Кто стрелял? Грабовский медленно огляделся по сторонам. Никого. Только тишина, которую лишь то и дело нарушает негромкое позвякивание где-то там внизу, у самых ног. Марк поглядел вниз. Гильзы. Из складок его одежды одна за другой падали стреляные гильзы. Ударяясь о титановую обшивку, они и производили этот странный звук. Справа от себя лейтенант обнаружил автомат. Магазин пуст, ствол дымится, так как на нем обгорают грязь и капли крови.
Ай да Грабовский, ай да сукин сын, — поздравил себя разведчик. — Успел-таки нажать. И хорошо нажать! Марк с отвращением стряхнул с себя окровавленные белые лохмотья, бывшие когда-то человеческим мозгом. Прости, Гийом, ничего личного, так вышло.
Негромкий человеческий стон заставил лейтенанта вздрогнуть. Живые! Где-то тут есть живые! Выходит в катастрофе уцелел не только он один. Это плохо, это опасно. А вдруг дотянутся до оружия! А вдруг они тоже оборотни! Вторая опасность встревожила Грабовского куда больше, чем первая. От пули можно уйти, а вот от атаки морунга… От нее не спрячешься, не укроешься, от нее может спасти лишь… Марк призадумался… да, точно, лишь А-420.
Лейтенант вспомнил, что всего несколько минут назад снял защитный шлем с головы Гийома Жуали. Где же он? Ах, вот… валяется в каком-то метре слева. Тоже грязный, тоже залитый кровью. Однако выбирать не приходится. Хочешь жить, тогда надевай, не мешкай.
Затягивая под челюстью фиксирующие ремешки, Грабовский изо всех сил боролся с рвотными позывами. Внутри бронированной скорлупы нестерпимо воняло. И это даже не запах крови. Этот смрад гнили, блевонины и нечистот, поселившийся здесь намного раньше. Оно и понятно, морунг, завладевший человеческим телом, не очень-то заботился о его надлежащем содержании. Понятие гигиена чуждо его разуму. Главное, чтобы работали руки и ноги, а пот, грязь, гнилые зубы это уже не существенная деталь. Неорганическое существо врядли даже догадывается о существовании чего либо подобного.
Стараясь смотреть сквозь засаленное стекло, а не на него, Марк двинулся вдоль рядов десантных кресел. На примете у «головореза» имелось шесть тел в десантном трюме и примерно столько же в пилотской кабине. Всех их следовало проверить. Как проверить? Разведчик решил, что пара пуль в сердце послужит надежной гарантией вечного молчания.
Первым ему попался лейтенант из инженерной группы. Он был явно мертв. Иссеченное словно шрапнелью тело не оставляло в этом сомнения. И все же Марк взял грех на душу — добавил, к и без того бессчетному количеству отверстий, еще несколько дырок, аккурат напротив сердца. Инженер-сержант в проверке не нуждался. Ему вспороло брюхо, и вывалившиеся кишки теперь гирляндами свисали чуть ли не до самой груди. Вот кто заинтересовал Грабовского, так это двое других спецназовцев. Марк помнил, что голос одного из них показался ему странно знакомым. А из этого следовало, что встреча с Гийомом Жуали могла стать не единственным неожиданным сюрпризом.
Предвкушая новое неприятное открытие, лейтенант подобрался к солдатам висящим в двух соседних креслах. На первый взгляд видимых повреждений нет, крови тоже. Если они мертвы, то смерть могла наступить только лишь в следствии ударов нанесенных сорвавшимся оборудованием. Вон его сколько валяется в округе.
Прежде чем приступить ко вскрытию шлемов Грабовский несколько раз потыкал тела стволом трофейного автомата. Ничего. Никакой реакции. Ладно, не хотите оживать и не надо. Я сам предпочитаю видеть вас дохлыми. Повинуясь этой своей мысли, лейтенант навел автомат на одного из солдат… Но выстрела не последовало, на спуск он так и не нажал. Марку стало как-то не по себе. А вдруг это никакие не оборотни, вдруг это люди, которых он хорошо знает. У них может быть своя правда и свои причины находиться на враждебной стороне. И хорошо бы их выслушать. Тем более, что с некоторого времени Грабовский сам стал задавать себе вопрос кто прав, а кто виноват.
Марк повесил автомат на шею и ловко стал отстегивать фиксирующие ремешки на маскирующем шлеме одного из рейнджеров. Благодаря инъекциям, которые впрыснула все еще чудом функционирующая аптечка, разведчик чувствовал себя почти в норме. Голова ясная, руки не дрожат, рефлексы практически восстановились. Для человека полчаса назад выкарабкавшегося с того света лучшего состояния и пожелать нельзя.
Когда поблескивающее цветом ртути бронированное яйцо полетело на пол, лейтенант даже не стал его ловить. Он позабыл о шлеме, прикипев взглядом к неподвижному лицу солдата. Нет… не знаю его… никогда не видел. Грабовскому даже полегчало. Чужой человек, он и есть чужой, его не так страшно… Разведчик даже не успел додумать свою мысль. Словно почувствовав его пристальный взгляд, рейнджер вздрогнул и открыл глаза.
