— Рассказать о своей тяжелой жизни, — предположил я. — И заодно скромно похвалиться, как весело проводите время. ИГАР, надо же…
— Ты можешь увидеть все сам, — сказал он. — Да-да, сам. Генеральный директор велел переговорить с тобой.
— Насчет… чего?
Он вздохнул.
— По его словам, ты удивительно везучий человек. И он почему-то надеется, что у тебя может что-то получиться.
Я пробормотал:
— Похоже, вы прижаты к стене.
Он кивнул.
— Да, положение отчаянное. Наши хозяева вложили в тот научно-исследовательский центр огромные средства. Яйцеголовые там придумали совершенно что-то вообще такое, что принесет не миллиарды, а триллионы и все перевернет… Понимаешь?
— Понимаю, — ответил я. — Жаль терять, верно?
Он кивнул с самым мрачным видом.
— Жаль, но я знаю слишком мало. Мне велено предложить тебе, если желаешь попробовать себя в настоящем деле, попытаться… гм… что-то сделать. Любые деньги, любые средства, кроме, конечно, армии. Армейскую часть тут же заметят и разгромят. Но можно организовать элитную диверсионную группу. Я был против, скажу честно, однако генеральный велел включить тебя… если ты возьмешься, конечно.
— Как-то нереально, — признался я. — Захват заложников, воинские операции… и вдруг я. Не представляю, кому может прийти в голову использовать непрофессионала.
— Я тоже не представляю, — признался он. — Но мне сказали, что мир начал меняться с такой сумасшедшей скоростью, что все изменения отследить не под силу и специалистам. Дескать, входим в предсингулярный период… Ты можешь быть чьей-то секретной разработкой, хотя тебя уже просветили на предмет поиска встроенных чипов, и хотя ничего такого нет, но если чипы биологического происхождения?..
— Чё-чё? — спросил я ошалело.
Он горько усмехнулся и посмотрел почти с симпатией.
— Вот-вот, так я и сказал. Но я привык подчиняться приказам. Ты участвуешь?.. Оплата позволит тебе купить дом с большим участком в любой стране мира и даже приличную яхту с вертолетом. И, разумеется, у тебя будет приличный счет в банке. Если, конечно, выберешься живым и освободишь наших людей.
— Ого!
— Или заберешь у них тот экспериментальный чип, — сказал он, — из-за которого все и всполошились.
Я пробормотал:
— Приличный счет в банке… Да еще легальный… это да, заманчиво. Так что там нужно? Это не значит, что я уже в деле, просто хочу знать, что там ждет.
Он вздохнул.
— Там уже будут две группы элитного спецназа. Их перебрасывают к месту событий как раз в эту минуту… Ты можешь войти в любую из них. Хочу предупредить, даже генеральный на тебя не рассчитывает, будем пытаться освободить своими силами. Просто сверху велено привлечь все-все, даже ясновидящих и гадалок.
— Значит, — сказал я, — там в самом деле что-то очень ценное.
Он криво усмехнулся.
— Да, можешь торговаться насчет повышения гонорара.
Я подумал, ответил осторожно:
— Нет, наглеть пока не следует. Потом, как у нас принято. А сперва зайчиком.
Он повел перед собой растопыренными пальцами, на большом дисплее замелькали в бешеном темпе лица и пейзажи.
— Вот их фотографии, — сказал он, — смотри внимательно.
Глава 9
На экране появились, конечно, не фото, а трехмерные ролики, где попеременно появляются то низенький мужчина с растрепанными волосами, то худая женщина, выглядит умной, одета небрежно, но в чем-то даже элегантно, словно небрежность тщательно рассчитанная и запрограммированная умелым дизайнером.
— Богдан Гатило, — сказал Лощиц — и Параска Корбут.
Я повторил с сомнением:
— Параска Корбут… Он поинтересовался:
— И что?
— Она женщина, — протянул я, — судя по имени и фамилии. Хотя теперь это уже не показатель, но все же хохлушка… а украинки, как подсказывает мой школьный опыт, все еще привержены традиционным ценностям. Да и украинская природа протестует…
Он хмыкнул:
— Я тоже люблю украинскую природу. Именно в том смысле. А какие видишь сложности?
— Украина вошла в Евросоюз, — напомнил я, — хоть и частично, а потому более европеоидная, чем европеоидные европейцы. Большие паписты, чем папа, и рояли-стее короля. Она мою попытку спасти ее может расценить как сексизм! Как демонстрацию превосходства мужчин над женщинами. Мало того что может отказаться от спасения в лице мужчины, меня еще и по судам затаскает ее общество феминисток!
— Это пройдет как секретная операция, — сообщил он.
— А наши местные феминистки? — спросил я. Он посмотрел с непониманием.
— Какие? Я пояснил:
— Не может же наше руководство быть без феминисток в нашей организации?..
Он вздохнул.
— Да, женщин в руководстве ровно половина. Хотя такая статистика запрещена, но уже принято постановление, что все сотрудники должны вне зависимости от пола именоваться особями. Сперва было предложение насчет введения в оборот термина «особь 1» и «особь 2», но никто не захотел быть вторым. Такая же судьба постигла и проект «Особь А» и «Особь Б». Потому пока просто особи.
— Это правильно, — согласился я. — Так как насчет того, что вместо меня лучше кого-то из женщин?
Он покачал головой.
— Ни у одной из наших женщин нет твоего уровня подготовки… или индекса твоей удачливости, как предпочитают именовать в руководстве. Потому предпочтительнее, несмотря на, послать тебя. А все последствия корпорация берет на себя, в том числе и судебные иски. Не забывай, самые лучшие юристы у нас!
— Это хорошо, — сказал я с сомнением… — Я посмотрю, что там и как.
Он сказал негромко:
— Если быть совсем уж точным, обоих вытаскивать не обязательно. Ввиду важности информация продублирована.
— Достаточно одного?
Он кивнул.
— Да. Можно, как я уже говорил, вообще вытащить вместо них чип, который они выкрали. Этого достаточно. Но это между нами.
Я сказал понимающе:
— Да, журналистам скажем другое. Понял.
— Тогда начнем, — сказал он. — Машина у подъезда, билет на самолет забронирован. Поторопись. Чем скорее начнешь, тем больше шансов на успех, пока там еще неразбериха после захвата…
Я поднялся.
— Все, бегу.
— Стой, — сказал он. — У тебя Наташа с собой?
— В часах, — ответил я.
Он вздохнул, вытащил из ящика в столе красивый камешек на цепочке, какие сейчас в моде среди раскованной молодежи.
— Возьми. Когда голос от запястья, как-то не совсем…
Уже в коридоре я накинул цепочку на шею, камешек разместился на груди почти под подбородком, в нем Наташа, внучка знаменитой Сири, что переводила с языка на язык с такими милыми ошибками, что потом даже не хотелось менять на ее дочку Лялю, а Наташа переводит вообще идеально точно, мгновенно подбирая любые сложнейшие идиомы и проговаривая их именно натуральным голосом говорящего.
