Мак продолжал смотреть на Аарона, будто хищник на жертву. И я ощущала, как всё сильнее напрягаются его мышцы.
— Никки теперь со мной. ― процедил он. ― И если я ещё раз увижу тебя рядом с ней или с моей сестрой…
Аарон замотал головой и внезапно негромко расхохотался.
— Что? Что тогда ты сделаешь, а? Снова ударишь? ― он подошел ближе, расставив в стороны руки, подставляясь, провоцируя. Бросая Маку вызов, но на этот раз осознанно, вкладывая всю живущую внутри него ярость. ― Ну давай. ― рвано выдохнул он. ― Бей.
Мак
Пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
Рыкнул, готовясь подправить скотскую физиономию Вудби, но руки Никки утихомирили. Я ощутил, как ярость отступает, пускай и только на время.
— Уезжай. По―хорошему предупреждаю.
Аарон усмехнулся.
— Неужели Майкл Маккейн отказывается драться? ― ублюдок качнул головой, а затем перевел взгляд за мою спину. ― Выходит не так уж она тебе и дорога. Может, тогда, отдашь её мне? Обещаю, я буду её беречь. И пока ты будешь с наслаждением трахать Ванессу, я буду с не меньшим наслаждением трахать её.
Дернулся, понимая, что сорвался. Чувствовал руки Никки, слышал её голос, но ни то, ни другое уже не помогало. Врезал Вудби, а затем навалился на него, как озверелый. Ударил в живот и почти сразу же получил в ответ. Согнулся, сплюнул и снова напал.
Мы дрались, словно голодные разъяренные звери ― не на жизнь, а на смерть.
Дрались, словно исход этой драки должен был что―то решить.
Словно только от него зависело, кому будет принадлежать Никки.
Моя Никки.
Моя, слышишь?
Снова ударил ― сильнее, яростнее, тяжелее.
Вудби покачнулся, сплюнул кровь, а затем посмотрел точно в глаза.
— Ты всегда таким был. Собственник Маккейн. Гордость родителей. Любимец тренера. Даже не представляешь, как выбешивала твоя напускная идеальность. ― выплюнул он, и стало как―то липко, противно от осознания того, что этому человеку я когда―то доверял. ― По сути ведь нет в тебе ничего идеального. Совершенно. Ты обыкновенный. ― расхохотался и раскинул в стороны руки. ― Самый, блядь, обыкновенный! Но что они в тебе всё время находили, а? Почему всегда выбирали ТЕБЯ?
— Может, я просто не такое дерьмо собачье, ― прохрипел, понимая, что просто так мы уже не остановимся. Не тот случай. Не те люди. И совсем не то прошлое.
Аарон снова усмехнулся.
— Нет, Мак, ты такое же дерьмо. Просто у тебя парфюм дороже.
Он занес кулак, но я вовремя увернулся. Вудби заорал, снова ударил, и на этот раз попал точно в цель. Сбил меня с ног и навалился сверху. Мы покатились, смешиваясь с пылью асфальта, напоминая два обезличенных тела, борющихся каждое за свою правду.
Голос Никки пробирался в сознание лишь отдаленно, а вскоре пропал вовсе.
Мозг сосредоточился на главном.
Драка.
— Она тебя не выберет. А даже, если и выберет ― я всегда буду рядом. Как и с Ванессой. Как и с Минди. Как и со всеми ними. ― хрипел он. ― Каждый раз, когда ты будешь думать, что твоя жена готовит тебе дома ужин, она будет греть мою постель.
Рыкнул, перекатывая Аарона на спину.
Схватил его за шиворот, занес кулак и ударил.
Затем ещё раз. И ещё.
— Мак! Не надо! Хватит!
Мерзавец улыбнулся, и, сорвавшись, я врезал сильнее.
Он провоцировал меня ― и я это знал.
Вот только остановиться уже не мог.
Как представил, что он трогает Никки ― мою, блядь, Никки ― у меня крышу от злости сорвало. Я перестал думать и понимать, поддался животным инстинктам, позволил им мною управлять. Бил ублюдка так сильно, как только мог. Бил, желая убить. И защитить свою девочку. Уберечь её. Укрыть собой.
— Мак, остановись, ты убьешь его!
Ударил ещё раз. Из носа Вудби брызнула кровь. Занес кулак, но внезапно ощутил руки Никки на плечах и замер.
— Перестань, прошу, ― её голос сорвался, а пальцы задрожали.
Услышал прерывистый всхлип и осознал, что подчиняюсь.
