совсем голыми руками».
Что за удовольствие мне пришлось испытать во время очередных астрономических наблюдений! Минус 49, да ещё с ветерком метров шесть в секунду. Если судить по таблице ветро-холодового индекса, придуманной американским метеорологом Сейплом, то такая комбинация равна морозу 85˚. Пока Миляев «брал звёзды», мы успели оба превратиться в живые сосульки. Добежав до кают-компании, я, к счастью, обнаружил, что забыл на плите чайник, который весело звонил крышкой. Выпив по кружке обжигающего чая со стопкой коньяку (из моего секретного запаса), мы постепенно пришли в себя. С теплом ко мне вернулась любознательность.
– Скажи, Алексеич, правду говорят, что в Арктике компасом можно только гвозди забивать да спирт из него выпить? Мол, для другой цели он не пригоден?
– Это дураки говорят, а умный, коли отправится в Арктику, обязательно захватит с собой карту магнитных склонений, и всё будет тип-топ.
Заметив моё недоумение, он сказал со своей обычной усмешечкой:
– Ну, коли ты у нас такой необразованный, я тебе сейчас всё разъясню.
Он взял лист бумаги, валявшийся на столе, достал карандаш и нарисовал круг. Потом поставил на окружности точку и написал рядом: СП.
– Представь, что это земной шар, а СП – Северный географический полюс. Уразумел?
Я кивнул головой.
– Вот теперь проведем меридианы. – И он начертил несколько дуг, сходившихся почему-то много правее точки, обозначавшей полюс.
– Так вот, это – магнитные силовые линии, и сходятся они на Северном магнитном полюсе. Как известно, на стрелку компаса воздействует сила земного магнетизма, которая складывается из горизонтальной и вертикальной составляющих. С увеличением широты сила горизонтальной составляющей постепенно ослабевает и не может удержать стрелку в направлении север – юг. А следовательно, показания компаса искажаются и могут отличаться на 4–5 и даже 10˚. Вот угол между географическим и магнитным меридианами и есть магнитное склонение. Усёк?
– Усёк, – понимающе сказал я.
– Тогда заруби себе на носу: отправишься в путешествие по Арк- тике – не забудь карту магнитных склонений, иначе уподобишься матросу Железняку.
– А при чём тут Железняк? – удивился я, не поняв подвоха.
– А при том, что, как поётся в песне, «он шёл на Одессу, а вышел к Херсону». Только в Арктике эта ошибка дорого обойдётся. Промахнёшься, и не будет тебе ни хе́ра, ни сона, – ухмыльнулся ехидно Миляев. – Говорят, что один такой умник – штурман Ту-4, забыв о шутках магнитного компаса, умудрился проложить курс в обратную сторону и шибко удивился, когда вместо палаток лагеря на полюсе узрел горы Северной Земли. Вот шума было.
– М-да, – хмыкнул я, припомнив эту историю. – Ну, Бог с ним, с этим штурманом. Ты лучше просвети меня насчёт магнитного полюса. Насколько я припоминаю, его открыли даже раньше, чем гео- графический.
– Точно, намного раньше. Почти на 80 лет. В 1831 году его открыла английская экспедиция Джона Росса во время плавания на колёсном пароходе «Виктория» в ходе второй своей зимовки в районе полуострова Бутия Феликс. Зимовка оказалась намного продолжительней первой. Однако полярные путешественники не теряли времени даром. Племянник командира Джеймс Кларк Росс предпринял несколько санных экспедиций для изучения неведомой земли, установив, что полуостров связан с континентом нешироким перешейком. Ему удалось открыть ещё один полуостров, названный впоследствии Землёй Короля Уильяма. Но главным подвигом молодого исследователя было открытие точки, на которой стрелка компаса стала отвесно. Это был Северный магнитный полюс. Здесь, на 70˚05' северной широты и 96˚ западной долготы, Джон водрузил английский флаг. Но, что самое интересное, – завершил рассказ Миляев, – магнитный полюс, в отличие от географического, как оказалось, не стоит на месте, а перемещается. Много лет спустя его обнаружили на острове Принца Уэльского в Канадском Арктическом архипелаге на 75˚ северной широты и 100˚ западной долготы. Но, чтобы тебя уже полностью просветить, в Ледовитом океане пару лет назад обнаружили ещё одно место к северо-востоку от Новосибирских островов, на 86˚ северной широты, принятое за второй магнитный полюс. Впрочем, наши геофизики доказали, что это ошибка. Сгущение магнитных меридианов в этой точке было вызвано гигантской магнитной аномалией, почище, чем известная тебе Курская, протянувшейся узкой полосой от Таймырского полуострова к полуострову Бутия, открытому Россом.
Природа окончательно разрешила спор, затеянный на днях Гурием с Миляевым. Гурий утверждал, что, по имеющимся данным, в приполюсном районе температуры воздуха должны достигать 43–45 градусов. Сегодня спиртовой столбик термометра пересёк отметку 50 градусов. Когда поднимается хотя бы небольшой ветерок, работы на открытом воздухе превращаются в пытку холодом. Никаких масок или защитных шлемов нам не положено. Коля Миляев буквально приползает из своего астрономического павильона, и я специально для него держу наготове горячий чайник, банку с вареньем и початую бутылку водки. Даже приборы с трудом выдерживают такой морозище. Ртутные термометры уже давно заменили спиртовыми, круг теодолита вращается с большим трудом, а оптика (в том числе очки) мгновенно покрывается изморозью, с трудом поддающейся очистке. Гальванометры под стать людям шевелятся с трудом, так что рассчитывать на правильность их показаний не приходится.
Но чем сильней мороз, тем ярче пылает северное сияние. Описать красоту этого природного явления не хватает моих поэтических попыток. Сначала северную сторону ночного неба словно запорашивает морозной пылью. Но прямо на глазах эта «звёздная пыль» превращается в полупрозрачную вуаль. Она насыщается изумрудным цветом, и вот уже на северной стороне (почему-то сияния избрали эту часть небес) ниспадает фантастический ярко-зелёный занавес. Он колышется, образует тяжёлые складки под порывами космического ветра. Краски наливаются, сочнеют. Красота этого явления помогает преодолеть холод, порывы ветра и страх превратиться в сосульку.
Обычно, выползая поутру из палатки, в первую очередь оглядываешь горизонт, тайно надеясь, что на востоке на побелевшем небе выступит фиолетовая полоса зари – предвестницы весны.
Сегодня наше желание исполнилось. Хотя заря неярка и в небе светлая полоса очень робка, но почему-то становится радостно на сердце. После обеда ледоисследователи решили проведать старое годовалое поле. Из-за туч выползла полная луна, залив окрестности лагеря ярко-жёлтым сияньем, при свете которого мы с удивлением обнаружили, что всторошенное годовалое ледяное поле исчезло, а вместо него к горизонту уходит широкая, 80–200 метров, полоса молодого ровного льда. Гурий с Ваней произвели замер толщины и радостно доложили, что наросло уже целых полметра. Вот бы сохранить его до весны, и тогда можно принимать любые самолёты.
Зяма пришёл с метеоплощадки еле живой. Он уселся рядом с паяльной лампой и, подкачав насос, стал свирепо тереть заледеневшие щёки. Только отогревшись, он облегчённо вздохнул.
– Ну и мороз. Представляешь, Виталий, переползли через 50-градусную отметку – температура для океана уникальная. А тут ещё ветер
