Окружат воины Каранарта аул и начинают расправу. Ни малого, ни старого не щадят – рубят, режут руки и ноги. Нельзя было ждать от этих воинов сострадания и жалости, потому что всегда холодными и безразличными были их каменные сердца.
А живое сердце Каранарта тоже не знало теплых человеческих чувств и кипело всегда дикой ненавистью. Сидит он на коне-великане, смотрит, как кровь человеческая течет, и смеется свирепым, хриплым смехом. Чем больше страдания людские, тем громче смех проклятого Каранарта. А если замечал он, что кому-нибудь, женщине или ребенку, удавалось ускользнуть от расправы, погонял злодей своего каменного коня и заставлял его давить жертву тяжелым копытом.
Не раз пытались храбрые джигиты разбить грозное войско свирепого Каранарта. Не раз бросались они в яростные атаки. Но мечи и кинжалы ломались о каменные груди хмурых воинов, стрелы отскакивали от них.
Ха-ха-ха! – хрипло смеялся Каранарт, и глаза его краснели от злорадной радости. – Ничего вы, людишки, не сделаете с моим войском! Оно – непобедимо! Я – самый могучий, самый грозный, самый великий.
Так бы и обезлюдел весь край от походов Каранарта, если бы не приходилось разбойнику каждый вечер возвращаться в свой подземный дворец, потому что, когда заходило солнце, кончалась чудесная сила живой воды и вновь превращались его воины в мертвые глыбы серого камня.
Отправился как-то Каранарт со своим войском в поход на далекий абадзехский аул. В ту пору щедро пригревало землю весеннее солнце. Лесные яблоньки, как невесты, стояли наряженные в белую фату, лесные фиалки фиолетовыми глазками улыбались из молодой зеленой травы. В чаще леса раскрывали свои колокольчики красавцы ландыши, и голова кружилась от их нежного запаха.
Но Каранарт и его воины были безразличны к этой красоте. Предводитель равнодушно смотрел, как топчет конь хрупкие фиалки, и лишь иногда по его безобразному лицу пробегала усмешка. Он представлял, как ворвутся его каменные воины в мирный аул, как черный дым пожара устремится в голубое небо, как потекут по зеленой траве кровавые ручьи. И эти мысли так распалили его черное сердце, что Каранарт пришпорил своего коня-великана и обогнал своих воинов. Долго мчался он по каменистой тропе над голубым Псекупсом, пока не перерезало ему путь узкое ущелье. Толстый ствол чинары, точно мост, был переброшен через ущелье, но Каранарт не решился верхом въехать на него.
«Подожду, когда мои воины сделают настоящий мост. Конь мой слишком тяжел для этой переправы, – подумал он. – А я пока пойду пешком, чтобы разведать дорогу…»
Спешившись, Каранарт перешел по стволу чинары и медленно направился по узкой тропинке. Ущелье змеей извивалось между каменными стенами. Говорливый ручей, бурля и пенясь, бежал по его каменистому дну, а сбоку пролегала извилистая тропинка. И вдруг ветерок, гуляющий в ущелье, донес шорох чьих-то легких шагов. Каранарт насторожился, спрятался в кустах орешника и стал всматриваться в глубину ущелья.
Из-за поворота вышел стройный мальчик в серой домотканой черкеске, с большим кинжалом у пояса. Яркий румянец играл на его смуглых щеках, большие темные глаза были глубоки, как озера, и сияли, словно весенние звезды. Мальчик нагнулся над ручьем, зачерпнул пригоршней воду и стал пить. Папаха упала с его головы – и вдруг две черные толстые косы окунулись в ручей.
– Девчонка! – прошептал удивленный Каранарт. Девушка засмеялась, и веселый смех ее, точно колокольчик, зазвенел по ущелью. Она вскочила на ноги, подобрала косы и уложила их, под папаху. Потом взглянула в глубь ущелья, и густые брови сурово сдвинулись. Прямо на нее, неслышно ступая по камням, шла волчья семья. Впереди легкой крадущейся походкой шел огромный белый волк. Он тащил большого горного тура. За ним, припадая к камням, скользила волчица. Она несла молодого орла. А последним бежал маленький серый волчонок. Его челюсти сжимали полузадушенного крота.
– Ого! Волки сейчас растерзают девчонку! Интересно будет на это посмотреть! – прошептал Каранарт и вдруг с удивлением почувствовал, что ему жалко незнакомую девушку.
Белый волк бросил свою добычу на камни, придавил ее лапой и проговорил:
– О дочь человека! Моя семья сегодня сыта, и мы не тронем тебя. Уходи скорее с нашей тропинки.
– Если вы сыты, то зачем вам эти жертвы? – сказала девушка. – Отпустите тура – он еще совсем молод! – Пусть орел свободно взовьется в голубое небо, а крот уползет в свою нору! Они хотят жить, а жизнь прекрасна!
