– Пришли, – скрипнул краевед и, свернув с дороги, протиснулся сквозь узкую прореху между планок штакетника, – вот она.
38.
– Чистенькая могилка, – хмыкнул Поморцев, когда Андрей с трудом пролез в прореху забора и присоединился к своему спутнику, – как новенькая.
Могильный крест действительно сохранился на удивление хорошо. Большой, мощный, казалось, он прорастал из самой глубины земли. А потому никакая непогода, никакие катаклизмы не смогли поколебать его, заставить покоситься. Дерево почернело от времени, но стало от этого лишь тверже, почти окаменев, превратившись в единое целое с окружающим пространством. На его могучей перекладине кривыми, но ясно различимыми буквами было начертано имя: «Пров Киржаков». Буквы глубоко врезались в сердцевину дерева, точно следы от когтей яростного и хищного зверя, бесновавшегося возле могилы.
Кроме креста, могила была отмечена лишь небольшим холмиком, поросшим густой травой – сейчас жухлой и полусгнившей. Никакого надгробия, никакой оградки. Другие могилы словно отстранились от этой. И древний крест возвышался в самом углу кладбища одиноко, точно сторожевой столб.
Андрей хотел воткнуть лопату в землю, но от мысли, что она вонзится туда, где под слоем чернозема повсюду покоится прах умерших, ему стало нехорошо. Поэтому он аккуратно положил шанцевый инструмент на траву возле могильного холмика Прова, а сам присел на корточки, чтобы перевести вконец сбившееся дыхание.
– Надо копать, – ехидно напомнил ему Поморцев, – другого выхода я не вижу.
– Да, конечно, – пробормотал Андрей, – дайте я немного отдышусь.
– Ладно уж, сидите, молодой человек, на вас лица нет, – сочувственно проскрипел Поморцев. – Давайте я уж сам попробую начать. Эх, собрались калеки!
С этими словами он наклонился, чтобы взять с земли лопату. Но Андрей жестом остановил его. Ему было нехорошо, но он понимал, насколько непорядочно было заставлять старика копать землю. Поморцев и так сделал для него слишком много. Без его помощи Андрей сидел бы сейчас, забаррикадировавшись в своем гостиничном номере, и ждал. Чего? Скорее всего, смерти. Не этой ночью, так следующей Пров взломал бы дверь. А даже если бы он и не предпринял новой попытки проникнуть в гостиницу, что с того? Андрей не смог бы оставаться там вечно. Ему пришлось бы выйти. И тогда отец Ани подкараулил бы его и уничтожил.
Поморцев дал ему хоть какой-то путь к возможному спасению, проникся его проблемой. Ведь что бы краевед ни говорил о своем предке, проблема эта все же была лишь Андрея и больше ничья. Да, он плохо себя чувствует. Но его спутник – старик. Он спасал архив еще в войну. Сколько же ему может быть лет? Много, очень много. Даже если предположить, что тогда он был еще совсем мальчишкой. И что же, сейчас он, Андрей, будет сидеть на корточках и наблюдать, как человек, годящийся ему в деды, орудует лопатой, ковыряя липкую и влажную от дождя землю? Нет, он этого не мог допустить.
– Николай Сергеевич, оставьте, – воскликнул он. – Что вы, в самом-то деле? Я сейчас встану.
Поморцев выпрямился, оставив лопату лежать на земле. Андрей встал, поднял ее и шагнул к могильному холмику.
– Вы только говорите мне, что надо делать, ладно? – обратился он к старику.
– Да ведь я тоже не каждую ночь… – хмыкнул Поморцев.
– Я понимаю, понимаю, – кивнул Андрей, – и все же.
Заручившись кивком краеведа, он не без содрогания воткнул лопату в землю и надавил на упор ногой. Почва на могиле была вовсе не липкой грязью, как ему представлялось. Это на лишенной растительности лесной тропинке, да тем более на проселочной дороге, курский чернозем развезло. Здесь же он был намертво скреплен жесткими и густыми корнями травы, покрывавшей весь могильный бугор. От этого копать было неимоверно трудно. Приходилось по несколько раз втыкать лезвие лопаты в землю, подрезая корни растений, и только затем можно было с усилием вырвать из могильного холмика его ничтожную частицу. Могила словно сопротивлялась, не желая, чтобы кто бы то ни было нарушал ее вековую целостность.
Скинув куртку, которая стесняла его движения, Андрей копал и копал. Он весь был перепачкан землей, и пот катил градом по его лбу, заливая глаза. Время от времени, когда он ничего уже не мог видеть, ему приходилось утирать лицо рукавом. Он использовал эти вынужденные короткие перерывы, чтобы хоть немного передохнуть.
Как ни странно, но сердце его сейчас не беспокоило. Как будто оно прониклось важностью момента, сознательно отступило на второй план, поняло, что в течение ближайшего часа никто не будет им заниматься. И Андрей, словно обезумевший, вонзал и вонзал в землю лопату.
