Грузовик взревел и пошел вдоль домов, а я, стараясь делать это незаметно, окинул взглядом сидящих в кузове. Все супервоины, заточенные на молниеносное устранения противника, быстрые и бесстрашные, знающие, как вести себя под обстрелом, как обращаться с ранами, выживаемые и натренированные на любые мыслимые условия в бою.
Но с той стороны, где противник, такие же, многих обучали одни и те же инструкторы, оружие и снаряжение примерно то же самое, даже получено от одних и тех же поставщиков, они охотно и Сатане продадут, если тот начнет войну с Богом.
Мне там ловить нечего, прихлопнут моментально, я даже не овца среди волков, а вообще не знаю что, даже взмэкнуть не успею…
Я чувствовал страх и безнадегу, никогда мне таким крутым не стать, это не люди, а уже киборги, хотя электроника в них пока только носимая, но уж мало-помалу начинают встраивать, так что скоро вообще не знаю что и начнется…
Ко мне продолжают присматриваться, все в песчаного цвета форме с зелеными пятнами, даже шлемы похожи на валуны, миллионы лет выставленные знойному южному солнцу.
— Что за форма? — спросил я соседа.
Он скривился.
— Срочно перебросили из Африки. Наши последние резервы. Там это маскировочная, и здесь как клоуны.
— Это хорошо, — сказал я. — Исламисты начнут хохотать, тут мы их и побьем.
— А может, подождать, — сказал он, — пока они со смеху поумирают?.. Так воевать не хочется…
— А кому в Европе хочется? — спросил я. — Карлы мартеллы давно повывелись среди политиков, а в армиях давно нет равных его воинам.
— То-то и оно, — ответил он тоскливо. — Я бакалавр философии, какой из меня воин?.. К тому же я толерантен и мультикулыурен даже не знаю как…
Солдат, сидящий напротив, сказал зло:
— Фредди, заткнись. А то я тебе вставлю твою мультикультурность… Эй, парень, а ты что за чудо?.. Почему без оружия и где твой броник?.. Кто-то из особо засекреченных?.. Что-то о тебе нигде ни слова.
— Я мирное существо, — пробормотал я. — Всегда все стараюсь решить миром и по-доброму.
Он ухмыльнулся.
— А если не удается?
— Вздыхаю и ухожу, — ответил я. — С печалью на лице.
Он хохотнул.
— Оставив после себя гору трупов?.. Есть у нас тут один, над убитыми даже читает несколько слов из Библии.
— Прямо из книги? — спросил я.
Он ухмыльнулся шире.
— Из памяти. Иногда такое несет… Но не проверишь, никто из нас Библию не читал.
— Да, — согласился я, — сейчас больше читают Коран. На обеих сторонах баррикады.
— Это да, — согласился он. — Даже я знаю несколько сур. Вообще-то правильные там вещи… Жаль только, что правильную веру первыми ухватили наши противники.
— Теперь только воевать, — тоскливо сказал бакалавр.
— Будем доказывать, что наша вера правильнее?
— Да. Хотя я атеист…
Нас прижало к стенке, послышался мощный скрип тормозов. Многотонную машину чуть занесло, но остановилась, как я увидел, прямо перед массивным зданием старой постройки тех времен, когда еще наивно строили на века.
Навстречу с автоматами на изготовку выскочили двое в бронекостюмах. Один из сидевших в кузове выпрыгнул и подал мне руку.
Я отказываться не стал, а когда оказался на земле, один из автоматчиков спросил отрывисто:
— Это вы… вас прислали?
— Вообще-то я сам прибыл, — сообщил я скромно.
— Я вас проведу, — сказал он.
— Да, — согласился я, — сперва поговорим. А потом слово за слово…
Он ухмыльнулся, я поднялся за ним на третий этаж, он стукнул в дверь, явно электроника здесь либо не установлена еще, либо повреждена.
С той стороны раздался свирепый рык:
— Заходи!
В комнате всего один человек, полковник, судя по знакам различия, повернулся ко мне, протянул руку.
— Деклан Коннер, командующий седьмым участком. Мне сообщили о вас. Давайте сразу введу в курс дела, время дорого. Спецназ все прибывает, но пока что разбираемся… Никто не хочет идти напролом, ищем слабые места противника.
— Какие-то нашли?
Он поморщился.
— Здание там практически захватили только-только. Как исламисты еще не разобрались, что и кого захватили, так и мы только начали изучать эту группировку…
Я сказал осторожно:
— Я слышал, что вроде бы заключен мир…
Он покачал головой.
— Не мир, а перемирие. Правда, устраивает обе стороны, так что перемирие может затянуться на годы, а это почти вечность. Перемирие установлено и соблюдается, но нужно учитывать, что вся армия ИГАРа — добровольцы! Там люди идеи, объединенные в отряды с похожей идеологией, но не желающие подчиняться общему руководству.
— Знакомо, — пробормотал я. — Да-да, слушаю внимательно.
— Один из таких отрядов, — продолжил он, — сделал неожиданный рейд и захватил три главных здания научно-исследовательского центра по биотехнологии на этой стороне линии разграничения.
— На нашей?
— Да, — подтвердил он угрюмо. — Никакой военной ценности они не представляют, просто это обидный укол, хотя, по данным разведки, руководство ИГАРа не одобряет самостоятельные действия и не будет вмешиваться, если наши войска выбьют слишком самостоятельных обратно.
— Так почему же…
Он вздохнул.
— Никто не хочет идти в наступление. Все так обрадовались перемирию, как будто это конец всем войнам на свете!.. Да и есть опасение, что, если начнем атаку на этих наглецов, им придут на помощь другие отряды, что вроде бы подчиняются общему руководству ИГАРа, но в данном случае могут не послушать и прийти на помочь единоверцам.
— А это риск возобновления войны?
Он кивнул.
— Риск разрастания простой схватки за три здания на весь город…
— Тогда наши не рискнут, — сказал я. — Блин, почему мы не мусульмане?
Он хитро прищурился.
— А вы сами ислам принять еще не восхотели?
— Восхотел, — признался я. — И даже возжелал. Ислам мне нравится. Но только при условии, что мусульмане примут христианство. И тогда мы с ними сразимся как борцы за истинную веру и быстро уничтожим ту старую дряхлую веру, что позорит светлое имя нашего мудрого пророка Исы!
Он ухмыльнулся.
— Правильно мыслите, юноша. Но раз уж так получилось, что мы христиане, то будем защищать христианство, хотя мы тут все атеисты.
— Где сосредоточены заложники? — спросил я. — Их согнали в одно место или же пока держат там, где застали?
— Согнали в большой актовый зал, — ответил он, — на первом этаже. Но туда не пробиться. Вход забаррикадирован, в холле тяжелое вооружение, на крыше снайперов больше, чем воробьев.
