и это много для нее значило.
В конце лета мы с Тони отправились на необходимый мне отдых в Италию. Как Эми требовались перемены в жизни, так и мне хотелось что-то поменять в своей. Тони на двоих с другом купили виллу в прекрасном городке Челье-Мессапика на юге Апулии, и я многие годы прекрасно проводила там время. Возможно, виды прекрасной итальянской природы и яркое солнце заставили меня духовно вырасти, хотя я изменилась задолго до этого. Происходящее с Эми не имело никакого отношения к моему разрыву с Тони, но, вероятно, внесло свою лепту в мое решение вновь стать счастливой.
У нас с Тони не ладилось уже несколько лет, но именно во время того отпуска я приняла окончательное решение съехать из нашей квартиры в Хай Барнете и вновь встать на путь одиночки. Мы с Тони не могли поддерживать друг друга в нужной мере. Мы не могли полноценно общаться, что привело нас к обоюдной изоляции. В какой-то степени я надеялась, что расставание сможет пробудить чувства, но этого не произошло.
И Алекс, и Эми знали, что нам с Тони было не по пути. Они уже жили с нами и детьми Тони и своими глазами видели несовершенства нашего союза. Я оттягивала обсуждения конфликтных ситуаций, в надежде избежать неизбежного. Если я работала на выездах, то старалась останавливаться в отелях или ночевать у друзей, лишь бы не возвращаться домой. Так не могло больше продолжаться – ни для кого.
Не говоря мне, Алекс и Эми уже несколько месяцев обсуждали мой переезд. Лишь недавно я узнала суть их бесед. Вспоминая, в каком положении была Эми, я удивлена, что они нашли время и желание разрешать мою ситуацию. Эми предложила внести залог за мою квартиру на год вперед, и Алекс поддержал эту идею. Они сказали, что переживают о том, что я снова буду жить одна – я заверила их, что все будет в порядке. Я все еще водила машину, так что не ощущала изоляции, да и у меня было полно друзей. «Мам, я столько вытянула из тебя за эти годы, – сказала мне Эми. – Пришло мое время отдавать». Я всегда была благодарна Алексу и Эми за возможность жить на полную.
Я поселилась в Поттерс Баре в Хертфордшире. Это был коттедж, так мне больше не приходилось переживать о лестницах. Несколько раз я травмировалась, поднимаясь по ступенькам в квартиру в Барнете, а после одного случая мне даже пришлось ехать в больницу. Вынужденная смириться со своей частичной недееспособностью, я была рада, что теперь у меня будет всего один этаж, хоть я и привыкла нарушать нормы разрешенных нагрузок. Я знала, что мои внимание и скорость реакций были ослаблены, но больше меня смущало одно из проявлений рассеянного склероза – гиперактивный мочевой пузырь. Говоря прямо – у меня развивалось недержание. Я не могла ездить на автобусе, метро или машине. Мысли о памперсах и о том, что я могу и не могу делать, сильно повлияли на мою самооценку и физически ограничивали меня. Лишь в 2012 году я узнала, что инъекции ботокса в мочевой пузырь могут решить эту проблему. Теперь меня по-настоящему выручают ежегодные инъекции. Я очень довольна.
Алекс и его новая девушка Рива помогли мне перевезти вещи из квартиры в Хай Барнете, а Эми отдала мне в сожители двух своих кошек – Могги и Минти. Новое начало всегда пугает, но я быстро освоилась на новом месте и поняла, что это было моим лучшим решением в жизни. Мне кажется, это был первый дом, в котором я чувствовала себя комфортно – с тех пор, как дети были маленькими. Рива помогла расставить мои книги и украшения. Внезапно я поняла, что это место отлично подходит и для работы над моим здоровьем, и для решения ситуации Эми.
