Я зацепилась за эту мысль и представила, как моё несчастно колотящееся, готовое вырваться из груди сердце окутывает прохладная вуаль темноты, охлаждая и сдерживая пламя, дополняя. И тут же боль начала пульсирующими толчками сходить на нет.
— Спокойно! — прогундосила Осьмика, — держим строй, девочки!
— Котёл так болтает, что мы сейчас рухнем вместе с ним, — пропищала Кики.
Крышка котла задребезжала, словно у облака проклятия были руки, и оно пыталось её сорвать. Плохо дело!
— Котёл сдерживает проклятие, но он не активирован, — озвучила Джен.
— Розэ, ты должна его активировать! — это Яниса.
— Но как? — выдохнула я, чувствуя тяжесть в грудине.
— Нужно равномерно по нему распределиться, — сказала Фельда.
— Встаём по стенам кругом, — скомандовала Джен.
— Тесно! — охнула Лалли.
— Розэ! — судя по голосу, это Грана, взяла меня за руку и потянула от стены, — встанешь в центре.
— Одной рукой держитесь за стену, второй держите Розэ, так мы сохраним равновесие Котла и устроим лучшую проводимость магии, — строго сказала Яниса и первой взяла меня за плечо.
— Держим Котёл и Розэ, девочки! — сказала Осьмика.
— Я не умею активировать Котёл, — панически запищала я, чувствуя руки ведьм на плечах и руках.
— Спокойно, — это Фельда, — самый простой способ — это кровь.
— У кого есть булавка? — взволнованный голос Кики.
— Розэ, я сейчас всё сделаю, не бойся, — выпалила Лалли, Котёл снова тряхнула, крышка оглушительно звякнула.
— О, Матерь-Ведьма, — отчаянно кто-то замолился.
Моей ладони коснулась мягкая маленькая ладошка, я вздрогнула, а потом чуть не закричала от резкой одновременно ледяной и обжигающей боли. По руке потекла горячая кровь куда-то на дно Котла.
— Прости, — вымолвила Лалли, — теперь прикажи ему! По праву крови от матерей-прародительниц, шести первых древних ведьм!
Я отчаянно зажмурилась и сжала раненную ладонь в кулак, сцеживая ещё крови.
— Я — Розэ, кровь от крови первородных древних ведьм, одна из шести, одна как шесть! — сами собой срывались древние слова, — заклинаю, Первый Котёл, откликнись на мой зов и защити нас!
Сначала ничего не происходило, только шатающийся огромный котёл, темнота и проклятая оглушительно дребезжащая крышка. А потом Котёл завибрировал, замер, все звуки стихли, нас сильно тряхнуло в последний раз и всё вокруг залило светом, освещая наши ошарашенные и испуганные лица.
По стенам котла зазмеились светящиеся узоры, руны, круги, почти такие же, которые я видела тогда на доске, в схеме Круга Роз. И внутри Котла розы тоже были. От маленькой почки до крохотного закрытого бутона к огромной пышной раскрытой розе.
Эти символы и узоры отделились от стен, паря в воздухе вокруг нас, проходя сквозь наши тела. Я стояла, раскрыв рот, и во все глаза смотрела за творящейся древней магией. И не я одна. Ведьмы заворожённо наблюдали за ожившим волшебством.
— Ай! — вскрикнула Лалли.
Дженевра и Грана глухо застонали, резко поморщившись, а Фельда охнула. Осьмика дёрнулась и грязно выругалась, Яниса попыталась в панике убрать от меня ладонь, но светящаяся нить не позволила, обхватила запястье ведьмы. Она вскрикнула, как и Кики.
— Что за чертовщина? — громогласно возмутилась Осьмика указывая на мою грудину.
И тут я увидела не только светящиеся нити, похожие на шипастые стебли роз, на запястьях ведьм, но и почувствовала, как они тянутся от самого моего пылающего, обёрнутого в прохладную темноту сердца. Я медленно опустила глаза вниз, в районе моего сердца сверкали линии маленького закрытого бутона. От него и шли шипастые стебли к рукам ведьм.
— Ё-маё, — высказалась Джен.
— Вляпались по самые уши, — прокомментировала Грана.
— Этот шабаш мы не забудем никогда, — кашлянула Лалли.
— И чего делать будем? — внесла объективности в ситуацию Фельда.
— Кому скажу, не поверят, — истерично хихикнула Кики, немного разряжая напряжение.
