Мухолов, до этого момента, наблюдавший за перепалкой сторон, решил вмешаться.
– Боюсь, нам все-таки придется допросить их, – сказал он, словно извиняясь перед адвокатом Лещинским. – Вы же знаете порядок? Обвиняемая и защитник заявляют ходатайство, а я обязан как-то реагировать. Не могу же я просто отказать? Опять же, они настолько настырны, что притащат этих свидетелей в суд…
– Делайте, как положено, милейший! – фамильярно похлопал следователя по плечу адвокат Лещинский. – Только я думаю, что вам долго придется ждать их на допрос. Пациенты психотерапевта – люди необязательные. Что с них взять?
– Кроме того, я не знаю их настоящих имен и адресов, – добавил Левицкий. – Они лечились у меня на конфиденциальной основе. Я не могу помочь, даже если бы сильно хотел.
– Насчет этого не беспокойтесь! – подала голос Елизавета. – У нас на руках есть их личные данные. Завтра мы рассчитываем привести вам первую свидетельницу, которая проходит под вымышленным именем Фиалка.
– Да, но ведь она… – начал было, доктор Левицкий, но его адвокат перехватил инициативу.
– Конечно, пусть девушка приходит. Нам даже интересно, что из всего этого получится.
Коротков удовлетворенно кивнул головой…
Глава 24
«О боги, боги! – стенал Нико Центурия, обращаясь к небесам. – Чем прогневил я вас? Что сделал не так?»
Конечно, если разобраться, он не святой, да и в биографии у него не чисто: несколько судимостей по настоящим бандитским статьям, авторитет в криминальных кругах. Но в этом он не видел ничего зазорного. Как там говорится? «Пусть ваши грехи будут красные, как кровь. Я сделаю их белыми, как снег». Нико Центурия рассчитывал на снисхождение небес, и у него были для этого все основания. Он считал себя человеком верующим и богобоязненным, всегда делал щедрые пожертвования церкви, ходил на службы и даже постился в определенные дни. Нет, он на самом деле хотел быть примерным христианином: иметь жену и детей, собственный теплый дом и друзей. Кто бы мог подумать, что искушение явится к нему в образе чудесной девушки необыкновенной красоты. Эдика не была ангелом, но Нико был уверен в своих силах и очаровании. Он пытался вылепить из нее образец честной и непорочной жены. Но свить семейное гнездо им так и не удалось. Если бы друзья, а не дай-то бог, враги узнали, в чем дело, его заклеймили бы позором навечно. Да он и сам никогда бы не подал руки человеку, жена которого… Тьфу ты! Прости, Господи…
– Нико, мне нужна твоя жена, – говорил ему следователь Коротков. – Я хотел задать ей несколько вопросов.
– Так вот же она! – отвечал Центурия, подталкивая к столу женщину, облаченную в зеленую бесформенную хламиду. – Вот моя жена. Надеюсь, в скором времени мать моих детей.
«Ах, Эдика, Эдика! – плакала его душа. – Как же наше будущее? Как мечта о наследнике? Эх, ты, мать твою нехорошую женщину…»
Мухолов рассматривал невысокую женщину, стоявшую рядом с ним. Она боялась поднять глаза и казалась следователю робкой овечкой, забитым созданием, не умеющим говорить.
– Ее зовут Нина! – объяснял Нико.
– Какая Нина? Мне нужна Эдика! У тебя там что, гарем? Никак в своих женщинах не можешь разобраться, Нико? Где Эдика?
– Говорю тебе, начальник, у меня была и остается единственная женщина – моя Нина. Никакой Эдики я не знаю и знать не хочу!
– Э, нет! Так не пойдет. Мне нужна та жена, а никак не эта, – упорствовал Мухолов. – Какая из них ходила к психологу?
– Никакая не ходила! – отрезал Центурия.
– Э, брат! Да ты, видно, забыл, что я могу тебя привлечь за дачу ложных показаний, – начал было следователь.
– Привлекай! – согласился тот, не моргнув глазом.
Конечно, для легендарного Нико, чей «послужной список» был полон вымогательствами, похищениями людей и разбоями, обвинение в даче ложных показаний было, как слону дробина.
Коротков это понимал.
– Ну, выкладывай, что там у тебя случилось? – уже мягко, по-человечески, попросил он.
– Ничего не случилось!
– Не слушай его, начальник, – раздался тихий голос странного существа женского пола. – Эдики больше нет. Сбежала она. Насовсем…
Еще совсем недавно Нико Центурия летал на крыльях любви, а сейчас, подобно дождевому червю, бороздил телом грязь. Больше того, он был согласен сейчас с головой погрузиться в нечистоты, вдыхать грудью смрад отхожих мест, только бы избавиться от позора, на который его обрекла Эдика.
