— Неужели тут кто-то мог уцелеть? — лейтенант из зоны «А» словно прочитал мысли Менокса.
— Кто-то ведь включил маяк, — ответил ему майор.
— А вдруг это сделал сам нападающий? Вдруг это ловушка? — лейтенант понизил голос и крепко стиснул в руке автомат.
— Поживем, увидим… — судя по всему, майора терзали те же самые опасения. — Ану, капитан, показывайте где тут включается маяк. Может там отыщется какая-никакая подсказка.
— Маяк относится к ведению связистов, а блок связи… — Менокс напряг память, пытаясь вспомнить. — Блок связи кажется вон там. За панелями контроля будет ниша…
Капитан сделал шаг в нужном направлении, но майор жестом остановил его.
— Лейтенант, проверь, быстро!
Лейтенант как раз находился невдалеке от указанного места, поэтому, не сделав и трех шагов, он уже заглядывал за идущие от пола до потолка металлические панели, усеянные сложным орнаментом из лампочек, светодиодов, клавиш и шкал.
— Ого, ну и драка была! — присвистнул Хейли, уставившись на что-то за импровизированной ширмой.
— Что там такое?
И Менокс, и майор очутились за спиной у лейтенанта практически одновременно. То, что они увидели, оказалось действительно достойным внимания. Побоище… настоящее побоище! Большая часть оборудования связи была уничтожена, причем уничтожена первобытным варварским методом, а именно с применением увесистого пожарного топора взятого из ремкомплекта флаера. Этот топор обнаружился тут же. Он торчал из головы лежащего в луже крови человека. Чужого, странно одетого человека. Его боевой комбинезон, по которому ползли серо-черные пятна камуфляжа не походил ни на один тип обмундирования, виденный Меноксом ранее. Но больше всего в глаза бросалась диковинная эмблема, вплавленная в ткань чуть пониже левого нагрудного кармана — восьмиконечная золотая звезда с искусно вплетенной в нее спиралью галактики.
— Вот он, тот самый неведомый, грозный противник, — с сарказмом произнес лейтенант. — А завалил его обычный сержант… связист.
После слов лейтенанта все взгляды переметнулись на второе тело. Человек, одетый в окровавленный летный комбинезон лежал практически на теле своего поверженного врага. Одной рукой он судорожно сжимал обрывок серо-черной камуфлированной ткани, а второй, казалось, тянулся к горлу чужака.
— Сержант жив, — лейтенант сверился с показаниями биосканера. — это был его сигнал.
— Переверни его и окажи первую помощь, — приказал майор. — Доктор вряд ли согласится оставить Тэрри. За жизнь этого пацана он отвечает головой. Так что связист это целиком и полностью наша забота. — Майор повернул голову к пилоту. — Помогите ему капитан. Все равно больше ничего интересного мы здесь не найдем. А я пойду, свяжусь по лазеру с группой поддержки.
Майор быстро ушел, а Менокс вместе с лейтенантом бережно перевернули раненого связиста и начали осматривать его раны. Перематывая большую все еще кровоточащую ссадину на голове, капитан внимательно вглядывался в сержанта. Светлые, слегка вьющиеся волосы, высокий лоб, тонкие, можно даже сказать, аристократичные черты лица.
— Что, вспомнили его? — взгляд капитана не укрылся от проницательного спецагента из зоны «А».
— Нет, — Менокс отрицательно покачал головой. — Из всего экипажа я знаю лишь полковника Кинга, и еще пожалуй где-то видел одного из бортинженеров, — капитан помедлил, а затем мотнул головой в ту сторон откуда они только что пришли. — Ну, тот труп, что у входа… А так, больше никого.
— Это главный мастер-сержант ВКС Эндрю Хлюппак. — лейтенант расстегнул комбинезон раненного и ловко выудил из-под него традиционные солдатские жетоны. — Это же надо такую фамилию заиметь! Звучит как хлюпик. С такой фамилией в армии не жизнь. Засмеют.
Меноксу как-то очень не понравилось, что эта жутко засекреченная крыса насмехается над его крылатым собратом. Сержант был без сознания и поэтому капитан должен был ответить за него.
— Судя потому, что он практически голыми руками завалил этого инопланетного ублюдка, у сержанта достает сил просто и доходчиво втолковывать всяким кретинам верное произношение своей фамилии.
Лейтенант намек понял, но на конфликт не пошел. Наоборот слова Менокса пробудили в нем профессиональный интерес. Перед тем как ввести сержанту болеутоляющее, спецагент оценивающе потрогал его плечи и руки.
