Канашов взволнованно ходил по землянке, заложив руки за спину.
- Ладно уж,- ответил он, - хватит солить мои раны. Не из железа и я. Думаешь, если Канашов суровый на вид, так у него и души нет? Не могу глядеть, как люди, что мухи, гибнут без толку. Не выдержал… Сам знаю, погорячился…
- А зачем ты партию подводишь? Она на тебя надеется, доверяет… В том-то и суть коммуниста, что с виду он обыкновенный человек, но у него сила воли должна быть только железная. Думать надо всегда, что за дела партии мы перед всем народом ответственны. Иначе и революции не было бы, и гражданской войны мы не выиграли бы, и социализма не построили без дисциплины в партии, для всех обязательной…
5
Тем же вечером Канашова вызвал Русачев. Комдив поднял на него изучающий взгляд.
- Обижаешься? А мне, думаешь, легко?
- Нет, товарищ полковник. Не такое сейчас время…
- Чем больше я узнаю тебя, Канашов, тем ты мне все больше нравишься. Рубишь словом, что топором. Но зря ты не ценишь нашего стариковского опыта. А ведь он тоже кровью добыт. Не рано ли ты меня со счетов сбрасываешь? Мы еще повоюем! Что, ошибка моя тебя больно в глаза бьет? Исправлю! Силенки пока имеются, Будь у меня сейчас конники, немцы не раз испытали бы на себе тяжелую руку Василия Русачева.
- Ошибка ошибке рознь. Есть ошибки, которые не исправишь.
- Ты, может, сомневаешься и в том, что Русачев дивизию сможет вывести из окружения? Завел людей - и растерялся? Ну, это шалишь! В гражданскую не в таких переплетах бывать приходилось, не терялся. Под Конотопом комдива беляки срубили, а я тогда, даром что мальчишка был - комэск, а кинулся со своим эскадроном в атаку - и дрогнули белые, побежали!
Русачез ткнул большим пальцем в два серебряных с красной эмалью ордена Красного Знамени первых выпусков.
- Ты думаешь, их мне за красивые глаза дали? Как бы не так! Тогда орден крови стоил. Не то что сейчас. Вот посадил свеклу, бог дождь послал - на тебе орден…
Канашов стоял, хмуря брови. По лицу его было видно: не согласен он с Русачевым. Стоявшие рядом с ним подполковники Муцынов и Буинцев делали ему знаки: ладно, мол, пусть будет так, не спорь.
- Видите ли, Василий Александрович, - сказал Канашов, - то было когда-то… Теперь другой командир нужен.
- Постой, постой!… Какой это другой? Ага, понимаю, чтобы военную академию прошел… А нас, если хочешь, прежде чем в партию принимать, огнем крестили. И воевали мы не хуже вас, хотя академий не оканчивали.
- Да нет, не о том я. Раньше герой-одиночка диктаторствовал, навязывал подчиненным и умное и глупое: знай выполняй, и слава ему. А теперь главное, чтобы коллектив подчиненных тебе людей чувствовал не только твою правоту и твердость, но и был глубоко убежден, что ты крепче их в военных знаниях. Вот тогда они пойдут за тобой и будут делать все, что ты им прикажешь.
- Нет, Канашов, я с тобой не соглашусь. По-твоему, выходит, главное дело не в полководцах, а в войсках. Стало быть, французские войска могли бы и без Наполеона завоевать почти всю Европу? Командир всему хозяин, без него войска - беспомощная толпа! Да что тебя убеждать! Пока жив командир, все идет, как в хорошем оркестре - по нотам… Убили его - и войска разбегаются. Сам знаешь…
- А я, если хотите знать, ценю полководцев и рядовых командиров, когда вижу в них вдохновляющую силу, которая оказывает решающее влияние на войска для достижения победы. Главная заслуга в победе не полководца - замысел его мог так и остаться на бумаге, а в войсках, которые претворяют этот замысел в жизнь.
- Философская чепуха! Ну, да ладно… А скажи, кто, по-твоему, виноват, что мы с тобой попались в ловушку? Полководец или войска?
- Оттого, что я еще раз скажу, что виноваты вы, товарищ полковник, суть дела не изменится…
- Ладно, ладно, хватит меня учить. Дай тебе волю, ты бы меня под трибунал…
- Нет, я не за это… Расстреливать надо явных врагов… За каждую ошибку стрелять в своих не годится.
Муцынов наклонился к уху Канашова и жарко зашептал:
- Зачем ты так резко, Михаил Алексеевич? Ведь он постарше нас с тобой и пока комдив…
- Воспитание у меня плохое, - нарочито громко ответил Канашов.- Из рабочей семьи я. Отец - шахтер, всю жизнь под землей провел, как крот. Мать умерла, когда мне было десять лет. Некому было воспитывать. Да и я качал работать в шахте с двенадцати лет. Самообразованием доходил до всего. Негде мне было научиться интеллигентному обхождению.