Смешно сказать, он покупал игрушки и одежду своему первенцу, выбирая исключительно белый и бежевый цвета. Он был уверен, что родится наследник.
– Мальчикам стоит покупать голубое, – огорошила его продавец детского бутика. – У нас в продаже есть чудесные костюмы нужного цвета…
– Голубое?! – подозрительно воскликнул Нико. – А вот я уверен, что голубое мальчикам как раз покупать не стоит!
– Но я имела в виду… – хлопала ресницами девушка.
– Голубые – всегда голубые! – обижался Центурия…
Доктор тыкал пальцем в монитор, показывая ему какую-то загогулину.
– Вы видите? Это и есть ваш плод.
– Сын? – спрашивал он, стараясь определить, где в этой черно-белой ряби врач увидел живое существо.
– Может быть, и сын, – отвечал тот.
Только сама Эдика от этих разговоров ежилась и бледнела. Нико считал, что она плохо переносит беременность. Если бы он знал тогда! Если бы мог догадываться…
Все началось с телефонного звонка доктора Левицкого.
– Есть срочный разговор весьма деликатного свойства, – объяснил он, но ничего не шевельнулось в душе Нико. Он был уверен, что обрел Эдику навсегда. Сейчас у них родится сын. Через год – дочь…
– Вы просили передавать вам все, что мне станет известно от вашей жены из сеансов гипноза, – пояснил при встрече психотерапевт, а Центурия только лениво кивнул головой.
Действительно, еще в самом начале их сотрудничества Нико дал доктору деликатное поручение – рассказывать ему все, что выболтает его прелестная супруга, находясь в состоянии транса. Левицкий возражал и что-то невнятно говорил о какой-то врачебной тайне, о правах пациента, но в конце концов приятная сумма в американских банкнотах уняла муки его совести, и он согласился.
– Так вот, есть интересная информация, – проговорил доктор, а Центурия все еще продолжал пребывать в розовых облаках грез. – Ваша жена постоянно вспоминает некоего молодого человека приятной наружности, высокого, стройного, сложенного, как древнегреческий бог…
Нико понял, что разговор его все-таки интересует.
– Что за человек? Его имя?
– Как я понял, его зовут Эдуард.
– Отлично. Адрес?
– Этого она не сказала.
– Но я же просил вас давать мне полную информацию, – упрекнул его Центурия. – Ладно, что там еще?
– Ваша жена просто бредит этим парнем. Удивительно, но как оказалось, у нее к нему платоническое влечение…
– Что за чертовщина? Выражайтесь яснее.
– Она не спит с ним, – терпеливо пояснил доктор. – Это, так сказать, только романтическая привязанность.
– Женщина должна видеть во сне своего мужа, – назидательно ответил Нико. – Ничего, я им устрою романтику!
– Это вам не удастся, – прокомментировал врач.
Центурия подумал, что он ослышался. Какой-то там лекарь сомневается в нем, во всемогущем Нико! Смешно, право слово.
– Я подключу ребят, – пообещал он. – Я из-под земли этого мужика достану. Эдуард, будь он неладен! Я превращу его в падаль, разотру в пыль. Она забудет его, и даже во сне будет повторять мое имя.
– Вам это не удастся, – тихо проговорил врач. – Я провел несколько сеансов, прежде чем решился поговорить с вами… Это информация очень деликатного свойства. Эдика, как вам сказать…
– Говори, как есть. У нее есть любовник, да?
– Нет. Это хуже.
– Хуже любовника могут быть только два любовника.
– Н-нет…
– Три? Четыре?
– Эдика и Эдуард – это…
– Это что?
– Это один человек.
– Что? Я не понимаю…
– Это один человек. Ваша жена – вовсе не женщина, а сменивший пол мужчина…
Если бы вдруг небеса обрушились на землю или же сама земля под ногами Нико ушла под воду, вряд ли это произвело бы на него столь сильное впечатление. Центурия превратился в соляной столб, в березовый чурбан, безмолвный и недвижимый. Сначала он подумал, что доктор шутит, но глаза того оставались внимательными и серьезными, словно минуту назад он сообщил Нико, сколько ему осталось жить. Потом он решил, что врач свихнулся. Так иногда бывает с теми, кто постоянно имеет дело с душевнобольными. Но явных признаков сумасшествия у Левицкого не наблюдалось. Тот не брызгал слюной, не показывал белки глаз, не стоял на голове и не хохотал без остановки. Он сидел прямо, нога на ногу, и вполне нормально, хотя, конечно, с некоторым напряжением, вглядывался в лицо супруга своей пациентки.
– Объяснитесь, доктор, – хрипло попросил тот.
