— Не терзайте себя этим делом, нам все равно не вернуть Анисе. Господь Бог осудит несчастного, совершившего это постыдное деяние. По мнению многих, Сент-Эмильон охватило сейчас безумие, и я не хочу, чтобы вы и дальше оставались там на своем посту.
— Благодарю вас за сочувствие, монсеньор.
— Мне доставляет удовольствие видеть вас в отличной форме.
— Я тоже нахожу, что вы хорошо выглядите…
— Вы льстец, Клеман. Однако взгляните на всю эту почту, на перегруженное епископское расписание. Я слишком долго обходился без вас.
— Понимаю, монсеньор.
Архиепископ встал и, заложив руки за спину, начал ходить по комнате. Это вошло у него в привычку, если он готовился сообщить о каком-нибудь своем решении.
— Я вызывал вас, чтобы сказать о скором прибытии того, кто должен сменить вас.
— Очень хорошо, монсеньор, когда его ждать?
— Отец Жозеф приедет в Сент-Эмильон в следующий вторник, ближе к вечеру.
— Прекрасно!
Викарию начинала нравиться его новая приходская жизнь. Но миссия его подходила к концу. До приезда нового священника ему надлежало еще уладить кое-какие детали. Город очаровал его, он только-только начал постигать его своеобразие. Однако вскоре ему предстоит вернуться к более привычному ритму жизни епископства.
— Кроме того, вы нужны мне здесь не позднее утра среды — я должен на три дня уехать в Рим.
— Хорошо, монсеньор, я буду здесь в среду, как вы того желаете.
— Прежде чем покинуть Сент-Эмильон, проследите, чтобы отец Жозеф был принят лучшим образом. Это его первый пост в Европе.
— Откуда он едет?
— Из Гаити. Епископ Порт-о-Пренса посылает его к нам с двумя дьяконами.
— Я сделаю все необходимое и подготовлю мадам Рапо, которая помогает вести хозяйство. Это замечательная женщина, она сумеет принять отца Жозефа должным образом.
— Спасибо, Клеман. Я не забуду о вашем всестороннем участии… Надеюсь, что вы столь же усердно будете служить… кардиналу Леру.
— Поздравляю, ваше преосвященство!
— Папа, наш святейший отец, собирает консисторию. Предстоят назначения на несколько кардинальских постов, и я в списке.
Кюш снова просмотрел все досье, листок за листком. Несколько десятков раз перечитал протоколы криминалистов. Придирчиво разобрал заключения Сельпрена по результатам вскрытий. Он знал, что Анисе был убит, когда шел к лорду Кинсли. Однако по-прежнему не знал убийцу или убийц. Те ли это самые, кто убил Марьетта и Шане? Существовала ли связь между всеми убийствами? А владелец гаража, где он? Правду ли говорил Кинсли? И куда подевался Дютур? Похоже, что связующая нить — содружество, но как быть в этом уверенным? Учитывая череду убийств, он понимал, что через два-три дня его отстранят от расследования. До сих пор он никогда не терпел поражений, да и момент для них выдался неподходящий. Кюш сообщил Наде о своих умозаключениях.
— Выпьешь еще кофе, босс?
— Да, мне это пойдет на пользу.
Взяв стеклянный сосуд, она наполнила чашку Кюша. Капитан выпил залпом, проглотив таблетку. Он был озабочен. В комнате царила атмосфера ярости и бессилия.
Молчание нарушила Надя. За время работы с Тьерри она ни разу не видела его таким раздраженным.
— Босс, что касается Дютура, то я объявила его во внутренний розыск с пометкой «важный свидетель в деле об убийстве»…
По опыту Надя и Кюш прекрасно знали: для большинства полицейских «важный свидетель» равносилен «возможному преступнику».
— Ты дала его фотографию?
— Да, в его деле все имеется.
— Эксперт сказал тебе, когда пришлет нам свое заключение насчет Шане?
— Должен прислать сегодня, обещал во второй половине дня.
В эту минуту в дверь постучали. Поднявшись, Кюш открыл ее, встретив пронизывающий взгляд Казимира Андре.
— А-а… это вы. Входите.
Не говоря ни слова, смотритель винных хранилищ вошел в помещение. Своей манерой он всегда напоминал отчасти Лино Вентуру, но сегодня скорее смахивал на героя «Лесорубов».[34]
— Чем можем служить?
— Расскажите, что произошло!
— С какой стати?
— Я обращаюсь к вам как мужчина к мужчине. Я потерял друга и хочу, чтобы его убийца понес наказание.
— Я думал, в чужие дела вы не вмешиваетесь.
— А это как раз мое дело. И я собираюсь вмешаться!
