«… Я должен выкрутиться. Всего несколько часов? — и я на свободе. А если… Но в чем я могу себя упрекнуть?
Наверное, существует предопределение» во всем. Когда мне исполнился год, во время «первой стрижки» передо мной — по обычаю — поставили поднос с разными предметами. Там были карандаши, книги, деньги, женские фотографии, стакан вина. И я, говорят, набросился на деньги, что очень обрадовало моих: они надеялись, что я стану по меньшей мере банкиром…
Потом эта история с копилкой… Другие дети играли кубиками, куклами, поездами, а я предпочитал эту бесформенную зеленую коробку, в которую опускал каждую денежку, которая попадалась мне на глаза. И каждый вечер, попросив своего ангела-хранителя беречь и приумножать мое имущество, я ложился в кровать с копилкой в объятиях и засыпал под сладкий звон монет.
В школе мне морочили голову разными лозунгами, вроде: «Наш идеал — это труд». Я уже было привык к этой мысли, но тут случилось нечто, перевернувшее, все мои представления. Мне было тогда лет одиннадцать, и они свели меня с ума пропагандой выгод, которые сулит сберегательная книжка. Привлеченный миражом процентов, которые должны были увеличить мое имущество, я принес свою «сокровищницу» в школу. На первой же перемене ее украли. Тогда в моде был Макаренко, который совершал чудеса, воспитывая малолетних преступников. Так вот, он бы понял, какой переворот произошел в моих представлениях. Я узнал, что существует путь, на котором можно добывать деньги без труда. Потом… потом пришло отрочество, первые любовные опыты… Думаю, мне было лет семнадцать и я учился в последнем классе лицея, когда я влюбился в свою соученицу. Наш роман был в полном разгаре, когда один из соучеников — толстый дурак с отвислыми ушами, единственный сын видного лица нашего города — влюбился в ту же самую девушку. Наша фантастическая любовь с бесконечными прогулками, с фильмами, которые мы смотрели сидя в первых рядах, где билеты дешевле, с посещением кондитерской, где мы ели одно пирожное двумя ложечками и — высшая степень разврата! — с фруктовыми соками, которые мы пили у уличных киосков — не устояла перед черной «Волгой» с шофером, заграничными сигаретами, утонченными напитками и пирушками в домах, закрытых для таких людей, как я.
К счастью я сумел сохранить свое духовное равновесие, гордо отступив после того, как закатил счастливому избраннику здоровенную трепку и облегчил его карманы на несколько десятков лей. Моя гордыня раненого молодого самца была таким образом удовлетворена, а из всего происшедшего я извлек «мораль», как сказала бы моя учительница литературы: имеешь деньги — ты человек, не имеешь…
Путь, по которому мне предстояло пойти, представлялся туманным, но цель совершенно ясной: деньги, как можно больше денег, и как можно скорее…
Говорят, перед смертью человек вспоминает всю свою жизнь… Но нет, это исключено! Разве что в том смысле, что через несколько часов я воскресну для нового существования. Я должен рискнуть, я должен выиграть! То же приятное ощущение, которое давал мне в детстве звон с любовью собранных мною монет, дает мне теперь ощущение в кармане пачки шуршащих долларов.
Удача? Нет, воля и хладнокровие. Целые годы я вел растительное существование, огорчая свою тщеславную матушку, которая мечтала о том, чтобы я получил высшее образование. Конечно, это тоже был путь… но — столько пота, столько мучений, стоит ли оно того?.. Честно говоря, меня ни на минуту не привлекала возможность протирать штаны на какой-то там парте. Существовали способы более доступные, и я прибег к ним: то жил на содержании у какой-нибудь стареющей дамы, располагавшей большими материальными средствами, — я всегда мог похвастаться успехом у женщин, то продавал в подворотнях какие-нибудь заграничные штучки, ловко обманывая наивных покупателей. Иметь хорошо подвешенный язык и уметь стучать кулаком по столу — вот два условия успеха в кругах, в которых я вращался. Болтать я умел, прозвище «Профессор», полученное мною по окончании техникума, в который я поступил в минуты затмения, настроенный на честный труд, выдавало мое интеллектуальное превосходство. Что же касается всего остального, пройденный мною курс «каратэ» сделал меня опасным противником, которого предпочитали обходить стороной. Однажды я попробовал пристать к шайке карманных воров. «Трус» — лаконично заявил Тити Серый, главарь шайки, после первых испытаний, которым я был подвергнут.
