– Но это был нормальный человек? – не унимался Вася.
– Это был нормальный человек. Если он и был ненормальным, то лишь в той степени, в какой ненормален любой нормальный человек. Ты, например, – Сюняев ткнул в Куропаткина пальцем. – Вместо того, чтобы анализировать эпизод, ты подпрыгиваешь на стуле и пытаешься найти ему банальное объяснение, необходимое тебе для равновесия духа. Ты просто псих! Как будто ты не догадываешься, что все банальные объяснения мы с Гирей уже проанализировали, и ни одно не подошло.
– Но вы не очевидцы. Все ваши построения основаны на том, что вы узнали от третьего лица!
– Эх, Вася, Вася!.. Толковый ты парень – спору нет. И способен выдумать такое, что нам с Петром Яновичем не потянуть. Но ты еще не усвоил ряд вещей. Постарайся – не нервируй старика, – Сюняев выдержал паузу. – Пойми, каждый дознаватель при анализе конкретного эпизода практически все факты получает от третьих лиц. Сам же ты не присутствуешь на месте во время, скажем, катастрофы! Я не говорю о показаниях приборов и результатах экспертиз. Это не факты, а всего-навсего улики. В отношении же субъективных факторов есть понятие презумпции достоверности. Ты должен, обязан исходить из того, что психологическая достоверность реакции людей на событие означает подтверждение факта наличия самого события. Полное доказательство возникает из суммы улик и психологических достоверностей. А вот недостоверность реакции может вообще ничего не означать, либо означать все, что угодно. Так вот, с нашей позиции – моей и Петра Яновича – поведение и реакция Шатилова на событие – достоверны. Психологически достоверно также и поведение "посредника" со слов того же Шатилова. У тебя только два выхода. Либо ты предлагаешь нам считать Олега Олеговича брехуном, но мы его знаем даже не помню сколько лет, и такое его состояние не соответствует ни характеру, ни стилю мышления этого человека, то есть, психологически недостоверно. Другой вариант: все было так, как описал Шатилов, но только "посредник", на самом деле, преследовал какую-то иную цель. Например, врачи подослали к Шатилову наемника, чтобы он лечил его застарелый инсульт икс-лучами, исходящими из коробочки. Но любое подобное объяснение в данной ситуации абсолютно психологически недостоверно! Откуда наемник мог узнать те самые факты, о которых говорил Шатилов? Далее: ведь речь шла о каком-то неэтичном поступке, и шантажировать человека этим даже в медицинских целях недопустимо. То, что кто-то на это решился – психологически недостоверно. А вот то объяснение, которое дал "посредник" – достоверно. И более того… Но я еще не все рассказал. По прошествии какого-то времени – чуть больше часа – "посредник" прервал беседу и сказал, что процесс закончен. Шатилов выразил удивление, что все так просто. "Посредник" на это сказал, что он и не обещал никаких особенно острых ощущений. Тогда Олег Олегович попытался выяснить, при каких обстоятельствах Спиридонов сообщил "посреднику" те самые факты, которые убедили его, Шатилова, принять необходимое решение. И знаете, что тот ответил? Он, "посредник", как таковой, не имеет права лгать. А единственным правдивым ответом на данный вопрос будет тот, что никаких обстоятельств в этот момент не было вообще. Ничто из того, что происходило вокруг, нельзя причислить к разряду реальных обстоятельств, поскольку обмен информацией происходил в виртуальной среде. Пока Олег Олегович соображал, что бы это значило, и что еще можно спросить, "посредник" встал и заявил, что ему пора. Он добавил напоследок, что у Шатилова был разрыв сосуда головного мозга в височной области, но сейчас все обстоит достаточно неплохо, хотя имеет место как бы гематома и как бы тромб. Это достаточно опасно, необходимо поостеречься, пить те самые таблетки, которые у него лежат на столике возле кровати, не волноваться и не перегружаться. Потом он сердечно простился, пожелал удачи и терпения, и исчез.
– Растворился в воздухе? – уточнил Куропаткин.
– Нет, Вася, он вышел в дверь и даже прикрыл ее за собой. Самое интересное, что после ухода "посредника" Олег Олегович почувствовал себя много лучше, бодрее, а к концу недели и вовсе взбодрился. Попробовал рисовать завиток – тот совершенно пришел в норму. Тогда он затребовал эскулапов и дополнительное обследование. Его и провели.
– И что? – не выдержал Куропаткин.
