— Идем на посадку, — нерешительно приказал он.
Пилот сел в степи. И вновь вольнонаемные не дали Ихара первому подойти к машине, обследовали ее.
— Там пусто, — доложили наконец ему.
— Совсем никого? — удивился Ихара.
— Там, в машине, находится наш связанный сотрудник. Он в невменяемом состоянии. Мы не знаем, в чем дело.
Ихара выбрался из самолета, подошел к знакомой ему машине, заглянул в будку. Среди разодранных бумажных мешков и перевернутых ящиков лежал водитель, он был мертвецки пьян, сколько ни тряс его Ихара, он так и не смог выдавить из него вразумительного объяснения.
— Что произошло? — спросил он у вольнонаемного.
— Они подперли педаль газа монтировкой и пустили машину в степь. Сколько она ехала, я не знаю.
— Пусть просыпается, — начальник отдела срезал жгут, стягивающий руки водителя за спиной. — Взлетаем.
Ихара не имел представления, как далеко могли уйти беглецы. Единственная надежда оставалась на степь, где каждый человек, как на ладони, да еще на завербованного в группе побега, он должен был найти способ дать знать, где сейчас находятся беглецы.
* * *
Беглецы с тяжелыми мешками за плечами подходили к стойбищу монгольского скотовода. В низине виднелась проклюнувшаяся после зимы и затянувшейся весны зеленая трава. Отара овечек паслась между войлочными юртами.
Хозяин выехал навстречу гостям на мохнатом монгольском жеребце и тревожно смотрел на приближающихся чужаков. Особо его смущал карабин за плечами Ричарда. Однако американец и спас ситуацию. Он сразу же достал деньги. Потрясая в воздухе пачкой иен, он крикнул:
— Нам нужен кров и еда!
Хотя монгол не понял ни единого слова, но вид денег подействовал не хуже гипноза. Гостей, несмотря на их экстравагантный вид, тут же пригласили в юрту.
Николай лежал на ковре в юрте, рдел углями очаг, дочь хозяина подносила ему приготовленный по рецепту Ричарда коктейль — три четверти родниковой воды и одна треть медицинского спирта. Зная местные обычаи, Николай не сомневался, что монгол постарается подложить ему в постель на ночь свою дочь. Живущие в изоляции скотоводы практиковали обновление крови в роду. Стоило Галицкому достать сигарету, как дочь хозяина тут же возникала перед ним, перебрасывая уголек с ладони на ладонь, чтобы дать прикурить.
Другие беглецы нежились на коврах, они уже объелись, обпились.
— Я пойду займусь монастырской гимнастикой, как говорил нам учитель, — Чунто поднялся с ложа. — Он говорил, что нужно говорить с камнями, слушать их.
— Боже, — вздохнул американец, опять эти бредни начинаются.
Тибетский монах вышел на улицу. Николай лежал на ковре, пропуская мимо ушей то, что говорила ему монголка — дочь хозяина.
— У меня такое чувство, что кто-то из нас сливает информацию Ихара, — говорил захмелевший от медицинского спирта Ричард. — Сам посуди, ну откуда они узнали, что мы прячемся на озере? Зачем, не знаю. Постарайся сам ответить на этот вопрос.
В сознании Николая словно молния сверкнула. Он поднялся и вышел из юрты. Ямадо сидел у загона с овцами и что-то чертил палочкой на земле.
— Где Чунто? — спросил Николай.
Ямадо махнул рукой. Галицкий увидел тибетского монаха, тот стоял на возвышенности, поднимал руками белые камни. Держал их, а потом опускал. Поручик решительно зашагал к нему.
— Что ты тут делаешь? — спросил он, глядя на склон возвышенности.
Чунто успел выложить белыми камнями четкий треугольник.
— Занимаюсь монастырской практикой, — прозвучало в ответ.
— Его будет видно с самолета, — прошипел Галицкий. — Ты предавал нас, сдавал Ихара. Зачем?
Монах побледнел.
— Они арестовали моего наставника, сказали, что убьют, если не стану с ними сотрудничать.
Мужчины сцепились, покатились с возвышенности. Они кусали друг друга, пытались душить. Со стороны юга в небе показался легкомоторный самолет, он прошелся над возвышенностью с выложенным на склоне треугольником, заложил вираж и вернулся к стойбищу.
— Урод, — хрипел Галицкий, подминая под себя монаха. — Как ты мог, мы тебе доверяли?
— Они захватили моего наставника, — Чунто передумал сопротивляться, он обмяк и целиком отдал себя в руки Галицкому.
Это и решило его судьбу. Николай не мог убить сдавшегося.
— Пошел прочь! — крикнул он, отталкивая монаха.
