– Ага, – сказал он, – это ты. Не знаешь, где Кикнадзе?
– Понятия не имею. Он как до вас исчез, так и не появился. Кстати, здравствуйте.
– А мы что, с утра не виделись?
– Нет.
– А с кем я виделся? И куда Зураб подевался?
– Да откуда же мне знать!
– Кто-то же ведь должен знать… Ч-черт, совсем запырхался… Ну, тогда привет, если не виделись. Как дела? Свой Эверест из отчетов разгребли?
Я чуть не плюнул с досады.
– Ну-ну, не дуйся, это я так, в плане подначивания. Слушай, а может его и не разгребать надо? Может лучше штурмовать?
– Вы, Петр Янович, похоже, не зря в Гималаи ездили, – заметил я. – Методику для нас подбирали?
Гиря сардонически хмыкнул.
– И этот туда же!.. Только и делов мне вам методики подбирать. Сюняев, что ли, напел?.. Трепло… – Он глянул на меня с прищуром. – А про Шатилова историю тоже рассказал?
– Было такое, – сознался я. – А что, не надо было?
– Да нет, это как раз надо… То есть, вы с Васей в курсе. Вот что, Глеб, вы с Валентиной как-нибудь выберите время и навестите старика. Я его предупрежу, чтобы он тебе продемонстрировал свое психическое состояние, а ты его прозвонишь на предмет… В общем, потом проинструктирую отдельно. А то он сомневается, в здравом ли уме. Я, впрочем, тоже… Похоже, мы тут все скоро умом тронемся…
– Еще бы, – сказал я. – Из Гималаев никто нормальным не возвращается.
– Если бы я там был, – буркнул Гиря. – А то ведь не был, а симптомы те же.
– Тогда где же вы были на самом деле?
– Был я, Глеб, в Сараево, но от этого не легче. Выразил соболезнование, изучил остатки творческого наследия Калуци, – он сокрушенно махнул рукой.
– Почему же только остатки? И куда подевалась основная часть?
– Ученики растащили – вот куда! И угораздило его завести столько учеников… Просто тихий ужас. Целый институт учеников, включая лаборантов и снабженцев. И все как один помешанные. По буквам растащили по слогам!.. Устал, как собака. В связи с этим, Глеб, у меня обострился синдром. Есть предложение в профилактических целях провести следующий раунд собеседований. Сейчас я бумажки разгребу, а вы через часок подходите с Василием. Проведем сеанс психотерапии. Имею я, в конце концов, право хоть раз в неделю поговорить с нормальными людьми!
– Ей богу, вы, Петр Янович, нам льстите.
– Ну так и пользуйтесь, пока я добрый.
– А обед?
– Чаю попьем – я тут из Сараево халвы припер. Там Турция рядом – отличная халва!
– И до Гималаев – рукой подать, – подытожил я.
– И это тоже фактор, – согласился Гиря.
Халва действительно оказалась отменная, так что мы с Васей внакладе не остались. Гиря, правда, начал бурдеть, что мол, вот, развел кумовство на свою голову, приходят всякие подчиненные, всю халву съедают и плюют на субординацию. Но, в конце концов, заявил, что ради дела готов закрыть глаза на многое, и что этой халвы он наелся до отвала еще в Сараево, а теперь все равно не знал, куда ее девать, но таки выкрутился из положения, и это, вне всяких сомнений, делает ему честь.
Он подождал, пока мы с Васей облизали пальцы, велел помыть чашки и изготовиться к беседе. Когда все его претензии были удовлетворены, Гиря как бы ненароком поинтересовался:
– Ты, Глеб, вообще как относишься к внеземному разуму?
Я пожал плечами:
– Вообще-то, Петр Янович, положительно.
– Ага! А ты, Василий?
Куропаткин покрутил носом, пожал плечами и сделал многозначительное лицо.
– Понятно, – сказал Гиря. – А вот Сюняев его на дух не выносит. Ну, положим, Валера Алексеевич вообще сомневается в существовании любого разума, кроме своего собственного, но и его мнение мы должны тоже учесть в общую копилку. Копилка лежит у меня в сейфе, и там уже много всяких мнений накопилось. А вот фактов, – он сокрушенно мотнул головой, – качественных фактов кот наплакал. И приходится их подменять глубокими размышлениями. За этим я вас и позвал. Вы – как?
– Мы – вполне, – заверил я.
– Ага. Это хорошо! Но я хочу с вами поразмышлять не как начальник с клерками, а как… Как разумное существо с разумными существами. Я не ошибся в выборе?
Куропаткин хмыкнул в сторону, я же преданно смотрел в глаза шефу.
– Вижу что не ошибся, но только наполовину. Ты, Глеб, тоже должен был хмыкнуть, потому как главный здесь я, будь вы хоть трижды разумными существами.
С этими словами Гиря встал, взял свой стул за спинку и переместился вместе с ним в нашу сторону. Он поставил стул перед нами, демократично уселся на него верхом и оперся локтями на спинку.