– Эскулапы констатировали перемены к лучшему. Тогда Олег Олегович, не будь дурак, послал их ко всем чертям, и уже второй месяц рисует завитки в своем служебном кабинете. А неделю назад вызывал нас с Гирей, и все это рассказал. В конце, правда, добавил, что приступает к поискам преемника и строил намеки Гире. Интересно то, что Гиря отмел его притязания и убедил Шатилова не интриговать в этом направлении. Председатель Коллегии ГУК, как вы знаете, должность выборная, и чтобы протащить на нее человека, который не является даже начальником сектора, надо сильно постараться. Хотя, конечно, Олег Олегович – человек очень старательный. Но это уже политика, и вас она не касается. А вот слова Гири, сказанные им в качестве резюме, я приведу отдельным абзацем. Он сказал следующее:
"Олег Олегович, складывается ситуация, при которой крайне желательно сохранить неизменной существующую диспозицию персоналий. Сейчас не время для административных рокировок. Поэтому вы уж потерпите и поберегите себя. Мне кажется, вам нужно отдохнуть и рассеяться где-нибудь на морском побережье с мулатками. У вас ведь есть заместители, почему бы не дать им возможность проявить себя?"
– Похоже, он на кого-то намекал, – сказал я.
– Похоже, – согласился Сюняев, – и мне известно, на кого именно.
– Вопрос по существу дела, – перебил неуемный Куропаткин. – У "посредника" был горшочек, камешек и щипчики?
– Нет. Все было просто и по-будничному. Это-то и настораживает. Если бы антураж совпал, я бы заподозрил мистификацию, – Валерий Алексеевич в задумчивости пожевал губами. – А так все выглядит очень подозрительно.
– Правильно, – сказала Валентина. – Они – молодцы! Поняли, что щипчиками баловаться нельзя…
– Ты у меня, просто золото, Валентина! – воскликнул я.
– Да уж.., – сказал Валерий Алексеевич. – Уровень твоей компетентности, Валентина, подозрительно приближается к уровню компетентности твоей матери.
– И уровень компетенции – тоже, – ехидно вставил обнаглевший в корень Куропаткин.
– И это также настораживает, – резюмировал Валерий Алексеевич не без сарказма.
Глава 10
Гиря появился так же неожиданно, как и исчез. С утра, вроде, его еще не было, а к обеду он появился, и притом весьма не кcтати, потому что Куропаткин родил, наконец, идею.
Идея, в общем, была примитивная, но, за неимением лучшей, я решил посвятить ей какое-то время, чтобы Василий меня не донимал. Эта идея была навеяна прослушанным нами разговором Сюняева с Таккакацу. А точнее, упоминанием о том, что в последнее время траектории КК тяготеют к орбите Юпитера. И Вася вдруг загорелся мыслью проверить, а не тяготеют ли к чему-либо траектории аварийных КК, которые в свое время не сочли целесообразным утилизировать. Я попытался его урезонить выдумывая всякие аргументы, вроде, например, такого: аварийные КК бороздят просторы Солнечной системы с незапамятных времен, какие и сколько их – нам не известно, а свою тенденцию Таккакацу относит к периоду последних двух лет, и непонятно, с каких щей… Ну, и так далее. Василий парировал тем, что параметры орбит есть в отчетах, надо только их выдрать оттуда и построить диаграмму… И так далее. Ведь орбиты – это один из главных параметров… И так далее. Я понял, что мне его не переупрямить, и сдался. Вася по специальности был программистом, я решил, что он впал в ностальгию и у него руки чешутся что-нибудь запрограммировать. В конце концов, надо дать ему возможность попрактиковаться, иначе, потом, когда возникнет действительная потребность, окажется, что он не пригоден к эксплуатации в этом своем качестве. Были и иные соображения.
Так или иначе, но я пошел у него на поводу. Но ощутив мой палец во рту, Куропаткин немедленно обнаглел, и возжелал добыть фактические данные по траекториям уже не из отчетов, а откуда-нибудь еще, дабы их сравнить. Возник вопрос, где их можно взять? Чуть позже возник вопрос, а существуют ли эти данные где-либо вообще, кроме наших отчетов?
Мы с Васей уперлись в эту проблему, но пройти критическую точку не успели. Подошла девушка из местного персонала и сообщила, что Петр Янович желает со мной переговорить. Спрашивать, откуда он взялся, и чего ему от нас надо у этой девушки было бесполезно. Я оставил Васю на ее попечение и поплелся в соседний зал к видеофону.
Петр Янович на экране сидел за своим рабочим столом и просматривал деловые бумаги с таким видом, будто и не исчезал вовсе. Я терпеливо подождал, пока он соизволит меня заметить. Наконец, ему это удалось.