Тибетец покатился по склону. В пылу схватки Николай не услышал в небе стрекот пропеллера. Легкомоторный самолет заходил на стойбище.
— Что происходит? — подбежал к поручику Ричард, он смотрел вслед убегающему монаху.
— Потом объясню, уходить надо. Он нас предавал.
Самолет прошелся над самыми головами беглецов. Ямадо уже выскочил из юрты и смотрел в небо.
— Нам нужно три хороших коня, — втолковывал хозяину-монголу Николай. — Три, — он выбросил пальцы. — И седла!
Монгол сделал вид, что не понимает. Самолет заходил на очередной круг. Галицкий вытащил пачку денег из мешка и сунул ее в руки монголу.
— Три коня с седлами. Теперь понял?
По глазам скотовода можно было догадаться, что тот никогда раньше на держал в руках столько денег, а потому согласился.
Через три минуты Ямадо, Николай и Ричард уже мчались верхом на низкорослых мохнатых монгольских лошадях, уносясь от стойбища на север. Самолет заходил на них сзади. Пилот прошелся прямо над головами, норовя сбить кого-нибудь шасси. Повезло, не попал.
Беглецы бы вздохнули с облегчением, если бы слышали то, что сказал пилот, обращаясь к Ихара:
— Топливо кончается, его осталось только на обратную дорогу.
— Понял. Свяжись с базой, пусть вызывают военных, и сообщи координаты беглецов.
Самолет, заложив еще один круг, ушел к северу. Кони, почувствовав, что их больше никто не понуждает мчаться, перешли на шаг.
— Значит, тибетец был предателем? — спросил Ричард и замолчал, понимая, каким будет ответ.
Дальше ехали молча. Внезапно Ямадо обернулся.
— Беда!
Вдалеке пылила, догоняла армейская машина, вызванная Ихара. Кони вновь понеслись вскачь.
— Не уйдем, — вынужден был признать очевидное Николай. — Они нас догонят. Надо разъезжаться в разные стороны. Одному не повезет, но двое спасутся.
— Я их остановлю, — вызвался Ричард.
— Как?
Не успел американец дать ответ, как Ямадо подскакал к Николаю, и выхватил у него из-за пояса пистолет и тут же поскакал навстречу машине. Ричард повернул за ним, чтобы остановить, но быстро понял, что не успеет, повернул коня.
— Чертов камикадзе, — проговорил он. — Самоубийца.
— Он сейчас как раз перестал быть камикадзе, — произнес Николай, всматриваясь в удаляющуюся фигуру всадника. — Камикадзе летит на цель, которую ему указал командир, а сегодня наш друг выбрал цель сам.
Ямадо, пригнувшись, скакал навстречу машине. В него уже стреляли высунувшиеся из кузова солдаты. Конь, сраженный пулей, упал. Ямадо перекувырнулся через голову и залег за камень. Когда грузовик поравнялся с ним, он трижды выстрелил из пистолета. Зашипели пробитые протекторы грузовика. Машину занесло, она остановилась. Из кузова посыпались солдаты. Ямадо побежал по степи. В спину ему раздались выстрелы. Смертельно раненный, он вскинул руки и упал на землю.
— Черт! — выругался офицер, выбираясь из кабины армейского грузовика. — Мы сможем их преследовать?
— У нас только одно запасное колесо, — развел руками водитель.
Офицер с тоской смотрел на то, как двое всадников уносятся за горизонт — к монгольской границе. Он теперь был бессилен им помешать.
* * *
— А где же позиции Квантунской армии? — спросил Ричард, когда впереди возникли проволочные заграждения явно советского происхождения.
— Мы их уже миновали. Японцы устроили свои окопы в десяти километрах от границы. Они попытаются применить бактериологическое и химическое оружие в случае наступления советских войск, вот и не хотят подвергнуть свой личный состав угрозе, — сказал Николай.
— Откуда ты это знаешь?
— Я не только сидел, но и работал в «Отряде 731» переводчиком с немецкого, — признался Галицкий. — Кое-что знаю.
— Однако! — изумился Ричард. — Надеюсь, для этого были причины.
Объясниться не дало появление за проволочными заграждениями советского солдата. Он вскинул винтовку и по-русски крикнул:
— Не подходить! Буду стрелять! Разворачивайтесь назад!
За его спиной появился офицер в серой шинели.
— Мы американские летчики! — крикнул Ричард. — Мы убежали из японского плена. Примите нас!
Но ни офицер, ни солдат явно не понимали по-английски. Прозвучал выстрел в воздух, предупреждающий, что если нарушители не вернутся на территорию Маньчжурии, то следующий выстрел уже будет сделан на поражение. Николай не выдержал, закричал по-русски:
