о Камилле, было бы преуменьшением, поскольку я не хочу верить, что могу сделать что-то, что может нанести ей непоправимый вред.
Оак знает меня лучше, чем кто-либо. Он видел бойню, которая последует, если я позволю тьме воцариться.
Я почти не контролирую себя, когда темнота овладевает мной. Мое тело как-будто переходит на автопилот, и я знаю, как опасно, если это произойдет здесь, в академии.
Смерть преследовала меня повсюду, куда бы я ни пошел, но вот уже пять лет, как я положил этому конец.
Камилла открыла дверь внутри меня, позволив тьме частично просочиться обратно, медленно, но верно.
Он тяжело вздыхает.
— Ты забываешь, что я видел тебя, когда ты падал за грань. Я знаю предупреждающие знаки.
— Что ты предлагаешь? — Спрашиваю я.
— Джейн Оуэнс в городе, и я хочу, чтобы ты провел с ней несколько сеансов.
Я зажмуриваю глаза и прижимаю к ним ладони при одной только мысли о том, что придется сидеть перед ней на очередных сеансах терапии.
Одним из условий моей работы здесь, в академии, было еженедельное посещение терапии с ней.
А потом, к счастью для меня, она переехала и сказала Оаку, что, по ее мнению, я могу закончить курс.
Она была довольна тем, что я держу свои порывы под контролем.
— Ты, блядь, серьезно?
Он садится в кресло напротив моего стола и смотрит мне в глаза.
— Скажи мне честно, что внутри тебя не назревает хаос, и я откажусь от этой затеи.
Я смотрю ему прямо в глаза, но не могу солгать об этом. Мои плечи опускаются.
— Ладно, я буду ходить на терапию.
— Хорошо. Я оплатил тебе пять сеансов в общей сложности на следующие несколько недель. — Оак встает. — Если она будет довольна тем, что обнаружит, тебе не нужно будет продолжать их.
— Прекрасно, спасибо, — говорю я с сарказмом.
Оак проводит рукой по шее.
— Ты же знаешь, что я делаю это ради тебя, верно?
Чувство вины захлестывает меня, поскольку я знаю, что Оак всегда преследовал мои интересы. Черт, он спас меня от пожизненного заключения, ради всего святого. Я навеки у него в долгу, и об этом легко забыть.
— Я знаю, — произношу тихо. — Спасибо.
Он кивает и поворачивается, чтобы уйти.
— Увидимся позже.
Я смотрю ему вслед, понимая, что, наверное, даже хорошо, что весенние каникулы через несколько дней. Это даст мне возможность отдохнуть от Камиллы. Шанс очистить голову от моей жажды крови.
Как по часам, она неторопливо проходит мимо двери моего кабинета, заглядывая своими прекрасными медово-карими глазами.
Расстояние может подождать до весенних каникул, так как прямо сейчас она нужна мне.
— Камилла, — окликаю её.
Она останавливается и направляется к двери.
— Да, сэр? — Ее голос полон фальшивой невинности.
— Иди сюда.
Ее глаза загораются, когда она заходит в мой кабинет и закрывает за собой дверь.
— Чем я могу помочь Вам, сэр?
— На колени, — приказываю я.
Через несколько секунд она уже на четвереньках и смотрит на меня в ожидании следующего приказа, как хороший, послушный питомец.
Я выдвигаю кресло из-под стола и располагаюсь перед ней.
— Ползи ко мне.
Она делает, как ей сказано, удерживая мой взгляд с сексуальной уверенностью.
— И не останавливайся, пока я не скажу.
Я позволяю ей подползти вплотную к моим бедрам, пока ее лицо не оказывается прижатым к моей промежности.
— Стоп.
Она облизывает губы, привлекая мой взгляд к ним.
Я беру ее за подбородок двумя пальцами и поворачиваю к себе.
— Скажи мне, чего ты хочешь.
— Всего.
Я сжимаю крепче.
— Будь конкретней.
Ее щеки краснеют, но она подчиняется.
— Я хочу пососать твой член.
Моя эрекция становится тверже, когда слышу её слова.
— И это все?
Она качает головой.
— Я хочу, чтобы ты трахнул мое горло, а потом мою киску.
— Продолжай, — настаиваю я.
— Хочу, чтобы ты причинял мне боль, пока делаешь это. Как захочешь. А потом я хочу, чтобы ты наполнил меня своей спермой.
Я наклоняю голову.
— Такая чертовски жадная. Вытащи мой член, malishka.
Она тянется к молнии и с нетерпением освобождает член, ожидая, когда я отдам следующий приказ. Её покорность так освежает, она никогда не делает ни одного движения без моего разрешения.
— Соси его.
Она обхватывает пальцами основание, а затем смыкает свои пухлые губки вокруг члена, жадно посасывая его.
Мне нравится, как она ненасытно ведет себя по отношению ко мне, это питает зверя, который хочет вырваться на свободу. Мое сердце бешено колотится, когда что-то, что я хотел попробовать с ней, впивается когтями в мои внутренности, подталкивая меня.
Голос в голове призывает меня сделать это и посмотреть, как сильно ей нравится жить на грани.
Я позволяю ей немного поработать с моим членом в милом маленьком ротике, прежде чем хватаю за волосы и трахаю её горло так, как она того жаждет.
Когда я удовлетворен и почти на грани взрыва, я заставляю Камиллу остановиться, отрывая её рот от себя.
— Я хочу сыграть в одну игру.
Ее брови выгибаются.
— В какую игру?
— В захватывающую. Иди и ляг на мой стол, раздвинув ноги.
Она облизывает губы, а затем забирается на стол и ложится на спину.
Я издаю стон, когда вижу, что на ней нет трусиков.
— Моя маленькая грязная шлюшка. Ходишь мимо моего кабинета без трусиков, так уверена в том, что я вызову тебя сюда.
Она усмехается мне.
— Это облегчает задачу, верно?
Я рычу и лезу в ящик стола, доставая пистолет. Может, и сомнительно иметь оружие в кабинете, когда я профессор, но никогда нельзя быть слишком осторожным, если обучаешь мафиозных отпрысков.
Оак знает, что у меня есть оружие, и у большинства сотрудников тоже где-то припрятано своё, на всякий случай.
Она хмурит брови, когда видит его, приподнимаясь на локтях.
— Для чего это?
Я показываю ей, что он заряжен, а затем снимаю с предохранителя, и провожу дулом по ее мокрой пизде.
— Сэр? — спрашивает она дрожащим голосом.
— Я собираюсь трахнуть тебя им.
Она вздрагивает, ее глаза расширяются от страха.
— Но что, если…
— Я не убью тебя, Камилла.
Она облизывает губы, дрожа так, как я никогда раньше не видел.
— Может, специально и нет, но что, если…
— Перестань думать, malishka. — Я вставляю в нее дуло, и она вскрикивает, зажмурив глаза, словно ожидая, что пистолет выстрелит как только окажется внутри нее. — Просто почувствуй. Это весело — жить на грани.
Страх в данный момент берет верх над ее удовольствием, и больная садистская часть меня наслаждается тем, как она корчится. Я наблюдаю за тем, как ее