Успокаиваюсь.
Вновь становлюсь собой.
Никки прижалась ко мне всем телом, словно пыталась заслонить собой от тьмы.
Словно знала, что её объятия способны были исцелять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Встал и посмотрел на ублюдка ― поверженный, весь в крови, Вудби лежал на асфальте и тихо омерзительно смеялся. А у меня всё в один момент схлынуло ― и злость, и ненависть, и обида, и боль. Всё. И Никки забрала это всё, оставив мне только покой.
— Возможно, мы с тобой и похожи, ― прохрипел, расслабляя сжатые в кулаки пальцы, ― но между нами есть одно важное различие. Я никогда тебе не завидовал.
Сплюнул кровь, а затем посмотрел Аарону в глаза.
Он приподнялся, усмехнулся, потянулся к рассеченной губе.
Оглядел меня. Затем Никки. Его взгляд вновь стал озлобленным.
— Потому что нечему. У меня никогда и ничего не было.
— Ошибаешься. У тебя было всё. ― напомнил я. ― Любящие родители. Преданные друзья. Команда. Невеста. Ты учился в престижном университете, шел на медаль. Но тебе было мало, Аарон. Ты хотел быть лучшим и первым, поэтому всё просрал.
— Да, ― признался он, ― да, я хотел быть лучшим. Лучше тебя. ― снова сплюнул и сверкнул глазами. ― Потому что отец всегда ставил тебя в пример. Майкл то, Майкл сё, учись у Майкла, смотри на Майкла. А я не хотел быть, как ты! Я хотел быть собой!
— Я в этом не виноват.
— Не виноват, ― усмехнулся он, ― но так уж вышло.
Мы молчали, смотря друг на друга, словно прикованные. Проедая друг в друге дыру.
Я мог бы поклясться, что слышал собственный пульс, но ещё сильнее ― её пульс. Я всё ещё ощущал затылком Никки: её волнение, её страх, всю её. Маленькую. Уязвимую. Дрожащую. Мою.
И это было самым важным.
— Аарон, ― прошептала она, и я словно от наваждения очнулся; сморгнул, посмотрел на неё, прислушался, ― пожалуйста, уезжай.
Осторожно перевел взгляд на Вудби.
Он почти не моргая смотрел на Никки. И смотрел так… иначе. Не как на других.
— Значит, всё―таки он, да? ― тихо спросил, и я и сам, как идиот, замер в ожидании. А я ли? ― Дура ты, Никки. Пожалеешь, а будет поздно.
Он произнес это без злости. Больше с болью, с огорчением. Хотел что―то добавить, дернулся уже ― я видел. Но передумал. Сплюнул. Бросил на меня короткий взгляд, а затем забрался в свою машину и со свистом сорвался с места.
Мы оба ещё некоторое время так и стояли посреди дороги ― не шевелясь, ничего не говоря, будто хранили молчание о потерянной только что связи с некогда небезразличным нам обоим человеком.
Пришёл в себя, когда холодные пальцы коснулись разбитой губы.
— Ауч.
— Не дергайся. Дай посмотрю.
Поддался. Точнее не так ― сдался её рукам.
Никки развернула меня к свету и оглядела. Рвано выдохнула, а затем потянула за собой. Открыла дверцу, усадила на сиденье.
— Аптечка есть?
— Это лишь ссадины. Мальчишкам на горках и то сильнее достается.
Она ничего не ответила. Просто молча потянулась через меня к бардачку. Достала всё необходимое, и я сообразить не успел, как ощутил сильнейшее жжение на губе.
Дернулся и стиснул зубы. Отстранился и покачал головой.
— Слушай, я в норме. Просто царапины.
— Нужно продезинфицировать. Хочешь попасть в больницу с воспалением?
Не хотел.
Она поняла это по моим глазам ― поэтому притянула обратно и вновь приложила к ране вату. На этот раз медленнее, периодически дуя, чтобы меньше щипало.
Это было так мило и необычно, что я как дурак засмотрелся.
Её забота ― здесь, сейчас ― оказалась особенным видом красоты.
— Слушай, не знаю, что Вудби тебе наговорил, но всё в любом случае не так.
Никки помедлила, будто своими словами я задел её за живое. Сморгнула, а затем приложила ватку к новой ране, вынудив меня снова дернуться.
Молчала. Долго. А я мучился, не зная, как поступить.
— Он сказал, что ты с Ванессой, ― наконец прошептала она, ― что ты к ней с самого утра поехал и до тебя даже Сейдж дозвониться не смог.
