слушает. У вас будет два теста на уровень, это опасно для плода! – не унималась медсестра.
Клэр засунула руку в сумку и отодвинула поглубже коробку конфет, что принесла в подарок акушерке. В Финляндии так не принято, но Лана рассказывала, что к врачам всегда ходят с конфетами, вином или прочими подарками. Это благодарность за лечение.
«Но они же получают зарплату?» – недоумевала Клэр. «Зарплата – это от государства. А конфеты – от души. Доброе слово и кошке приятно!» – весело отвечала Лана и смеялась звонко, вот как эта акушерка.
– Конечно, никакого сахара, – пообещала она, зная, что не выполнит обещания. С подарком медсестре она справилась ещё по дороге домой, прямо в машине.
Муж встречал её на пороге. Он очень волновался, что не смог отменить уроки и поехать вместе с ней.
– У тебя щёки в шоколаде, – вместо приветствия сказал он жене.
– А у тебя будет сын, – ответила она и с удовольствием всмотрелась в его просиявшее от счастья лицо.
***
– Меня назначили опекуном Романа. Скоро пребывание в больнице закончится. Осталось только убедить его в том, что ему будет лучше жить с нами.
– Дорогая, я приму твоё решение, но как быть, если он так и не захочет поселиться у нас?
– У него нет выбора, оплата аренды в их квартире закончится через месяц, мальчику 15, ему не дадут жить одному. В Россию он тоже не может вернуться – там дорога прямиком в детский дом, у Ланы не было родственников. Границы сейчас закрыты, кто знает, где он застрянет и сколько будет вынужден пережить! А если он окажется на улице? Попадёт в плохую компанию?
– Ты права. И всё же мы должны подготовиться, жить под одной крышей с подростком, который этого не хочет, – то ещё удовольствие… – к такому итальянец не был готов, он, в отличие от жены, хорошо понимал последствия её решения.
– Он полюбит нас, ты увидишь. Скоро он станет дядей, маленький ребёнок, как лучик солнца, появится в доме. Я собираюсь усыновить Романа со временем, чтобы мальчик не чувствовал себя сиротой.
– Клэр, это не обязательно. Ты будешь его опекуном, дашь ему крышу над головой, но он уже не в том возрасте, чтобы принять тебя как мать!
– Я обещала отцу, что позабочусь о нём. Лучше подумаем, как переделать вторую комнату в детскую, – Клэр упрямо мотнула головой и открыла ноутбук, давая понять, что разговор окончен.
***
– Вы же понимаете, что пока мальчик в тяжёлом психологическом состоянии, я не могу начать дело об усыновлении, – господин Мика восседал в огромном кресле, в неуместной шляпе и слишком строгом костюме. Образу не хватало только сигары – он походил бы на гангстера. Впрочем, гангстеры не носили туфли-лодочки немыслимого размера и не выставляли их элегантно из-под рабочего стола. Да и женские серьги в обоих ушах вызывали вопросы.
– Безусловно. Но я обратилась к вам как к представителю социальной защиты по вопросам опекунства, значит, это ваша работа. Мы можем пока подготовить документы, – Клэр никогда не давались легко переговоры с чиновниками.
– К чему спешка? – Мика вскинул бровь, просверливая девушку взглядом насквозь. Клэр поняла – он её раскусил, скрывать нечего.
– Дело в том, что мой муж скоро должен вернуться в Италию. Я хочу последовать за ним, а Роман, естественно, поедет с нами. Потому я стараюсь максимально подготовить все необходимые документы, чтобы не летать туда-сюда. Это сейчас проблематично из-за ограничений, плюс я ожидаю ребёнка.
– Ах вот как, – Мика взял долгую паузу, записывая что-то в компьютере. Ногти у неудавшегося гангстера были зелёного цвета. От щёлканья клавиш у Клэр задёргался глаз. – Сделаем так. Я внёс ваши данные в компьютер, но теперь у нас возникнет ещё больше вопросов. Мы должны знать всё, какие условия будут предоставлены мальчику на новом месте. Плюс, если бы вы остались здесь, – к вам должен наведываться сотрудник социальной службы для ежемесячного контроля. И что-то я сомневаюсь, что в Италии мы сможем проверить, как вы заботитесь о подростке. Увидимся через неделю. Счастливого дня.
Клэр так и не поняла, как он выставил её в коридор, думая лишь о том, как сглупила, выдав ему всё. Она достала из сумки огромный сэндвич и механически съела, добавила пару конфет и вышла из здания, не глядя ни на кого.
В последнее время девушка стала избегать общества. Даже сегодня поход в органы опеки дался ей нелегко, появилась странная боязнь и нежелание встречаться с людьми. Она уже давно просила мужа ходить за покупками в магазин и совсем не расстраивалась, когда он приносил ей совершенно другие наборы продуктов, чем она заказывала. Раньше такое выводило её из себя, но теперь любая возможность не встречаться с другими людьми уже была достойной платой и могла окупить что угодно.
Клэр выходила из дома только по делам, связанным с Романом: ездила в больницу, каждый раз нарываясь на неприятие мальчика, и оформляла необходимые документы. Рома чувствовал себя намного лучше, он уже месяц был под наблюдением доктора, принял потерю матери, перестал проявлять агрессию и даже согласился на опекунство. Клэр не тешила себя надеждой, что он сменил настроение из-за возникшей привязанности и осознания, что, кроме сестры, он никому не нужен. Скорее, дело было в том, что парень устал сидеть закрытым в четырёх стенах палаты. Рома уже знал о предполагаемом переезде, и перспектива оказаться в тёплой Италии тоже его прельщала. Но была одна большая загвоздка: без усыновления переезд был бы крайне сложным, долгое ожидание и, вполне вероятно, отказ. Признать же Клэр он не мог, до сих пор обвинял её в причастности к гибели матери.
***
У Клэр же были претензии к собственной маме. Девушка никак не могла забыть разъярённое лицо Лиисы за рождественским столом и проклятья, вырвавшиеся в адрес соперницы. На какой-то момент тогда Клэр почувствовала и на себе тяжесть и почти физическую боль от слов матери, столь заряженными они оказались.
Когда Лииса уехала в Лапландию, дочь вздохнула с некоторым облегчением, хоть и чувствовала в глубине души себя предателем, перешедшим на сторону врага. Клэр уже сама не понимала, кто прав, кто виноват. Ей хотелось только, чтобы все оставили её в покое. Сидеть дома, целыми днями глядя в стену, поглощая всё без разбора. Выключить телефон, хотя это и ни к чему – Клэр давно перестала отвечать на звонки от бывших подруг и знакомых, а те, в свою очередь, прекратили попытки.
Клэр ужасно растолстела, появилась одышка, и ей постоянно хотелось
