я понимаю, если бы он бесновался, – отозвался Саттон. До сего момента он слушал меня рассеянно, сидел, уставившись в потолок и почти не двигался, теперь же весь подался вперед и сцепил кисти. – Я полагаю, единственный путь решения проблемы – воздействовать на сэра Камерона.
– Это почему еще? – спросил я. Мне бы хотелось как можно меньше общаться с Макмилланом.
– Потому что он тупой, самолюбивый мужлан, который привык добиваться своего запугиванием и угрозами, – объяснил Саттон. – Если хотите выиграть время, убедите сэра Камерона, будто его обманывают, и сделайте так, чтобы он сам договаривался с «дядюшками» и бароном фон Шаттенбергом. Ему плевать на дипломатию, а кроме того, у него репутация человека упрямого. Если вам не удастся обратить это себе на пользу, значит, я вас плохо знаю.
Я ошарашенно уставился на него. Смысл его совета был столь очевиден, что я тут же упрекнул себя за то, что сам до такого не додумался.
– Наверно, это сработает, – промолвил я наконец.
Саттон усмехнулся:
– Сработает, а как же иначе. Вы сможете одним ударом убить сразу двух зайцев: сэр Камерон скорее поможет, чем навредит вам, а немцы перестанут использовать Холмса как посредника.
– Впрочем, сомневаюсь, что Холмсу это понравится, – с некоторым сожалением проговорил я.
– А вы укажите ему на преимущества, которые даст нам такой план. По крайней мере, так можно выиграть несколько дней. Судя по тому, что вы рассказали, в это время все и решится, разве не так? – Саттон излучал уверенность и оптимизм.
– Как будто так, – осторожно сказал я.
– И поскольку это все, что вы должны предпринять, – продолжал Саттон, – лучше уж сделать то, в чем вы действительно уверены. – Он вскочил с кресла. – Я проголодался. Как думаете, Тьерс приготовит мне сэндвич, чтобы я мог продержаться до ужина?
– Почему нет? Попросите его, – посоветовал я, уже обдумывая, как уговорить Холмса внять совету Саттона в отношении сэра Камерона.
Саттон был почти у двери, но тут в библиотеку вошел Тьерс, бледный, как молодой сыр. В руке он держал какую-то записку.
– Какого черта?.. – воскликнул Саттон.
Я вскочил на ноги и подошел к Тьерсу:
– Что случилось? У вас ужасный вид.
Мне тотчас представилась мисс Хелспай в луже крови, и по спине у меня пробежал холодок. Но я заставил себя выслушать Тьерса.
– Это прислали из лечебницы, – глухо произнес камердинер, протягивая мне записку. – Курьер умер.
Я молча пытался вникнуть в сказанное, а затем выхватил у него записку:
– Что вы сказали?
Дорогой мистер Холмс,
по Вашей просьбе с сожалением извещаю Вас, что сегодня, примерно в час пополудни, раненому курьеру Адмиралтейства, поступившему к нам на излечение, сделалось хуже. Это явилось для нас неожиданностью, поскольку он уже шел на поправку. Лихорадка, которая почти спа́ла, началась снова, легкие наполнились жидкостью, и, несмотря на все наши усилия, в четыре часа одиннадцать минут он скончался. Уведомление об этом уже отослано в Адмиралтейство.
Искренне ваш
Хамфри Джонатан Альберт Роулинз,
врач, член Королевского хирургического колледжа
– Он ведь уже выздоравливал, – сокрушался Тьерс. – Только вчера мы получили обнадеживающее сообщение. – К счастью, камердинер понемногу оправлялся от потрясения.
– Огнестрельные раны непредсказуемы, – напомнил я ему. – Если произошла внезапная вспышка инфекции, ему уже ничто не могло помочь.
– Да, – кивнул Тьерс. – Не знаю, как сообщить об этом мистеру Холмсу.
– Предоставьте это нам, – вступил в разговор Саттон. – А сами идите выпейте чаю с капелькой бренди и постарайтесь взять себя в руки. – Саттон чуть ли не силой выпроводил Тьерса из комнаты, а затем вернулся ко мне. – Он совершенно выбит из колеи. Знаете почему?
– Нет, – признался я. – Теряюсь в догадках.
– Тогда, быть может, Холмс все прояснит по возвращении, – проговорил Саттон, опять усаживаясь в кресло. – Что ж, продолжим, Гатри. У нас много работы.
Из дневника Филипа ТьерсаНе знаю как, но мне все же удалось накрыть стол к ужину. М. Х. до сих пор совещается с Г. и Саттоном. Я по-прежнему переживаю смерть курьера, которая глубоко меня потрясла. Он напомнил мне племянника, который служит во флоте, поэтому я позволил себе принять его несчастье близко к сердцу, и вот результат. Клайв – хороший парень, он хочет служить своей стране, как и тот курьер. Как внезапно оборвалась эта многообещающая жизнь! Я не раз наблюдал подобное, но впервые так расстроен, словно тот юноша и был мой племянник.