— Берегитесь, Андре, оставайтесь за «желтой линией», иначе я ничего не смогу для вас сделать.
— Если вы выполните свою работу, мне не придется пересекать ее. Я должен иметь возможность помочь вам. Расскажите, как это случилось.
Открыв конверт, Кюш посмотрел снимки.
— Посреди своего виноградника он угодил ногой в капкан для кабана. Зрелище не из веселых.
Кюш протянул фотографии. В глазах Андре сверкала ненависть. Не говоря ни слова, он внимательно изучал каждый снимок…
Суббота, 30 июня
Этим утром шел дождь. Сад епископства — благодатное место для раздумий. Все подстрижено, приглажено, нигде ничего не торчит, сорняков нет. В подобных местах человеком легко овладевает священное и духовное. У подножия клена восьмиугольная беседка из каштанового дерева укрывала от дождя старую, источенную червями деревянную скамью. Сидя на ней, отец Клеман обдумывал и анализировал ситуацию, глядя на свои черные, испачканные грязью ботинки. Потом встал и принялся ходить взад-вперед, заложив руки за спину. Низ его сутаны настолько промок, что в ее края, казалось, были вшиты гирьки, натягивавшие ткань. Утром он стал свидетелем разговора между архиепископом и прокурором. Что делать? Через несколько минут он достал телефон и набрал номер. Решение было принято.
— Добрый день, капитан.
— Добрый день, Клеман.
Викарий не тратил времени на обмен любезностями:
— У меня для вас важная информация.
— Слушаю вас.
— Тьерри, я только что узнал от его преосвященства, что в начале недели прокурор собирается отобрать у вас дело. Чтобы закончить расследование, вы должны действовать быстро.
— Я ожидал этого. Предупрежден — значит вооружен.
— Так оно и есть.
— Спасибо, аббат, полагаю, нелегко вам было поделиться со мной этой информацией.
— Верно, но, в конце-то концов, никто не просил меня не сообщать об этом.
— Я не забуду вашего великодушия. Надо поскорее поймать его… Когда мы увидимся?
— Я в епископстве, вернусь завтра утром к мессе. Жду вас в десять часов в соборе.
— При таком темпе я, пожалуй, кончу тем, что приму монашество.
Промокнувший с головы до ног Кюш вошел в кабинет. Надя в который раз перечитывала протоколы о смерти Анисе и Марьетта.
Сняв куртку, капитан водрузил ее на вешалку:
— Один из моих информаторов только что предупредил меня, что в начале недели у меня заберут дело.
Надя стоически восприняла это сообщение, которое для нее вовсе не стало неожиданностью. Как всегда в критической ситуации, возобладал безусловно оптимистический характер лейтенанта.
— У нас остается два дня, этого достаточно, чтобы разоблачить мерзавца.
Улыбнувшись, Кюш как будто повеселел:
— Хорошо, посмотрим еще раз заключения криминалистов.
В кабинет вошла женщина. Плащ ее промок, воротник поднят. Она смотрела на двоих полицейских сквозь строгие прямоугольные очки с застывшими на них каплями воды.
— Здравствуйте, капитан… Кюш, если не ошибаюсь?
— Да, это я, здравствуйте.
— Мэтр Фужролль, нотариус из Либурна. Вы позволите мне снять плащ?
— Конечно, располагайтесь. Спасибо, что приехали к нам. Я был занят, и мне было трудно добраться до вашей конторы.
В джинсах и белой блузке, эта красивая тридцатилетняя женщина искала глазами, куда бы сесть. Угадав ее желание, капитан пригласил ее занять стул напротив него.
— Так что у нас такого срочного? Вы поставили на ноги все мое начальство.
— Капитан, когда вы услышите то, что я должна вам сказать…
— Слушаю вас.
— Я могу говорить в присутствии мадам?
— Да, простите, я не познакомил вас. Это лейтенант Маджер, моя помощница.
— Добрый день, лейтенант.
— Добрый день, мэтр.
Кюш в нетерпении слегка поторопил нотариуса:
— Перейдем к предмету вашего визита.
— Я пришла… Я исполнительница завещания Марселя Марьетта.
— Да…
— Считаете ли вы смерть месье Марьетта насильственной?
— Это самое малое, что можно сказать!
— Значит, у нас нет разногласий по этому поводу.
— Я не понимаю, к чему вы клоните.
— Месье Марьетт оставил мне письмо с просьбой передать его полиции, если он умрет насильственной смертью, а поскольку вы ведете расследование его убийства…
При этих словах оба полицейских переглянулись, нахмурив брови.
— Простите, он знал, что его собираются убить?