Адина вздрагивает, слыша мой горловой смех. А я как раз подумал о том, что сказал бы Тити Серый, если бы увидел меня сейчас, обладателем 60 000 долларов. А он-то думал, что я никогда не сумею украсть даже десятилеевой бумажки… «Что с тобой?» — спрашивает она. «Ничего! Так, вспоминаю… — отвечаю я поспешно. — Смотри на шоссе, будь осторожна!» Я дал ей вести машину, чтобы она к ней привыкла, — ведь ей предстоит долгий путь. Время от времени я ловлю на себе ее недоуменный взгляд… «Эфорие Норд — 2 километра…» В Эфории мы с Адиной провели когда-то волшебный месяц…
Познакомились мы на море, в Мамае. Все началось с пари, заключенного с моим приятелем. Нас очаровала великолепная блондинка, загоравшая рядом. Великолепная и неприкосновенная. В один прекрасный день я сделал широкий жест — подарил ей букет красных роз. Наверное, она подумала, что я купаюсь в деньгах, и я, насколько мог себе позволить, взял на себя роль молодого сентиментального набоба. Потом каждого из нас ждал сюрприз. Для меня он был приятным; Адина оказалась родственной душой: и для нее деньги были главным в жизни. Она работала машинисткой на одной из строек в Тырговиште, в субботу приезжала в Бухарест. Постепенно в наших бесконечных разговорах начал вырисовываться выход. Мне казалось, что передо мной — великий шанс. Сегодня одна деталь, завтра другая — и у меня начал складываться план: раз в месяц кассир привозил на стройку зарплаты служащих…
— Чего ты смеешься? Неужели ты так спокоен?
— Я думал…
И теперь мне кажется просто потрясающим, что меня не поймали. Ведь по правде говоря, мой план был невероятно рискованным: украсть велосипед, встать на пустынной дороге, по которой должна пройти машина и, увидев ее, броситься на середину шоссе. Я подозревал, что они остановятся и сойдут. А дальше все просто: кулак направо, толчок налево, кассир и шофер летят на землю, я хватаю деньги, беру ключи от машины и смываюсь…
Машина, и в самом деле, остановилась, один из двоих сошел, и когда он нагнулся, я ударил его, и он упал… Я подбежал к машине… второй ждал меня, окаменев, выпучив глаза… Я ужасно испугался, понял, что он меня запомнит, и ударил изо всех сил… слишком сильно!.. Потом все замелькало, как на киноленте… Я прихватил с собой бутылку коньяку, чтобы выпить для смелости… вылив его в горло и на одежду шофера, я завел мотор и, когда машина набрала скорость, спрыгнул… Машина разбилась о дерево…
Дальше я вспоминаю лишь отчаянное бегство по шоссе с мешками денег, ударявшими о руль велосипеда… Похоже, что отчаянным помогает сама судьба… Дома, заперев дверь и опустив шторы, я начал дрожать от страха… но голубые пачки, сотни, тысячи банкнот околдовали меня, заставили потерять голову… я начал пересчитывать их раз, другой…
И не поверил глазам. Я был миллионером».
Разъяренные собаки громко лаяли, то сужая, то расширяя полукруг возле стены. Двое мужчин бежали, расшвыривая псов пинками. Те, злобно ворча, отбежали на несколько метров и остановились, следя за фигурой человека, который бился у деревянной стены барака, пытаясь встать.
— Помоги мне, Шербан… Погоди, Джелу… Ну и ударил же он тебя, подлец!
Джелу с усилием втягивал в легкие воздух.
— Гнусные негодяи… Где мои очки?
— Ничего, Джелу… хорошо, что мы с собаками, а то кто его знает, сколько бы пришлось тебя искать… Вот твои очки. Как ему удалось тебя ударить?
— Хорошо, что ты не спрашиваешь, кто это был.
— Это я знаю. Шербан принес результат, присланный из Бухареста.
— Вы его поймали?
— Нет, мы предпочли подождать, чтобы ты стал участником этого счастливого события. Адина уехала вместе с Зиллером на машине.
— Вы их упустили?
— Погоди, не волнуйся, это тебе вредно… При въезде в Дой май их остановили для проверки. Ребятам дан приказ задержать их как можно дольше. Товарищ Шербан, ваша машина сигналит. Джелу, ты можешь идти?
Покачиваясь и держась за плечо АБВ, Джелу направился к машине, поставленной у края шоссе.
— Товарищ старший лейтенант, разрешите доложить. Сейчас нам сообщили, что подозреваемая машина направляется сюда.
В тот же момент наверху, на холме, появились два луча света, метущие шоссе. С сильным свистом мимо, на огромной скорости, пронесся лимузин с аэродинамическими линиями.
— Это они. Едут к пограничному пункту. Ну и сюрприз ждет их там, бедняжек… Поехали?
