Я думал, что её уже там покромсали на части и забросили в эту гигантскую посудину, суп из молодой дурной ведьмы нынче деликатес у местных обитателей. Кто этих ведьм-психопаток знает. А она, м-мать её, с другими идиотками в этом грёбаном котле, б-бабушку её, сидела.
— Леон… — снова попробовала она прервать меня.
— Я не закончил! — загрохотал я на всё небо над академией.
А потом заметил, что она продолжает как-то странно держать руку, в согнутом состоянии. Бросил короткий взгляд, увидел, как она прижимает ладонь к животу, и похолодел. Кровь!
— Ты ранена? — помертвевшим голосом спросил я.
— А? — Розэ удивлённо округлила глаза, опустила взгляд вниз, а потом посмотрела на меня как-то виновато, — я… Нам нужна была моя кровь. Порезали ладонь.
— Л-ладонь? — голос дрогнул.
Я сжал тонкое запястье и повернул руку ладонью вверх. Б… Боже. Порез на ладони, тонкий и аккуратный, а платье на животе просто пропиталось кровью, никаких ран. Я еле удержался на ногах от облегчения. Сердце мучительно сжалось. Розэ доведёт меня до инфаркта, инсульта и седины. Всего по очереди или сразу.
— Прости меня, я не думала, что всё получится так, — вздохнула она и недовольно поджала свои пухлые губы чёртовым запретным приёмом, — мне просто нужно было кое-что проверить, но всё пошло не по плану и…
— Замолчи! — рыкнул я и подался вперёд.
Я потянул её на себя за запястье раненой ладони, которое продолжал сжимать, а второй рукой обхватил затылок, с утробным рыком хищника зарываясь пальцами в мягкие густые волосы моей ведьмы. Она широко распахнула глаза и приоткрыла губы, словно приглашая.
Если я и мог ещё остановить свой порыв, то не сейчас, когда она не сопротивлялась. Я мучительно застонал и отпустил эту ситуацию. Я больше не могу это контролировать, это сильнее меня. Я склонил голову и наконец коснулся этих манящих губ.
Мягкие и податливые, такие сочные, медовые. Я осторожно мазнул по ним своими, осторожно подкрадываясь, заигрывая, очаровывая. Захватывая в свой вечный плен. Закусил, в награду получил тихий удивлённый выдох.
Ладонь Розэ легла на моё плечо и сжала. Это был как сигнал к яростному наступлению. Я отпустил её запястье, обвил талию, прижимая к себе так близко, что между нами нитка не просочится. Распахнул её губы, чувствуя, как сердце трепещется как у юнца от робкого ответа моей ведьмочки.
Чёрт, она же совсем неопытная! Но ни от одного поцелуя у меня ещё не рвало так башню, как от этого. Я вторгался, исследовал, направлял. В идиотских женских романчиках есть выражение «пил её дыхание». Ну меня и развезло.
На языке взрывались фейерверки, губы жгло, я целовал её и не мог остановиться, насытиться. И Розэ вот ну ни капли не помогала мне вернуть своё самообладание. Она отвечала, осторожными и неловкими движениями губ и языка, но делала это так искренне, с таким же ответным наслаждением, что остановиться было просто невозможно.
Во мне бурлил щекочущий восторг, похожий на сладкую газировку. Чебурашка не отталкивала, отвечала мне, я чувствовал, что она хотела этого не меньше меня. Это давало мне нехилую такую надежду. Моя.
— Нужно остановиться, — задыхаясь произнёс я, отрываясь от опухших губ Розэ. На языке остался её медовый вкус, сладость с горчинкой.
— Почему? — выдохнуло это прекрасное наивное создание и порочно облизнуло нижнюю губу.
Я сопротивлялся буквально секунду, за которую уже можно считать меня героем. Но распробовав то, чего так сильно желал, сложно остановиться. А от поцелуя истинной не откажется ни один демон. Это как наркотик, вызывает мгновенное привыкание и уносит за грани реальности.
— Розэ, — я в последний раз коснулся её губ, осторожно, легко, и отстранился, беря себя в руки, — зачем тебе это? Просто хочется попробовать?
— А тебе зачем? — туман из её глаз мгновенно выветрился, появилось это редкое выражение острого взгляда, — поиграть?
— Поиграть? — я окончательно взял себя в руки и нахмурился, — с чего ты это взяла?