Марк выстрелил практически сразу. Ему даже не пришлось ждать атаки противника или разглядывать его затылок. Хватило одного лишь взгляда. Пустые, холодные, глядящие сквозь тебя глаза. Они не могли принадлежать живому существу. Он не должны были принадлежать живому существу!
Короткая очередь прошила неподвижное, словно гипсовая маска лицо в районе переносицы. Грабовский стрелял именно туда, где по его расчетом и должна располагаться имплантированная черная звезда. Человек уже и так практически мертв, а вот с этой тварью Марк непременно должен поквитаться. Лейтенант не промазал. Пули нашли свою цель. Они раздробили ее, и окровавленное алмазное крошево фонтаном вылетело из затылка солдата.
Еще одним морунгом меньше. Лейтенант почувствовал некоторое удовлетворение. Здесь вам не Агава и не «Ева». Новым каменным отродьям взяться неоткуда. А значит у «Архангела» стало на одного ценного, можно даже сказать уникального убийцу меньше. А почему только на одного? На двух! А сейчас как пить дать станет и на трех! Разведчик был практически уверен, что и у последнего спецназовца в голове тоже окажется страшный имплантант. Он уже хотел стрелять прямо через шлем, но вдруг остановился. Он вспомнил про голос. Тот самый знакомый голос.
— А черт с ним, с голосом этим, — сказал Марк самому себе и вновь поднял свой Р-90.
Вновь прозвучавший негромкий стон остановил его. Как будто кто-то неведомый, кто-то свыше подсказывал не делать этого. Стонал явно не висящий перед разведчиком рейнджер. По правилу исключения это мог быть либо капитан, либо Терри. Всех остальных в трюме Грабовский уже проверил, а что касается экипажа флаера… Марк посмотрел в сторону пилотской кабины. Далековато. Звук был бы едва слышным. А впрочем, черт его разберет. В этой идиотской консервной банке практически невозможно сориентироваться.
Лейтенант уже хотел ринуться на поиски того самого таинственного уцелевшего, но притормозил. Приобретенная в разведке пунктуальность и аккуратность требовала вначале докончить начатое дело. Ладно уж, посмотрим, что за мордашка скрывается под маской железного дровосека, — мысленно произнеся эти слова, Грабовский бесцеремонно сорвал шлем с головы спецназовца.
— Черт меня подери! — вырвалось у Марка, когда он глянул на мертвое лицо. — Еще один старый знакомый!
Грабовский не помнил имени этого солдата. И не удивительно. Это был не его человек. Это был рядовой из взвода Фельтона. Связист кажется. Да, точно связист. Его голос вечно зудел на волне «Головорезов». Ах, вот почему Марк запомнил его голос, монотонный настойчивый как трель цикады, с легким английским акцентом. Кажется, именно из-за этого к нему прочно приклеилось прозвище «Дятел».
Лейтенант еще раз, повнимательней взглянул на солдата. Постарался вспомнить, где и когда видел его в последний раз. Может эти сведения что-то и дадут. А вообще чего там вспоминать! Взяли парня естественно на Агаве. Там же вскрыли череп и засунули туда эту алмазную мерзость. Тут память Грабовского, услужливо подсуетившись, выдала довольно четкую, но бесполезную теперь картинку: «Дятел» груженый бухтами каких-то кабелей неловко забирается в боевой транспортник. Взбешенный Жерес орет на него, подсаживает и сам забирается следом. Стоп! Жерес? Транспортник «ММ»? У Грабовского гулко екнуло сердце. Нет, не может быть! «Головорезы» никогда не тренировались в десантировании на планету. Они высаживались всего один единственный раз… Тогда… На Агаву!
Господи милостивый! Не может быть! Машина их командира майора Жереса погибла в небе над Ульфом. Грабовский своими глазами видел взрыв. Никто не уцелел. Это точно… верно как дважды два! Ему показалось, он перепутал. Не могли майор и «Дятел» садиться в один и тот же транспортник. И связист, и Гийом попались в лапы к морунгам позже…
Воспоминания о Гийоме Жуали заставили Марка зашатался словно в него угодило десяток пуль. Та мелочь, которую он не смог вспомнить… Тогда, восстанавливая в памяти образ боевого товарища, лейтенант смотрел на что-то… смотрел и не видел. Однако все изменилось, теперь он видит. Теперь вот оно, то самое неоспоримое доказательство. В памяти Грабовского вновь всплыла тяжелая морда готовящегося к сбросу транспортника. Жуали возится в кабине. Его отчетливо видно через идеально прозрачное бронестекло. Пилот, словно мотылек в банке… толстой бронированной банке, под которой большими белыми цифрами выведен бортовой номер «01». Тут же в ушах Грабовского зазвучал отчаянный вопль, гремевший в эфире над Агавой: «Первого больше нет на экранах! Первый погиб! Командир погиб!»