Когда я переезжала в ноябре 2008 года, Алекс, Рива и я приехали в Провс-Плейс к Эми в гости. Так как Алекс и Рива только начали встречаться, Рива с Эми не были знакомы. Однако Рива любила музыку Эми и периодически сталкивалась с ней в кэмденских барах. Она признается, что поначалу думала, что Эми окажется пугающей, и не знала, чего ждать. Но Эми куда больше волновалась о встрече с Ривой. Охранники по одному пропустили нас в дом, но Эми сидела наверху на балкончике. Когда Алекс попросил ее спуститься, она отказалась.
Сейчас Рива смеется над этой ситуацией – после четырех лет брака с Алексом, – но тогда она невесть что подумала. В итоге мы втроем сидели и болтали в гостиной часа два, а Эми время от времени выкрикивала что-то сверху. Когда Рива заговорила о своей семье в Блэкпуле и о том, как она скучает по маме, то со второго этажа внезапно послышалось: «Ооо, это так мило!» Эми изредка выглядывала с балкона. Рива видела лишь огромную копну волос, а когда Эми ловила ее взгляд, то быстро пряталась за перегородку. Риве пришлось ждать еще две недели, прежде чем познакомиться с Эми по-человечески. К счастью, они тут же нашли общий язык. Риве, как и всем нам, просто пришлось смириться с эксцентричным поведением Эми.
Здоровье Эми стало постепенно улучшаться. Не сказав мне, она, по настоянию своего стилиста Наоми, даже начала работать над коллекцией одежды для Fred Perry. Эми никогда не рассказывала о таких своих победах и не распространялась о своей музыке. Она все время рисовала автопортреты, так что дизайн стал лишь одним из проявлений ее креативности – возможно, она смогла бы построить дизайнерскую карьеру, но мы никогда этого не узнаем. Ее коллекция с Fred Perry вышла в марте 2010-го, и бренд продолжает сотрудничество с фондом по сей день.
Жизнь Эми медленно менялась, но интерес медиа к ее персоне не угасал. Мне снова пришлось принимать решение. Знакомая нам израильско-американская журналистка Дафни Барак обратилась к Митчеллу с просьбой снять документальный фильм об Эми и о нас. Я с сомнением относилась к интервью, особенно после той ситуации с письмом в NOTW и его бесполезностью. Я их не читала, но знаю, что той весной и летом в газетах выходили «эксклюзивы» от мамы Блейка, Жоржетт, где она утверждала, что Эми разрушит Блейка и что он хочет развода. Но я не собиралась ввязываться в словесную перепалку – особенно публично. Митчелл согласился на съемку. Это было его правом, и никто не смог бы его переубедить. Дафни была харизматичным человеком, и она очаровала Митчелла. Она была с ним, когда он позвонил мне, чтобы пригласить в отель Intercontinental, где жила Дафни, чтобы обсудить возможность съемки фильма. Как и всегда, я была готова выслушать ее предложение.
Я тоже поддалась чарам Дафни, однако теперь я не понимаю, как могла согласиться. Дафни наобещала много, но я не считаю, что она выполнила обязательства. Ее намерением было спасти Эми – так и назывался сам фильм. Она со страстью в голосе говорила о том, какие разительные перемены в нашу жизнь внесет ее присутствие. Неприятно признавать, но ее манера меня подкупила. В то время я верила всему, если это могло помочь здоровью Эми и подарить ей будущее.
Митчелл уже согласился записать аудиоинтервью, а я дала согласие на официальное интервью с Дафни о том, каково это – иметь дочь с зависимостью, и о том, с какими трудностями можно при этом столкнуться. Фильм Дафни так и не был снят, но я и смотреть его не стала бы. Я начала сомневаться, хотела ли она спасти Эми вообще – казалось, она воспользовалась нашей слабостью, чтобы отхватить лучший кусок пирога.
В конце ноября она организовала большую вечеринку в честь 50-летия Митчелла в очень дорогом клубе в Мэйфэйр под названием Les Ambassadeurs. Перед началом праздника помощник Дафни, милый мужчина по имени Эбрил, подбросил меня до Лондонской