– Ты глупая человеческая улитка, – прохрипел старый волк. – Я никогда не отпускаю своей добычи…
– Но ведь ты сыт!
– Все равно! Я люблю смотреть, как течет кровь из открытых ран моих жертв…
– Лучше послушай меня, а то увидишь, как течет кровь из твоих ран, – блеснув глазами, прикрикнула девушка.
Так ты мне еще грозишь? Сейчас тебе будет конец, завыл старый волк.
Он швырнул еле живого тура волчице и пополз к девушке. Глаза его загорелись злобой. Девушка левой рукой сорвала с головы косматую папаху, а правой выхватила кинжал.
Она сумасшедшая, эта девчонка! – прошептал Каранарт, высовываясь из кустов. – Какое ей дело до козла, орла и крота? Пускай бы их растерзали волки… Но в груди этого человеческого детеныша бьется смелое сердце.
Волк подползал все ближе и ближе к девушке. Тугие клубки мускулов перекатывались под его белой шкурой. Теперь он делал маленькие, еле заметные шажки.
– Лучше послушай меня, белый! – проговорила девушка.
Волк на мгновение замер. Потом чудовищным прыжком он бросился вперед. Девушка не отступила. Ловким движением она сунула свою папаху в раскрытую пасть волка, а другой рукой вонзила кинжал в грудь зверю.
– На первый раз я пожалела тебя. Мой кинжал прошел рядом с твоим сердцем. Но если ты во второй раз не послушаешь меня, кинжал пронзит твое сердце, – крикнула девушка корчащемуся на камнях волку.
– Ты победила, о дочь человека, – прохрипел волк. – Ты победила и пусть будет по-твоему!
Волоча задние ноги, он пополз в глубь ущелья, а за ним, бросив свои жертвы, щелкая зубами, поплелись волчица и волчонок.
Девушка папахой набрала из ручья холодной воды и плеснула ее на животных. Тур вскочил на ноги, орел расправил смятые крылья, крот раскрыл крошечные черные глазки.
– Идите и будьте счастливы! – пожелала им девушка.
– Скажи нам имя свое, спасительница наша! – попросил орел.
– Зовут меня Свет Зари!
– Спасибо тебе, о Свет Зари! Мы запомним твою отвагу и доброту! – воскликнул орел и взлетел в голубую вышину, где скользили легкие белые облачка.
– Спасибо тебе! – проговорил горный тур и одним прыжком выбрался из ущелья.
– Спасибо тебе! – пропищал крот, исчезая в темной расщелине.
Девушка рассмеялась, посмотрела на ручей и вдруг заметила прячущегося в кустах орешника Каранарта.
– Кто ты, незнакомец? – спросила она.
– Я повелитель этих гор, – ответил Каранарт и горделиво подбоченился.
– У гор нет повелителя, они свободны, как люди, живущие в них, – ответила девушка.
– Я грозный Каранарт.
Девушка сдвинула брови.
– Так вот ты какой, убийца женщин и детей! Проклята мать, родившая такого зверя…
Она надела папаху и отвернулась, собираясь уходить. И Каранарту вдруг показалось, что солнце потускнело и в ущелье стало темно.
– Подожди! – крикнул он, спрыгивая вниз. – Не уходи! Послушай меня! Ты мне нравишься, и я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я могуч, богат, отважен…
Девушка гневно посмотрела на него.
– Могучие всегда добры и человечны… – сказала она. – Богатство твое ничего не значит, потому что душа твоя бедна… А отвага… Велика ли отвага у того, кто расправляется с беззащитными стариками, женщинами и детьми…
– У меня много золота. Это золото будет твоим! Ты будешь жить в роскошном дворце…
– Не нужно мне твоего золота, Каранарт! Ты зол и безобразен. Я никогда не полюблю тебя. А с милым даже убогий шалаш покажется мне лучше твоего дворца…
В это время затрещали кусты под ногами угрюмых каменных воинов.
– Возьмите ее! – в бешенстве закричал Каранарт. – Бросьте в темницу! Пусть болезнь скрючит ее тело!: Пусть она станет безобразнее меня!
Двое воинов бросились к девушке. Она ударила одного кинжалом, но булатная сталь сломалась о каменную грудь. Воины скрутили девушке руки и повели с собой.
Из голубого поднебесья это заметил орел и, с тревожным клекотом бросившись вниз, стал кружить над войском Каранарта. Видел он, как на закате дошли воины до входа в подземный дворец, как втащили туда девушку, как огромный конь Каранарта телом своим закрыл этот вход и окаменел.
Только поздней ночью вернулся орел в свое гнездовье и до самого утра не сомкнул глаз, раздумывая о том, как помочь девушке.
Рано утром, когда первые лучи солнца золотили верны гор, увидел орел на далеком каменном пике неподвижную фигуру тура. Упершись ногами в камень, точно слившись с ним, тур наблюдал, как таяли утренние туманы в ущелье, как лучи солнца блестели в капельках росы, как голубели далекие горные реки.