К спорящим быстро подошел озабоченный Зарницкий.
- Товарищ полковник, разведкой установлено, что противник продолжает наступление в северо-восточном направлении. Получена шифрограмма из штаба армии: приказано к утру занять оборону в Столбцах, не допуская прорыва немцев к Минску.
Русачев развернул карту, быстро прикинул на глаз.
- Километров шестьдесят надо сделать за двое суток. Выдержим? - спросил он, обращаясь к командирам полков.
- Трудновато будет, у меня много раненых, - ответил Муцынов.
- У меня все машины побиты. Одни телеги… - тяжело вздохнул Буинцев.
- Кто в авангарде пойдет? - нетерпеливо перебил Зарницкий. - Надо немедленно выступать.
- Давай полк Канашова. У него техники и машин больше. Если столкнется с крупными силами, задержит. С мелкими группами в бой не ввязываться. Понял? Отмечай себе маршрут, Канашов. Да только предупреждаю: отходить без всяких премудростей.
- Товарищ полковник, я прошу направить в мое распоряжение лейтенанта Нежинцева…
- Да вы что, сговорились все спасать его? Ну, Канашов, не ждал я от тебя, что за подлецов ты заступник!
- А я не в дом отдыха его посылать собираюсь… У меня группа подготовлена для глубокой разведки… Вот он ее и возглавит.
- Ну, а если сбежит? Что тогда? Это немецкий лазутчик. Простачка из себя разыгрывает, теленка, даже слезу пустил, а вы ему все и поверили…
- Не сбежит… Пуля предателя найдет.
Русачев поморщился и почесал затылок.
- Черт с ним, забирай! Но если подлеца упустишь - тебя тоже по головке не погладим…
6
Канашов сидел в глубоком раздумье, и взгляд его блуждал по топографической карте, лежавшей перед ним. Кругом леса и болота. Какой дорогой вести полк, чтобы скорее и безопасней выйти к Столбцам? В таких случаях неплохо иметь проводника - местного жителя. Но где сейчас найдешь такого, чтобы был и сведущ и надежен? Война разогнала людей с насиженных мест. Он взглянул с беспокойством на часы. По его расчетам, должна возвратиться разведка. Что-то она запаздывала. Вызвал Чепрака. Надо посоветоваться. Начали вместе изучать карту, прикидывать.
- Вот тут вроде меньше болот и в лесах дорог больше. Как думаешь, Гаврила Андреевич, может, поведем колонну полка сюда? На всякий случай в боковой авангард один батальон…
- Можно и неподвижный боковой отряд. Вот здесь, - ткнул пальцем Чепрак, - узел дорог и высотка командная. Если немцы и вздумают ударить нам во фланг…
- Правильно!… А пройдут главные силы дивизии, их можно на машинах на новый рубеж перебросить. Прикинь состав отряда, и усиление, и сколько машин, и надо ставить задачу.
С беспокойством в голосе спросил:
- Что-то наших разведчиков нет? Вернутся - немедленно ко мне.
- Есть, - ответил Чепрак и ушел.
Прибыл связной от комдива. Русачев спрашивал, почему задерживаются с выступлением. Торопил и требовал представить ему донесение.
Канашов отправил связного к Чепраку, а сам стал вымерять маршрут движения, с тем чтобы рассчитать, сколько потребуется времени для совершения марша. По его расчетам, по времени никак не укладывались, если вести полк маршрутом, выбранным ими. Можно вести и более коротким, но тут местность более открытая, а следовательно, и контролируемая авиацией противника. Кроме того, близко от шоссейной дороги, где в любое время дивизия может столкнуться с немецкими танковыми частями. А такая встреча, кроме больших потерь, ничего не сулит.
Вошел взволнованный Чепрак.
- Товарищ подполковник, лейтенант Нежинцев не вернулся из разведки.
Канашов вскинул удивленный взгляд.
- Где он? Убит или сбежал? Где сержант Правдюк? Вызвать ко мне. Хватит ему отлеживаться.
- Есть.
«Что ж это такое? - думал Канашов. - Неужели ошибся?… Что докладывать Русачеву?»
Он достал полевую книжку с целью написать комдиву донесение о случившемся. Представил, как Русачев будет поносить его на чем свет стоит. Сознание промаха заставило еще быстрее мыслить. «Думай, Канашов, думай… Понадеялся? Отсылая в разведку, лично инструктировал Правдюка, чтобы был начеку… Была мысль для большей надежности назначить, кроме Нежинцева, еще одного лейтенанта… И что там смотрел Андреев? Тоже, видать, прошляпил. Увлекся, как всегда, и упустил этого предателя».
Его размышления прервал Чепрак, пришедший с сержантом Правдюком.
