И нервное расстройство от потрясения имело место быть, и физического здоровья от пребывания в казарме и тюрьме ("Несчастное дитя казармы и тюрьмы"!) только убавилось. Лишь родительский дом вернул душевное равновесие и вселил спокойствие духа… А за время клюевского пребывания в узилище и в больнице произошло много небезынтересных событий. Но о них речь впереди.
Остаётся досказать судьбу Леонида Семёнова.
Его упоминавшийся рассказ "Проклятие" вызвал сочувственный и объективный одновременно отзыв Александра Блока, упомянувшего сие произведение в статье "О реалистах", опубликованной в "Золотом руне". Блок писал, что "Проклятие" "потрясает и отличается во многом от сотни подобных описаний правительственных зверств, но отличается от них более в чисто описательной части. Что же сверху того — показательно ещё раз, что трудно "служить богу и мамоне", хранить верность жизни и искусству".
Через полтора года в "Вестнике Европы" появился его рассказ "Смертная казнь" с предисловием Льва Толстого, высоко оценившего эту вещь, как "замечательную и по чувству, и по силе художественного воображения". Лирическая проза в альманахе "Шиповник", опубликованная в 1909 году, стала последней прижизненной публикацией Леонида, после чего он, подобно Добролюбову, порвал с литературной средой. Писать прозу он продолжал, но уже не делал никаких попыток опубликовать её. После очередного отказа от военной службы он попал в психиатрическую больницу, а по выходе оттуда в 1914 году удалился в деревню, где жил в собственноручно выстроенном доме. Отношение его к религии кардинально переменилось, и он даже подумывал о монашеском постриге в Оптиной пустыни. В ночь с 13 на 14 декабря 1917 года во время очередной деревенской междоусобицы, которые не прекращались с февраля месяца, Семёнов был убит, а дом его — сожжён дотла.
Именно Леонид Семёнов, близко знакомый с Блоком, обратил внимание Клюева на блоковские стихи. И Клюев сразу же выделил их изо всей "новой поэзии". Брат, брат духовный… Так он почувствовал, так понял, так уверился — и особым символическим значением наполнилось для него название читанной книги — "Нечаянная радость".
Первое письмо Блоку он послал ещё до всех своих злоключений "казармы и тюрьмы" — в конце сентября 1907 года.
(Продолжение следует)
Ж-АЛЯШЬ
ВЛАДИМИР ОСИПОВТАК КТО ЖЕ ИЗ НАС "АНТИСОВЕТЧИК"?АНДРОПОВ И ЖУРНАЛ "ВЕЧЕ" 1
На обложке книги Сергея Семенова "Председатель КГБ Юрий Андропов" приведены следующие слова: "Кто он — Юрий Андропов: государственник и патриот или агент враждебных сил?".
Так кто же он?
В своем исследовании С. Н. Семанов, историк и видный деятель "Русской партии" 60-80-х годов, обращает внимание на целый ряд загадок в биографии персонажа. Ничего не известно о его родителях. Нет достоверных сведений о национальности, хотя зрительно она очевидна. "Очень рано, не получив образования или специальности, ушел из дома на заработки" (Семанов С. Председатель КГБ Юрий Андропов. Москва, "Алгоритм", 2008, стр. 19). Ушел из дома отчима, ибо родные отец и мать рано скончались. 20-летний Юрий пересек всю страну (он жил на крошечной станции Нагутская в районе Минеральных Вод) и осел на севере, в далеком от Ставрополья Рыбинске, где поступил в техникум водного транспорта и окончил его. Другого образования, кроме среднего речного, он больше не получал. Да и в техникум (шла весна 1932 г.) будущий генсек поступил по путевке Моздокского райкома комсомола. Ему как проверенному комсомольцу дали общежитие и стипендию. Окончив техникум, он был направлен на Рыбинскую судоверфь, но "молодой специалист под днищем строившихся судов не корпел, а сразу стал освобожденным секретарем комсомольской организации". (Семанов, стр. 20). И так — до конца жизни — он только руководил, состоя в номенклатуре ВКП(б) — КПСС.
После "войны с бело-финнами" Сталин решил создать Карело-Финскую АССР, где финном был только главный партруководитель (и возможный масон) Отто Куусинен, а вот во главе комсомола поставили Юрия Андропова.