– Теперь все, – заявил он, – нет больше Гири с его непомерными амбициями. Есть три мыслящих существа. Начали мыслить!
Мы с Куропаткиным переглянулись, и не сговариваясь переставили наши стулья так, чтобы они со стулом Гири образовали равнобедренный треугольник. После чего уселись и каждый закинул ногу на ногу.
Гиря крякнул, но смолчал.
– Слово предоставляется гуманоиду Гире Петру Яновичу, – сказал я. – Прошу!
– Начало многообещающее, – пробормотал он.
После этого Петр Янович как бы застопорился, словно бы еще не решил, стоит ли делиться с нами своими глубокими мыслями, а если да, то какими именно? У меня возникло впечатление, что мыслей у него много, он ими просто набит, но мысли эти не вполне соответствуют его сану. И как их нам ловчее подсунуть, он пока не знает.
– Ладно, – Гиря наконец решился. – Начинаю. Меня волнуют Пришельцы!
Он смущенно хихикнул, и умолк.
– Петр Янович, да вы не волнуйтесь, – сердечно посоветовал Куропаткин. – Откройтесь нам – мы все поймем!
– Да, Пришельцы! – Гиря ожесточенно стукнул кулаком по колену. – Они меня уже просто заколебали! То ли они есть, то ли их нет, то ли еще как-нибудь… И вот я решил: все, баста! Они есть, и точка! А теперь я хочу понять, зачем бы мы им могли понадобиться? И второе, зачем они нам могут пригодиться? Но то, что они имеют место, сомнению не подлежит.
– А доказательства? – запротестовал Куропаткин.
– Опять встрял! Ты, гуманоид хренов, что такое аксиома знаешь? – Гиря сощурился. – Вот с этих позиций и рассматриваем. Или опять непонятно?
– То есть, тема гипотетическая?
– Выведи его, Глеб! – прорычал Гиря. – Сколько он мне на нервы будет действовать! Я и так в смущении. Еще бы, начальник отдела безопасности несет такую бредятину. Неужели нельзя вести себя прилично? Выведи его!
– Он больше не будет. И потом, Петр Янович, полное равноправие и абсолютное доверие. Гуманоиды ведь собрались, не волки…
– Что?.. Кто не волки?.. А! Понял! Тогда да, гипотетическая. Пока. А там посмотрим.., – Гиря перевел дух, посмотрел в окно, и как-то переменился в лице. – Вот, – сказал он печально, – сидел я и думал. Прилетели Пришельцы. А зачем? Ну, смотрят – братья по разуму. Только какие-то недоразвитые. Надо их изучить. Изучили. И что? Улетели восвояси? Или тут обретаются? А зачем? Просто из любопытства?.. Но в это, парни, я не верю. Нет, не верю. Мы им для чего-то нужны. Для чего? Вот ты, Куропаткин – пришелец, зачем мы тебе нужны?
– Не знаю, Петр Янович. Я над этим не задумывался, – серьезно сказал Василий.
– А вот я задумался. И посмотрел назад. Помните, как аборигены съели Кука. Это ведь была целая эпопея. Британия и Испания посылали флотилии для поиска новых земель. Плыли все: миссионеры, авантюристы, переселенцы… Политика, в принципе, понятна. Колонии, сырье, экономика… А если этот фактор убрать? Допустим, Пришельцы технологически обогнали нас настолько, что наша планета с точки зрения нужных им ресурсов абсолютно никакого интереса не представляет. Да у них там… вообще! Энергию прямо из черных дыр качают, харчи – из межзвездной среды! А? Мы для них – тьфу! Мартышки. Даже выпендриваться перед нами неинтересно. Можно, конечно, истребить как негодную плесень, и заселить принцами благородных кровей. Но они этого не сделали. Почему? Да потому, что они высокоорганизованные и высокоморальные гуманоиды – не то, что Куропаткин! А еще почему? Думаю, по той же самой причине, по которой мы сейчас охраняем все без исключения виды животных и растений. А что мы, по существу, охраняем? Мы охраняем РАЗНООБРАЗИЕ!.. Вон мамонты вымерли – сейчас бы мамонтятину трескали…
– Какой-то у вас уж больно утилитарный подход, – заметил я. – А гуманизм как категория?
– Верно, – согласился Гиря. – Гуманизм должен иметь место. Его место такое: волк жрет зайца только тогда, когда голоден. А нет – пожалеет и поможет. Ведь завтра тоже захочется кушать. Но мы, как ты правильно заметил, – уже не волки. Мы можем и просто так пожалеть, из общих соображений. А уж какими гуманистами должны быть высокоразвитые Пришельцы – любо-дорого посмотреть. Я вот таракана раздавлю, и не чихну, а они – ни-ни! Букашку не тронут!.. Но! – Гиря обвел нас взглядом. – Но, господа гуманоиды, в абстрактный гуманизм я не верю. Гуманизм не принцип, это – функция разумной жизни. И эта функция от чего-то производная. От чего?
