дыша:
— Вот сейчас, сейчас… перевалим через гору.
Из нижних садов доносятся беспорядочные выстрелы. Пулемет строчит, прочесывая склон горы. На рассвете противник внезапно начал наступление. Они отступили. Но откуда взялся Асак? Он хочет спросить, но болит рана. Он не стонет. Стиснул зубы… На голове у Асака какая-то странная соломенная шляпа. Никогда он не носил такой шляпы; Левон впервые видит подобную шляпу. И, стиснув зубы, он спрашивает его, откуда взялась эта шляпа, и сам удивляется своему неуместному вопросу.
— Вот сейчас… перевалим через гору.
Спустя годы Левон как-то спросил у Асака об этой шляпе. Асак недовольно пробормотал под нос, что «организовал» ее у фургонщика-молоканина.
— В голове засело, что без шапки стыдно убегать…
Больше они не вспоминали про шляпу молоканина.
7
Здесь начинаются новые дома. Их прямые ряды ведут к холмам и садам. Уличные фонари тянутся далеко-далеко… Чем дальше, тем они- кажутся ближе друг к другу. Последнего фонаря не видно. Значит, световая цепочка очень длинная.
Сердце Левона наполняется радостью, как и тогда, когда он потрогал ствол липы. Он не участвовал в строительстве домов, но и в его сердце радость победителя:
— Это мы построили… Наше.
Туман и здесь струится по крышам, сеет теплую весеннюю росу. Стали влажными стены, железные крыши домов. Они попали под свой первый дождь, ведь в темных недрах, откуда их извлекли, они не видели ни дождя, ни тумана.
Левон остановился на том месте, откуда начинались новые улицы. По эту сторону — старые дома. Деревянные водостоки на одном из них покривились. Ворота повисли. Люди в этих домишках, может, и не спят еще, но оттуда не доносится ни звука и не видно огней. Окошки узкие и маленькие, как в мрачной тюрьме.
А вот и еще один старый дом, рядом с новым… Стены во дворе разрушили, ворота сняли, и через старый этот двор тысячи телег и машин возят песок, камень, цемент, доски. Съежился старый дом. На фасаде видна зигзагообразная трещина. Будто морщина. Наверное, это от шума машин, от грохота сбрасываемых на землю камней дали трещину стены старого дома.
А этот со всех сторон окружен грудами тесаного камня. Часть улицы отрезана досками, оставлена только маленькая дверца, чтобы — жильцы могли входить в свой дом. Значит, и здесь будут строить. Новый город теснит старый. Его высокие дома смотрят на таких же великанов, беспорядочно разбросанных в разных частях города, и будто подают они друг другу голос, сговариваясь объединиться и стереть с лица земли развалюшки старого города.
— Та улица здесь, в этой стороне…
Улица цветущего абрикоса. Он смотрит вверх, в сторону дома Асака. Слегка медлит и направляется вниз, оправдываясь перед собой: «Я не видел, какие там дома…» И шагает себе, засунув руки в карманы. Идет и не чувствует, что на шинель садится роса, грязь забрызгивает полы одежды. Одно окно открыто… Левон смотрит наверх. Ему нравится, что жилец распахнул окно навстречу этому ночному туману и туман плывет в комнату.
Из открытого окна поет радио. Значит, еще не поздно, думает Левон. Несколько женщин и мужчин, смеясь, направляются к новым домам. Они возвращаются из кино и радуются, что их ждут светлые, просторные комнаты в новых домах. Левон застывает на месте. «Вот так черт», — произносит он вслух. Девушка из радиорепродуктора поет:
Губки твои — зерна граната,
Ней-ним, аман-аман…
Левон шагает медленно и переживает, что помянул черта. Он смотрит то вправо, то влево. Где же улица цветущего абрикоса?.. С левой стороны тоже поднялись здания — высокие дома из розового туфа и синего базальта. Вот этот дом, похожий на подкову… У дома длинные-предлинные балконы, сотни окон выходят на улицу.
— А где же абрикосовые деревья?..
Будто после долгих лет скитаний он вернулся и ищет дом, где прошло его детство. Он ищет, а его все нет, и оттого, что не находит, возрастает его волнение, тоска по дому. Он до сих пор иногда вспоминает эту улицу. Мысль, что она еще есть — деревья, глиняная стена и тот маленький балкон, — помогала ему не забыть свою жизнь, связанную с Лусик. Захочет и еще раз придет на знакомую улицу. А теперь нет ни стены, ни того домика, под балконом которого они прятались от ливня, где Лусик сунула ему в рукав свою холодную ладошку.
Левон дошел до угла. На месте домика с балконом стоял недостроенный домина из черного камня, дальнее крыло которого было развернуто на другую улицу. Рядом с ним стоял двухэтажный дом, в котором уже жили. На окошках виднелись цветы в горшках. Их зеленые листья прильнули к оконному стеклу. Будто жаловались на комнатный воздух и тосковали по теплому туману приближающейся весны.
8
Рядом с двухэтажным домом из тумана выступали высокие столбы. Белели ямы с гашеной известью. Стены поднялись на несколько метров над землей.
— Большой будет дом…
Левон прошел между досками и камнями к дому. К стене была прислонена маленькая лесенка, по которой рабочие днем будут носить камень до тех пор, пока стены дома не поднимутся высоко-высоко и к столбам прикрепят лифт.
Он поднялся по ступенькам. Ему пришел на память забытый случай, который он никогда-никогда не вспоминал. Как это у него вылетело из памяти?.. Они шли в сторону ущелья. Была летняя ночь. Они так долго бродили… Когда спускались в город, уже светало. Окна домов были открыты. Был тот час утра, когда ночной зной уступает место утренней прохладе и все спят глубоким сном. К стене была прислонена такая вот точно лестница. Лусик захотела подняться на крышу. Внизу были освещенные улицы, сонные дворники подметали, брызгая на асфальт водой. Крыша была низкой, во дворе росли тополя, листки которых уже начинали дрожать от рассветной прохлады.
— Хороший у нас город, правда? — устало спросила Лусик.
Ответ Левона не имел никакого отношения к городу. Лицо Лусик вспыхнуло: «Давай спустимся, умоемся холодной водой…» Под тополями тек ручей. Какая-то женщина набирала воду, пока люди еще не проснулись и не успели замутить родник. Она посмотрела на них, все поняла и, улыбаясь, спросила: «Полотенце принести?..»
… — Кто там? — послышался голос из-за груды досок.
Левон стоял на стене и в полутьме по форме фундамента, числу досок пытался прикинуть количество комнат. Подошла какая-то тень, закутанная в серый дождевик.
— Здравствуй, товарищ…
— Здравствуй, кто ты? — спросил человек в дождевике.
— Вот смотрю на дом…
— А, товарищ Левон, не узнал… Извини. Пошли, пошли в будку. Я огонь развел, — человек еще раз