— Я читала о демонах-асарах, — выпалила она, — асары могут любить только истинную и только от неё иметь детей, поэтому вас так мало. Ты же не врал, когда говорил, что почти всемогущий, а за силу всегда надо платить. Природа любит баланс, все ведьмы это знают. Так зачем ты это делаешь? Одно дело защищать бедную ведьму, другое дело — целовать. Я тебе не пара. Леон, тебе стало скучно? Зачем ты даешь мне надежду?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она расплакалась, уткнувшись мне в плечо, а я стоял и молчал. Мой говорильный аппарат вылетел в окно и разбился об асфальт. Я не мог вытолкнуть ни слова, пока она всё это вываливала на меня. И вот что мне со всем этим делать?
Я просто прижал ведьмочку к себе и печально вздохнул. Какой она ещё ребёнок. Наивный, эмоциональный. Молодая девушка, не распробовавшая как следует жизнь. Такая прямолинейная и искренняя. Демон-Праотец, за какие такие заслуги ты послал мне это сокровище?
Моё сердце билось ровно, но то и дело сладко сжималось от осознания того, что моя истинная в моих руках. Она не демон, поэтому просто не может чувствовать особого притяжения истинной к асару. Но она всё равно что-то чувствует. Эти её оговорки дают мне надежду.
Я не был бы так нерешителен и осторожен, если бы она не была ведьмой. Фактически человеком, одарённым магией. В её ответных чувствах я никогда не смогу быть уверен до конца, на все сто процентов, как это бывает в истинных парах.
Мама такая же, как Розэ. Она не чувствует истинности, этой демонической связи, основанной на древней магии, призванной ограничить всемогущих асаров. Природа любит равновесие. Но мама любит отца так, как способен любить человек. Искренно, всепоглощающе, ответно. Папе очень с ней повезло.
Но чувства настоящих ведьм непостоянны. Розэ может думать, что влюблена, но это ведь может пройти. Ведьмы влюбчивы и переменчивы, особенно молодые, особенное такие как Розэ, которые всю жизнь провели за стенами поместья.
Я с трудом разбил красную кнопку и вставил запасной говорильный аппарат.
— Нам надо поговорить, Розэ.
Глава 8. Ничего кроме правды
Леон
Я стоял под дверью ванной, откинувшись на стену, и ждал, пока Чебурашка приведёт себя в порядок. Это была небольшая отсрочка, которая давала мне возможность обдумать, что именно я хочу и могу рассказать ей. Розэ ни в какую не хочет сидеть на заднице ровно и будет влезать в неприятности, пока не докопается до истины.
Она имеет право знать. Хотя бы часть правды, чтобы наконец угомонилась и перестала искать ответы. Чтобы просто позволила мне уберечь её от участи, которую ей пророчат Силли и родители моей ведьмочки. Они сдались, но я не собираюсь терять ни малейшей частички моей истинной в ритуале лишения.
Или хотя бы хочу знать, что действительно сделал всё, что мог, и ритуал единственный способ не потерять Розэ окончательно. Ещё бы знать, в чём причина опасности. Древняя магия отличается своей сложностью и уникальностью. Смогли же древние ведьмы из тумана, первая шестёрка, наложить на асаров путы, ограничив нашу власть.
Никто после тех шести больше никогда не смог сотворить даже близко похожих чар. Таких уникальных, сложных и могущественных, которым покорились мои предки. Сложно обуздать всемогущее существо, тем ведьмам удалось.
А теперь я должен найти корень проблемы и спасти мою ведьму. Ведь если она исчезнет, я уйду за ней. Я смогу жить без неё, но что это за жизнь? Я видел страдания своего дяди. Не жизнь, а существование, его держат только обязанности перед родом и демонами. Но он уже совсем плох, не исключено, что в ближайшие годы он уйдёт от нас окончательно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Щёлкнул замок, и в облаке пара выплыла раскрасневшаяся Розэ, с закрученными в полотенце волосами. Но мелкие прядки выбились из него и облепляли лицо влажными завитками. Она оделась в чистое платье ещё в ванной, и обо всём произошедшем напоминала только повязка на ладони.
— Я готова, — сказала она смущённо, — о чём ты хочешь поговорить?
— Обо всём, — нервно хмыкнул я и отлепился от стены, оказавшись почти вплотную к Розэ.
