На небольшой станции провинциального городка труп Рогова снимут с поезда Москва – Варшава – Париж и отправят в судебный морг. Там он пролежит до следующего утра. А местный судебный эксперт наверняка начнет вскрытие не раньше полудня. В свидетельстве о смерти напишут «обширный инфаркт» или «сердечная недостаточность».
Хотя по идее… По логике жизни, такая тварь, как Стас Рогов, от инфаркта умереть просто физически не способен. Его сердце – точнее, кусок дерьма, который заменяет сердце, – инфарктам не подвержен.
– Дождик? – оторвавшись от бумаг, спросил Стас.
– Каплет помаленьку, – кивнул Шатун. – Погода хорошая. Как раз для путешествий поездом. В дождь спать хорошо. Пивка махнешь – и на боковую.
Он замолчал и стал думать о том, что люди – самые неблагодарные существа на свете. Хуже свиней. Со Стасом они знакомы десять лет, бывали с ним в таких переделках, что на ночь глядя страшно вспоминать. И вот теперь… В кармане Стаса лежит билет на поезд до Парижа, заграничный паспорт с открытой визой, у двери стоит небольшой чемодан. В нем белье, пара рубах и набор джентльмена, состоящий из бутылки водки, сигарет и пачки презервативов.
Стас говорит, что уезжает на две-три недели. Старается выглядеть бодрым и уверенным в себе человеком, наверное, именно такое впечатление бизнесмена, оседлавшего удачу, он и производит на людей, плохо его знающих. Но Шатун видит в глазах Рогова животный панический страх, который не заглушить ни алкоголем, ни транквилизаторами. Стас отсидится в Париже до тех пор, пока в Москве уляжется пыль. Деньги рассованы по европейским банкам, в Москве у него нет никакой собственности, кроме однокомнатной квартиры в Сокольниках.
Если ситуация обернется не в его пользу, Рогова здесь больше не увидят. Он продаст медный рудник в поселке Измес через подставную фирму, а сам затеряется где-то в Европе, вынырнет в Южной Америке и снова исчезнет.
Его молоденькая любовница, студентка второго курса какого-то там института, уехала в Париж два дня назад и ждет своего «петушка» в двух шагах от Эйфелевой башни на рю Клебер, 17, в отеле «Рафаэль». Здание похоже на старинный особняк, набитый антиквариатом: люстрами, картинами, мебелью. Любовники поживут там несколько дней и переедут на южноепобережье Франции, к морю. А как тут Шатун, жив ли, гуляет на свободе или уже арестован, – Рогову плевать.
– У тебя всегда проблемы с королевской пешкой, – насмешливо прозвучал голос Рогова.
– Почему именно с пешкой? Проблемы с ферзем, – ответил Шатун, продолжая смотреть в окно.
– Это в каком смысле? – почему-то насторожился Рогов.
– В прямом: с ферзем. – Шатун подумал, что вопросы и ответы звучат двусмысленно. – Он под ударом.
– А… Ну-ну, это серьезно. – Рогов снова погрузился в чтение. – Одна просьба: выбрось из головы эти шахматные уравнения хотя бы в последний день.
Шатун посмотрел на часы: до отправления поезда два часа. А до Белорусского вокзала тут двадцать минут на машине.
– А ты закругляйся с занимательным чтением.
«Васта» распродала основные активы, оставив за собой несколько проблемных объектов, на которые долго искать покупателя. История закончена. Скоро фирма прекратит существование, потому что больше торговать нечем. А Стас Рогов нагреб столько денег, что не прожрать за двадцать жизней. Когда он воровал вагонами, Шатуну доставались разовые премии за выполненную работу. Да, он тоже кое-что заработал. Но в сравнении с Роговым так и остался бедняком, обиженным судьбой.
Ночью Шатун уничтожил все лишние документы, диски с записями и под утро, махнув полстакана коньяка, уснул на казенном диване. Сейчас он стоял у окна, барабанил пальцами по подоконнику и наблюдал, как место светлого фургона, стоявшего на противоположной стороне улицы, занял темный фургон. Невзрачный, с царапиной на дверце и вмятиной на заднем крыле. Если не изменяет память, он стоял на этом самом месте и позавчера.
Слежка продолжается неделю. Следят днем, ночью, утром… Следят за квартирой, офисом, за знакомыми, родственниками. В операции задействованы очень большие силы полиции, будто сели на хвост не бизнесменам, а мафиози международного масштаба.
Среди ночи Шатун стал просыпаться от звонков и снимал трубку, чтобы выслушать грязные ругательства или короткие гудки. Звонки доставали и Рогова. Менты не скрываются, не прячутся. Они ведут себя нагло, так бывает, когда до ареста остается всего день-другой.