— Отлично развитая мускулатура. Не скажешь, что человек по большей части занимается сидячей работой. Да и выносливость у него наверняка будь здоров. И еще… кожа какая-то уж очень белая. Такое впечатление, что он систематически нарушает приказ о кварцевании. Тело пахнет незнакомым горьковатым веществом. Мне аж под шлем слышно. Нет, это не дезодорант. Это какой-то особый дезинфектор. — Лейтенант по привычке поскреб закованный в металл затылок. — Интересный субъект. Эх, жалко личная карточка с груди потерялось, а то можно было бы проверить…
Вдруг сержант застонал… долго и протяжно.
— Ладно, хватит! — в голосе пилота прозвучало превосходство старшего по званию. — Беритесь, лейтенант. Понесем его. А то парень еще чего доброго окочурится. Он сражался и победил не для того, чтобы потом просто так бездарно сдохнуть.
Неизвестно возымел бы действие на лейтенанта приказ Менокса, однако именно в этот момент ожила его рация. Внутри шлема послышался характерный писк кодированного вызовы и негромкие ответы младшего офицера: «Да, сэр. Слушаюсь, сэр».
Хейли отшвырнул пустой шприц-тюбик и без лишних разговоров подхватил раненного под руки.
— Берите за ноги, капитан. Живо! Мы улетаем.
— Что-то случилось? — Менокс быстро выполнил требование своего странного напарника.
— С Тэрри… — лейтенант осекся. — То есть, с этим молодым рейнджером что-то не так. Его приказано срочно доставить в наш медицинский центр.
На взлетном поле «Мула» встречала целая делегация медиков. К трапу флаера тут же подогнали топчан-каталку, которая из-за навешанного на нее оборудования сейчас больше напоминала какого-то сюрреалистического транспортного монстра.
Рейнджера по имени Тэрри, вынесли на руках и бережно, словно младенца уложили на белую силиконовую поверхность, которая тут же приняла особую форму, по мнению электронного диагноста наиболее подходящую для нынешнего состояния тяжелораненого. После этого каталку быстро покатили к лифту. На ходу медики ловко, словно фокусники, цепляли на тело молодому солдату разнообразные датчики и автоматические инъекторы.
Глядя в след удаляющемуся кортежу, Менокс подумал: «Что ж это за солдат такой? Видать не из простых смертных. Папочка наверняка какая-то важная шишка. Вот так всегда — одним все, а другим то, что положено».
Героическому главному мастер-сержанту Военно-Космических Сил была положена громыхающая несмазанными колесами каталка, покрытая мятой несвежей простыней, да пара санитаров, в глазах которых теплился интеллект больше соответствующий мойщикам полов. Капитан собственноручно помог вынести раненого и уложить его на жесткий топчан. Напоследок Менокс приложил пальцы к шее сержанта, что бы почувствовать бьется ли пульс. Есть! Отчетливые ритмичные удары содрогали сонную артерию. Хорошо. Значит успели. Значит довезли.
— Куда направлен раненый? — знакомый голос прозвучал за спиной капитана.
Лейтенант из зоны «А» подошел совсем тихо, словно подкрался. Он встал рядом с Меноксом и, достав из кармана небольшой блокнот, готовился туда что-то записать.
— В госпиталь космопорта, там еще остались несколько мест, — лениво ответил один из санитаров. Они с коллегой были штатскими вольнонаемными и не собирались тянуться перед офицерами.
— Все никак не успокоитесь? — командир «Мула», с отвращением поглядел в густую ртуть защитного шлема.
— Работа такая, — равнодушно ответил лейтенант, делая пометки в блокноте.
«Труженики хреновы, черт бы вас всех побрал!» — про себя выругался Менокс, а вслух, обращаясь к санитарам, свирепо прорычал:
— Эй, вы, чего стоите? Проваливайте скорее! Что не видите, раненому плохо!
Состояние сержанта вряд ли особо изменилось, однако капитану очень захотелось избавить его от внимания человека прячущего свое лицо под защитным шлемом. Получив нагоняй, санитары живо двинулись в путь. Менокс на прощанье глянул в лицо Эндрю Хлюппаку, и ему показалось, что губы сержанта тронула благодарная улыбка. А впрочем нет, не может быть… это только показалось.
Глава 20.
Лурийская принцесса старалась держаться с достоинством и честью. Это было тяжело… очень тяжело. Одно дело демонстрировать свою волю и непреклонность, зная что за тобой стоит правда, справедливость и здравый смысл, и совсем другое когда в душе не переставая ворочается мерзкий червь сомнений. Что же происходит на самом деле? Кто начал эту войну? Для чего? Ответы не находились, и Дэе оставалось лишь одно — хранить достоинство существа, на чьей совести не числится ни одного черного дела.
