им была подавлена вспышка какой-либо инфекционной болезни.
Можно думать, что высшая администрация не только Делоса, но и других полисов, куда стекалось множество паломников к общеэллинским святилищам, стремилась подчеркивать и постоянно напоминать, что у них работают прославленные врачи с Коса, обеспечивающие избавление от недугов.
Эта тенденция ясно выступает в декрете Дельфийской амфиктионии, принятом около 216/5 г. в честь уроженца Коса врача Филиста, сына Мосхиона[610]. Добросовестно и усердно лечивший всех прибывавших в дельфийское святилище и показавший себя достойным гражданином Коса, Филист получил многие награды: его увенчали золотым венком и возвестили об этом на состязаниях во время праздника Сотерий, а также даровали права продикии и асфалии во время войны и мира. Текст декрета был поставлен в храме Аполлона Пифийского. Копию постановления амфиктионов вручили посланцам Коса, прибывшим в Дельфы на Пифийские игры, с тем чтобы на Косе обнародовали увенчание Филиста на Дионисовых[611] и Асклепиевых праздниках, и поставили стелу с текстом в святилище Асклепия. Прославление Филиста по месту работы и на его родине преследовало не только общеполитические цели. Оно должно было оказать немалое психологическое воздействие на самого врача и на его пациентов.
Тексты декретов в честь врачей являются весьма поучительными источниками, отражающими некоторые стороны общественной жизни того или иного полиса. Крупные и богатые республики типа Делоса и Дельф устраивали торжественные чествования заслуженных медиков, которые становились широко известными по всей Элладе. Полисы небольшие и менее богатые не могли позволить себе таких пышных церемоний, но зато они чаще заботились о житейских удобствах и благополучии своих лекарей.
Приведем несколько примеров из практики критских полисов.
Между 222 и 218 гг. Кносс и Гортина послали на Кос письма, в которых излагали заслуги Гермия, сына Эмменида[612]. Примечательно, как обстоятельно власти Кносса рассказали о ходе военных действий в Гортине и в Фесте и о том, как искусно лечил множество раненых врач Гермий, несмотря на большие опасности. И гортиняне писали на Кос об опасностях, которым подвергался сам Гермий, когда оказывал помощь раненым. Целых пять лет служил у них косский врач, затем он обратился в народное собрание Гортины с просьбой отпустить его восвояси. Демос постановил дать Гермию в дорогу домой двух провожатых[613] и даровал ему и его потомкам ряд привилегий (перечисление их не сохранилось). Приведенные документы показывают, что хотя Кносс и Гортина были ослаблены войной, они все же выполнили достаточно сложный ритуал чествования, включая и письма на родину врача.
Во II в. критский полис Аптера столь же заботливо чествовал врача с Коса Каллиппа, сына Аристокрита[614]. Совет и народ Аитеры постановили именовать Каллиппа евергетом полиса[615], послать копию декрета на Кос и увенчать врача золотым венком. На венок и на дорогу казначеям было указано выдать Каллиппу 300 статеров[616]. Это распоряжение говорит о предусмотрительности аптерян: официально отбывающий врач увенчан, но деньги Каллиппу нужнее, чем венок[617]. С практичным отношением аптерян можно сравнить другой подход: полис Астипалея в III—II вв. восхвалил и увенчал золотым венком врача Идриарха, сына Карпона, гражданина Родоса. Пританам было поручено позаботиться о том, чтобы увенчание было обнародовано на Дионисиях, во время трагедийных агонов[618]. Видимо, чествование Идриарха носило более торжественный характер, не оставлявший места для частной заботы о финансах врача[619]. Указание астипалеян на «установленный законом» золотой венок чествуемому медику не умаляет значения акта[620] — экономное расходование государственных средств побудило тогда многие полисы ограничить и установить разную стоимость присуждаемых золотых венков. Например, демос Коса увенчивал врача Ксенотима в III в. золотым венком самой большой ценности, определенной законами, о чем должно было быть возвещено священным вестником на Дионисиях[621].
Некоторые полисы продолжали увенчивать оливковым венком и во II в., причем его присуждали самым заслуженным медикам. Так, около 188 г. Тенос повторно чествовал милетского врача Аполлония. Подтвердив декретированные ему ранее почести и дары, теносцы постановили теперь увенчать Аполлония масличным венком в храме Посейдона и Амфитриты и там же поставить мраморную плиту с текстом декрета[622].
Большинство декретов указывает, что почетное постановление должно быть возвещено на больших религиозных праздниках или на агонах[623]. Несколько отличен самосский декрет в честь Диодора: совет решил, что хвалы и почести этому славному врачу должны быть возвещены на народном собрании, посвященном выборам полисных властей (έν ταις άρχαφεσίαις). Видимо, в те трудные для Самоса времена оглашение почестей на самом представительном собрании демоса было наиболее широковещательным[624].
Помимо особо торжественных постановлений известны более простые декреты, которые присуждали тому или иному медику звания евергета и проксена и даровали обычные проксенические привилегии[625]. В эти документы полисные магистраты целиком вписывали обычный[626] перечень присуждавшихся привилегий.
Итак, сколь ни отрывочны и разнохарактерны источники, повествующие о лекарях эллинистической Греции, они все же позволяют осветить некоторые стороны жизни и деятельности этого отряда квалифицированных специалистов, оценить их роль в государстве. Источники свидетельствуют, что отдельные граждане и полисы в целом высоко ценили медиков, с большим уважением относясь к их знаниям и их искусству. Становятся очевидными и трудности, с которыми сталкивались представители этой профессии в условиях античного рабовладельческого общества.
Высокий моральный уровень, который считался обязательным для греческого врача, был тем критерием, на основе которого происходил отсев наименее квалифицированных лекарей. Это способствовало прогрессу греческой медицины — как практической, так и теоретической. Греческая медицина со времен Гиппократа стала самостоятельной отраслью науки. Светский характер позволил ей успешно служить интересам эллинского общества. Солидная масса умственного и физического труда, которую вложили сотни эллинских медиков в развитие своей специальности, определила вес и значимость медицины в общественной жизни. Государственные медики являлись звеном аппарата управления в греческих республиках и тем самым вносили свой активный вклад в укрепление полисной государственности.
Создавшая богатейшее теоретическое наследие эллинская медицина базировалась, тем не менее, на рациональной основе. Опыт лечащих врачей чрезвычайно обогатил медицинскую практику той поры. Медицинская служба греческого полиса явилась первым опытом организации государственной заботы о здоровье гражданского коллектива[627]. Успеху ее в немалой степени способствовала высокая культура государственной жизни полиса.
Наконец, следует сказать о немаловажной роли медицины во всей умственной жизни Эллады — врачи внесли серьезный вклад в создание методики подлинного научного исследования. Известно, что работа самого ординарного лекаря требует нешаблонного, творческого подхода к каждому пациенту. Выдающиеся деятели греческой медицины детально разработали этот принцип, чему, разумеется, способствовал светский характер их науки. Открытые медиками исследовательские приемы