Когда он снял верхний слой, копать стало легче. И скоро Андрей уже стоял в вырытой яме по плечи. Время от времени сверху сваливались комья грязи и катились с шуршанием на дно. От этого звука Андрей всякий раз вздрагивал. Ему казалось, что звук идет не сверху, а изнутри могилы, из того самого чрева земли, к которому он прокладывал дорогу. И Андрей старался вскидывать лопату как можно выше, чтобы забросить поднятый на ней грунт подальше от края ямы.
– Хорошо, хорошо, – руководил сверху его работой Поморцев, – скоро уже.
– Надеюсь, – пробормотал Андрей, силы которого были на исходе.
Он взглянул вверх. Фигура Поморцева едва выделялась на фоне темного купола ночного неба. Андрей продолжил копать. Внезапно, когда он в очередной раз вонзил лопату в землю, лезвие обо что-то споткнулось. Явственно послышался неприятный скрежет. Такой бывает, если провести железным предметом по кафельной плитке.
– Здесь что-то есть, – свистящим шепотом произнес Андрей, поднимая голову. – Николай Сергеевич, слышите?
– Добрались, – таким же напряженным голосом проскрипел в ответ краевед, – аккуратнее теперь.
Андрей кивнул и лезвием лопаты стал осторожно разгребать землю у себя под ногами. Разумно было предположить, что лопата стукнула о крышку гроба. И теперь Андрей пытался выяснить, насколько глубоко тот находился. Стоять на его крышке ему явно не улыбалось. За сто пятьдесят лет дерево наверняка изрядно сгнило. А значит, при любом неосторожном движении он рисковал провалиться внутрь обители мертвеца.
Стараясь не шевелиться и почти не дышать, Андрей водил перед собой лопатой. Вдруг ее лезвие подцепило что-то круглое, в полутьме похожее на армейскую зеленоватую фляжку. Андрей наклонился, чтобы рассмотреть предмет лучше. И «фляжка» глянула на него двумя провалившимися глазницами. Со сдавленным криком ужаса он отшатнулся назад. В это время его нога, как он и опасался за минуту до этого, провалилась в полусгнивший гроб. Пытаясь удержать равновесие, Андрей качнулся вперед, но не рассчитал движения и полетел руками вперед на кучу костей, из которых, как он теперь заметил, торчал, точно купол миниатюрного храма, еще один череп.
– Что там такое? – послышался сверху голос Поморцева. – Молодой человек, что вы там кричите?
– Я? – ошалело пробормотал Андрей, изо всех сил стараясь встать и не находя упора на выскальзывающих из-под его рук костях. – Гроб, скелеты. Мне надо наверх…
– Вылезайте, вылезайте скорее, – проскрипел краевед, – я вам помогу. Давайте лопату.
Сумев наконец-то вновь встать на ноги, Андрей поднял лопату и протянул ее Поморцеву. Потом, не дожидаясь помощи старика, который, впрочем, все равно вряд ли смог бы вытащить его из ямы, он уцепился руками за ее край, подпрыгнул, подтянулся и, вконец испачкав брюки лоснящимся от избытка плодородия черноземом, вылез на жухлую и сырую от дождя кладбищенскую траву.
Некоторое время Андрей так и стоял на четвереньках, хватая ртом воздух. Потом он поднялся и, взглянув на Поморцева, который все еще держал в руках лопату, подошел к самому краю могилы. Преодолевая страх и в то же время испытывая особо рода любопытство, которое возникает по отношению к опасности, которую удалось счастливо избежать, он осторожно заглянул вниз.
– Там, – показал он рукой внутрь вскрытой могилы, отходя от нее и одновременно оборачиваясь к Поморцеву, – там скелет или даже два поверх гроба. Как же так?
– Не может быть! – удивился краевед. – Вы уверены, молодой человек? Известно, что у страха глаза велики.
– Уверен, уверен, – пробормотал Андрей, все еще находясь в эйфории от того, что счастливо выбрался из могилы, – два черепа сверху, над крышкой. Крышку я, кажется, проломил. Но где-то внизу, у ног. А эти скелеты лежат у изголовья. Черепа, по крайней мере. Да взгляните же сами, Николай Сергеевич.
Тут он поймал на себе странный взгляд своего спутника и, приняв его за скепсис, продолжил с горячностью, подняв голос до напряженного свистящего шепота:
– Нет, я не спорю, я, конечно, сильно струхнул. Это точно. Но, поверьте мне, не настолько, чтобы просчитаться в черепах. Говорю вам: их там по меньшей мере два. Даже если предположить, что я ошибся насчет целостности крышки и что один из них – из гроба, все равно получается лишний скелет. Уж не знаю, кого там похоронили, но не Змея же Горыныча?