Ведьмы сначала тихо захихикали, а потом громогласно заржали. Меня потряхивало от нервного и внутреннего напряжения, я словно чувствовала, как эти стебли, впившиеся в руки девушек, связывают их со мной. Я начинала чувствовать каждую из них на каком-то совершенно нереальном уровне. И это пугало.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А кровь продолжала сочиться из моей ладони на дно Первого Котла, и тот с жадностью впитывал её, не оставляя ни капли, словно изголодавшийся младенец по молоку матери. И начинал светиться сильнее, окутывая нас узорами и рунами седой древности.
И тут Котёл снова тряхнуло, с оглушительным звоном, я моргнула и прижала окровавленную ладонь к животу, чтобы больше ни капли не досталось Котлу, чтобы остановить наконец кровь, потому что пальцы начали медленно холодеть, а в голове слегка шуметь.
Крышку сорвало резким яростным порывом, я не увидела, а скорее почувствовала багровый туман, гнетущий, ледяной и обжигающий, колючий, бесконечно яростный и злобный. Ведьмы охнули и закричали, хватаясь за меня всеми рукам, обнимая со всех сторон, защищая.
— А вот и он, — прошептала я.
В животе всё переворачивалось из-за страха перед предстоящим наказанием и от радости, что Леон пришёл за мной, он здесь, злющий как тысяча чертей, могущественный и яростный. Но эта сила не обидит меня, он меня не тронет. Такая тонкая грань, ощущение, как если бы я стояла у самого края глубокой пропасти под порывами ветра, толкающими меня в спину, навстречу бездне.
— Демон! — заорала Осьмика, больше не от страха, а от удивления.
— Мы все умрём, — завизжала Кики.
— Твой? — шепнула мне на ухо Джен.
— Мой, — слабо улыбнулась я.
Кровавый туман окутал меня как ляльку и буквально вырвал из рук моих ведьм. Крышка с грохотом рухнула обратно, закрывая их в Котле, а меня в багровом вихре, в котором чувствовались руки Леона на моей талии, вынесло на уже знакомую крышу академии.
— Ты что творишь, сумасшедшая Чебурашка?! — жутким рычащим голосом медленно произнёс… Леон.
Грозовые серые глаза стали ярко-бардовыми и светились, из радужек рвался кровавый туман, а сам Леон наполовину обратился в свою демоническую ипостась. Клыки, рога, когти и хвост были в комплекте. Волосы взъерошены.
— Я тебе что сказал? — продолжал рычать он, мою ногу обвил крепкий хвост, кисточка защекотала лодыжку, — без авантюр, экспериментов с магией и прочего безрассудства! А ты что делаешь? Жить тебе надоело? Ты хоть немного думаешь головой? Или она тебе дана только для причёсок, и чтобы шапку носить, мать твою в лес да по грибы?
— Леон, — попробовала я вклиниться в его яростную тираду, во все глаза глядя на обозлённого демона.
Но вместо страха была какая-то глупая детская радость, почти восторг. Пусть ругает, ведь он беспокоится обо мне. Пусть не как о дорогой сердцу девушке, а о глупой младшей сестрёнке. Это неважно, главное, что я тоже заняла в его сердце какое-то место. На глаза выступили радостные слёзы. Я ему не безразлична!
Матерь-Ведьма, вот о чём я думаю? Меня ругают, укоряют, хвост демона нервно сжимает мою ногу, словно я могу куда-то вырваться из его лап, сжимающих мою талию, и щекочет кожу. В душе какая-то эмоциональная буря. На глазах слёзы радости, из горла рвётся смех, потому что щекотно, а рука немеет и голова кружится от потери крови.
Глупая, глупая Розэ. Глупая, но такая забавно счастливая в мелочах.
Леон
— И вот чего ты улыбаешься? — заорал я ей в лицо, еле сдерживая окончательную трансформацию.
Я тут чуть с ума не сошёл, мой идиотский хвост отказывается подчиняться голове и зажил своей жизнь, а я еле сдерживаю язык, чтобы не обложить эту безответственную, лишённую всякого страха Чебурашку последними словами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Какого чёрта ты творишь? — я просто физически не мог снизить громкость голоса.
Внутри до сих пор всё дрожало от ужаса и страха за эту чокнутую. Меня из сна вытолкнуло пинком и подорвало на кровати от ощущения острой боли в груди. Я чисто на рефлексах нырнул в изнанку и чуть не вышел не там, а потом больно приложился об этот долбанный котёл.