Чем занимался Андропов во время войны, не известно. Аппарат Куусинена находился в глубоком тылу. Быть может, Ю. В. партизанил, но документов по этому поводу нет. В июне 1944 г. советские войска освободили Петрозаводск. Вслед за Куусиненом в столицу Карело-Финской АССР вернулся и Андропов. Он становится секретарем Петрозаводского горкома партии, а в 1947 г. — вторым секретарем партийного комитета республики. Семанов пишет: "После смерти патриотического деятеля партии А. Жданова его соперники Л. Берия, Г. Маленков и Н. Хрущев смогли опорочить в глазах сильно одряхлевшего И. Сталина ждановских соратников… Дело завершилось казнями ря-
да крупных деятелей и массовыми чистками. Именно тогда было выметено из окружения Сталина русско-патриотическое крыло" (Семанов, стр. 29). Нашли патриота-государственника и в Петрозаводске, где первым секретарем был с 1938 г. Геннадий Николаевич Куприянов, направленный из Ленинграда по рекомендации А. А. Жданова. На состоявшемся погромном пленуме ЦК Карело-Финской АССР в январе 1950 г. Андропов дал "посадочные показания" на своего шефа, друга и соратника. Куприянов был арестован и получил 25 лет. А отрекшийся от него "верный ленинец" весной 1953 г. переводится в Москву, в МИД.
Затем Андропов стал послом СССР в Венгрии и сыграл решающую роль в подавлении мятежа 1956 года. Через год после подавления "контрреволюции" Андропов возвращается в аппарат ЦК и становится заведующим отделом, который курировал все социалистические страны. На XXII (втором антисталинском) съезде КПСС его избирают членом ЦК. В ноябре 1962 г. Андропов уже секретарь ЦК КПСС. Он подбирает вокруг себя лиц, настроенных оппозиционно к существующему режиму. "Во-первых, все они, — отмечает Сема-нов, — были скрытыми сторонниками ПРОЗАПАДНОЙ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ОРИЕНТАЦИИ. Не случайно они стали позже "прорабами перестройки". И все они были, так сказать, лицами "еврейского происхождения" (Семанов, стр. 51). От Хрущева это скрывалось, поскольку тот не любил ни евреев, ни либералов. Андропов благоволил к либерально-еврейскому журналу "Новый мир", был в восторге от Ильфа и Петрова, помогал "гонимому" театру на Таганке во главе с Любимовым, поддерживал советских авангардистов, даже приобретал их "абстракционистские" полотна.
В 60-е годы Андропов тесно сотрудничал, по данным Семанова, с Бовиным, Бурлацким, Александровым-Агентовым, Г. Арбатовым, Цукановым. "…Все они были сторонниками "разрядки", интернационалистами и противниками исторического своеобразия России, ориентированными на Запад и, в конечном счете, на те отношения, которые по-старому именуются КАПИТАЛИСТИЧЕСКИМИ" (Семанов, стр. 57-58). Да, именно так, секретарь ЦК КПСС Андропов выпестовал и окружил себя западенцами и скрытыми носителями БУРЖУАЗНОЙ идеологии.
19 мая 1967 г. Андропов сменил В. Е. Семичастного (который помог Брежневу свергнуть Хрущева) на посту Председателя КГБ, и уже 17 июля 1967 г. по предложению Юрия Владимировича было создано новое, так называемое пятое, "идеологическое", Управление КГБ, которое должно было бороться с антисоветскими подпольными группами и пресекать "оживление реакционной деятельности ЦЕРКОВНИКОВ и сектантов" (Семанов, с. 83). Борьбой с Русской Православной Церковью рьяно занимался Хрущев. Брежнев притушил антиправославную направленность репрессий. И вот Андропов на посту Председателя КГБ решил продолжить хрущевскую линию: ведь "церковники" — это не какие-то там подпольщики и боевики, это — представители ЛЕГАЛЬНО существующей Православной Церкви.
Либерал-рыночник Г. Арбатов свидетельствует, что Андропов уже в 1977 г. присмотрел М. С. Горбачева, как человека, с которым "действительно можно связать надежды на будущее" (Семанов, с. 142). А через год внезапно умирает 60-летний секретарь ЦК по сельскому хозяйству Ф. Д. Кулаков. Ни охраны, ни врача вблизи умершего не оказалось… Должность Кулакова при содействии Андропова занимает Горбачев. Меняет Ставрополь на Москву. Это был Тулон пятнистого Наполеона. Горбачев к тому времени уже проявил себя как верный соглядатай и осведомитель Андропова. Вместе они подсиживали стареющего Брежнева. Помощник Горбачева В. И. Болдин вспоминает: "После Пленума ЦК, избравшего Андропова генсеком, М. С. Горбачев ходил веселый и торжественный, как будто избрали его. А вечером… не удержался и сказал: "Ведь мы с Юрием Владимировичем старые друзья, семьями дружим. У нас было много доверительных разговоров, и НАШИ ПОЗИЦИИ СОВПАДАЮТ" (Семанов, стр. 344).
Антипатия к "русофилам", видимо, с самого начала объединяла Андропова и Горбачева. И на посту председателя КГБ, и тем более на посту Генсека Андропов проявил себя как лютый враг русофильства. Если еврейских либералов и даже полудиссидентов (Э. Неизвестный, Евтушенко, Любимов) он опекал и всячески им содействовал, то к малейшим проявлениям русского национального самосознания относился резко отрицательно. Ведь он прекрасно
