…браслет с крупными полированными гранатами…
…тяжелое красное золото и изумруды, которые больше напоминают мутные стекляшки… прапрабабка… со времен исхода…
…диадема с алмазами, ее мама с насмешкой именует короной и надевает неохотно. А Ийлэ диадема нравится… нет, Ийлэ знает, что когда-нибудь все эти драгоценности достанутся ей, но когда это будет?
Ей позволяют играть.
Комната. И зеркало. И мамины шкатулки, полные сокровищ… вытащить и примерить, сочинив очередную волшебную сказку о том, как однажды…
— Их не нашли. Меня спрашивали…
…мягкий голос.
Вопрос и еще вопрос. И надо отвечать, пусть губы и разбиты в кровь. Пощечина. Вопрос. Пощечина… вода по волосам течет, Ийлэ пытается слизывать капли с губ, ее мучит жажда, но ей не позволяют. Снова вопрос…
…опять.
Напиться позволят, когда она расскажет обо всем, что они хотят знать. Но Ийлэ не понимает…
— Тише, девочка моя, тише, — она вдруг очнулась в чужих руках и, кажется, закричала, забилась, пытаясь вырваться, а когда Райдо отпустил, сползла по стене, поскуливая, зажимая рот ладонями. — Все закончилось… все уже закончилось… они умерли, я знаю…
…он ничего не знает.
…и если узнает, сам убьет Ийлэ. Он будет милосерден и подарит ей быструю смерть… и не так давно, это — все, чего Ийлэ хотела, но теперь… когда все изменилось.
— Прости, — пес сел рядом, большой и теплый, и близко чересчур, но Ийлэ не отползла, позволила себе прислониться к нему, ненадолго, на мгновенье, которое, правда, растянулось, но с мгновеньями такое случается. — Я не хотел… я не должен был спрашивать, да?
Она сумела кивнуть.
— И не буду… больше не буду… только не убегай, ладно? Бран был дерьмом… я не такой… мы не такие, как он… дерьмо ведь везде встречается, но не нужно думать, что мир из него слеплен…
— Из него… — Ийлэ сказала, чтобы убедиться — она не потеряла саму эту способность: разговаривать.
А Райдо не ответил.
Не согласился, но и…
— Пойдем есть, — сказал он, поднимаясь. — А потом ты мне почитаешь. Почитаешь, да? Мне младшенький писем прислал, а читать некому… Нат, конечно, умеет, но Нат — не то, ни эмоций, ни выразительности… одно сплошное оскорбленное достоинство.
Писем и вправду было много, пусть и не все из них — для альвы.
Из очередной стопки писем выпал серый конверт со знакомым чернильным пятном в верхнем левом углу. Райдо усмехнулся: приятно было осознавать, что старый товарищ не изменился.
Кеннет всегда был параноиком.
Но зато почерк у него, в отличие от младшенького, был читаем.
Райдо, привет старый засранец!
Хотя вроде ты еще и не такой старый, так что, привет нестарый засранец! Рад был получить письмецо и узнать, что ты жив. До меня доходили слухи, что ты подорвался на поле, но видать, опять преувеличивают.
Что до жизни моей, которая, уверен, нихрена тебя не интересует, но ты ж у нас скотина воспитанная, без поклонов не умеешь, то скажу так: у меня все в полном ажуре. Ушел я в отставку, да не просто так, а с листом наградным, к которому медалька положена. Так что ныне я не хрен с горы, а, как изволил выразиться мой папашка, достойный член общества. Он давече целую речугу толкнул. И невестушку мне подыскал, из вдовых и рода малого, но с приданым. Хорошая баба. И сын у нее толковый, правда, поначалу на меня все скалился, а теперь ничего, привыкли друг к другу. Славный пацан. Бестолковый только, прям как я был.
Живем мы в пригороде, своим домом и мирно, чего и тебе от души желаем.
Но по вопросам твоим стало мне ясно, что у тебя по-прежнему шило в жопе крутится. А потому прошу: поосторожней там. Лезешь ты в дело, которое не просто дерьмом воняет, но целою выгребною ямой, куда тазик дрожжей кинули. Видал такие шутки? Если нет, то скажу я так: от дрожжей дерьмо из ямы на раз прет. И не успеешь отойти, как с головою накроет.
Райдо хмыкнул: старый друг не изменился.
И хорошо бы навестить его, посмотреть и на дом, и на невесту, и на пасынка. И быть может, сидя в саду под вишнями — Кеннет этими вишнями всех достал, рассказывая, как в своем доме беседку поставит и будет чаи гонять на старости лет — опрокинуть по стаканчику вишневой наливки.
Или на худой конец, бренди.
Если доживет…
А ведь не зовет Кеннет в гости.
Знает? Наверняка. Он всегда умудрялся знать то, что ни по должности, ни по совести, ему знать было не положено.
Райдо развернул страницу, написанную мелким птичьим почерком. Случись человеку стороннему взять ее в руки, он долго бы пытался разобрать хитросплетения Кеннетовых каракуль, в которых угадывалась то одна, то другая буква, но лишь угадывалась.
Буквы перемежались с цифрами.
А то и вовсе сливались в узорчатую, словно нарисованную вязь навроде альвийской, а та вдруг перемежалась с резкими штрихами клинописи.
Шифр Кеннет выдумал сам. И был он несложным, если знать некоторые хитрости. Райдо знал.
Зеркало.
Пара книг и лист бумаги. Счеты. Кеннет обходился и без них, но голова Райдо ныне работала туго. Хорошо, хоть вовсе работала.
Наверное, можно было бы кликнуть Ната, но…
…если и вправду дерьмо, как предупреждал Кеннет, мальчишку лучше не впутывать.
Сразу скажу, что Брана из Медных я лично не знал, но слышал от людишек верных, будто бы этот Бран не просто дерьмом был, а дерьмищем первостатейным, какового и в собственном роду не больно-то жаловали. Род, конечно, дело такое… ты моего папашу знаешь, он меня всю жизнь ошибкой молодости называл, да и я к нему особой любовию не пылаю. Вот за Лидию мою, то спасибо, что сосватал… но я ж не о том. С Браном иное. Медных осталось не так и много, они друг за друга держатся, вот и его не единожды выручали. Еще со школы за ним тянулось, да то дела давние. Из королевской гвардии его выставили, темная историйка, вроде как он девку не то снасильничал, не то едва не снасильничал, не то просто побил. Теперь-то концов не найти. Скандал Медные замяли, да только и их не хватило, чтоб Брану местечко удержать. Поперли его, хотели и вовсе военную дорожку перекрыть, но тут самая заваруха началась. А сам знаешь, дорогой друг, что в армии всем местечко найдется. Только попал Бран не как мы с тобой, на передовую, а в Особый отдел, к папенькиному приятелю под теплое крылышко. И сидел под этим крылышком, пока бои шли.
Вот скажи, Райдо, отчего так бывает, что у одних жопа в дерьме, а у других — в шоколаде? Мы-то с тобой кровь лили, землицу альвовскую поили, а Бран опосля по этой землице гоголем ездил. Ценности именем короны реквизировал, согласно пятому предписанию. А что, хорошая работенка, непыльная… в городок какой являешься, бумажкой в нос тычешь и ждешь, пока мэр аль какой иной человек с поклоном тебе золотишко выносит…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