Три дня назад кто-то сбросил с крыши дома пару кирпичей на «Мерседес» Рогова. На следующий день он сел за руль другой машины, и на перекрестке ему в зад влепилась «Волга», разбила фонари и помяла правое крыло. За рулем сидел здоровенный детина в спортивном костюме, под которым угадывалась подплечная кобура, вместе с ним еще два таких же отморозка, знакомых не с человеческими словами, а только с матерной бранью.
Рогов вытащил мобильник, чтобы вызвать полицию, но тот амбал заявил, что никого вызывать не надо, они и есть полиция. В инциденте виноват Рогов, потому что он якобы остановился на светофоре на зеленый, а не на красный свет, так что идущая сзади машина, въехавшая ему в зад, вообще ни при чем.
Рогов хотел протестовать, но внимательно посмотрел на верзилу и понял, что аварию подстроили, чтобы вывести его из себя. Ментам хочется, чтобы он завелся, наговорил грубостей или поднял руку на эту сволочь, и тогда… Рогов извинился перед ментами, а когда те потребовали денег за понесенный убыток, полез в бумажник и отсчитал, сколько требовали, – две тысячи долларов. Хотя царапина на железном бампере «Волги» и на полсотни не тянула. Рогов вернулся в офис, вызвал к себе Шатуна, они спустились в потайную комнату, где можно говорить свободно, и там он дрожащим голосом объявил, что сваливает за границу. Слишком устал, извелся. У него не брали подписки о невыезде, у него есть заграничный паспорт, и на него у ментов нет никаких материалов. А этот майор Девяткин из МУРа полностью оправдывает характеристику, которую получил от знакомых с ним людей. Хуже бандита. Если ему припекло упрятать в тюрьму честного человека – Рогов ткнул себя пальцем в грудь, – так оно и случится.
Стас на отдельном листке записывал поручения для своего помощника, который оставался на хозяйстве. Всего двенадцать пунктов. Пункт последний: в ноябре истекает срок аренды этого особняка. Продлевать аренду нет смысла – «Васте» больше не потребуется такое большое помещение. Под офис нужно подобрать что-нибудь скромное, недорогое. Рогов записал ориентировочную цену и поставил внизу страницы свою подпись. Затем поднялся, взял чемодан и вышел в приемную. По лестнице они спустились в подвальный этаж.
Шатун своим ключом открыл дверь так называемой комнаты переговоров.
– Что с Жорой Тостом? – спросил Рогов. – Есть известия?
– Лежит в той же городской больнице под охраной ментов, – ответил Шатун. – Признательных показаний пока не дал. Подобраться к Жоре трудно. Но… Но можно. Мне нужны восемьдесят тысяч баксов и еще двадцать тысяч – надбавка за срочность. За меньшие деньги квалифицированные люди вряд ли возьмутся.
– Я позвоню в банк. А что с этим моряком?
– Тут немного труднее.
Шатун подумал, что напоследок из Рогова можно запросто выдоить немного денег. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Знать о том, что морячка искать все равно что иголку в стоге сена, Рогову необязательно.
– Еще пятьдесят штук – и проблему обещают решить, – соврал он. – Дороговато, конечно, жизнь этого алкаша не стоит даже ящика водки. Но…
– Хорошо, – кивнул Рогов. – В банке тебе выдадут сто пятьдесят тысяч наличными.
Он вышел в коридор, потому что мобильник в секретной комнате не работал, связался со своим человеком в банке и отдал распоряжение насчет денег. Вернувшись, плотно прикрыл дверь и сказал, что приедет назад так быстро, как только сможет. За время его отъезда Шатун должен закруглить все дела в Москве – разобраться с Тостом и этим моряком до того, как с ними поработают менты. В его отсутствие фирмой будет руководить доверенное лицо Вася Суслов.
Скоро закончится аудит, проверяльщики разъедутся по домам. И можно завершить сделку по продаже таджикского медного рудника, а потом слить деньги на офшорные счета. Короче, все идет как надо. Проблема в проклятом Тосте. Не будет его, закончатся наезды на фирму, жизнь войдет в колею.
– Закругли все побыстрее, – еще раз повторил Рогов. – Это важно. Ну, ты все сам понимаешь…
Шатун кивнул. Он понимал, что Тост будет все отрицать до последнего, но его обязательно сломают: побоями, запугиванием… И, конечно, обещаниями скостить срок. Как без этого? От него требуется самая малость: утопить всех, кого надо утопить. Рогов прав: пора начинать активные действия. Шатун будет защищать не своих бывших друзей, а самого себя.
