— Слава Богу, не знаю. Так на сколько вы доверяете мне Леонору? На целых два дня?
— Да.
— Блестяще.
— Марина, вы уверены, что я не…
Она остановила его.
— Нет, не злоупотребляете. Я люблю оставаться с Леонорой. Точнее, ее общество для меня настоящая награда. Можете не беспокоиться, если начнете злоупотреблять, я первая скажу вам об этом.
После этого Франсуа успокоился. По просьбе Леоноры они сходили на «Волшебную флейту».
— Всю за один раз? — спросила Марина. — Она очень длинная. Идет весь день: от ленча до пятичасового чая. Выдержишь?
Шестилетняя Леонора испепелила ее взглядом, и все возражения были сняты.
Они сидели в битком набитом партере Национальной оперы. Леонора была восхищена и очарована.
— Как красиво! — с воодушевлением воскликнула она после первого акта и участливо добавила: — Не плачь, Марина, это вовсе не грустно!
Кроме того, сбросившая узду Марина получила возможность чуточку лучше узнать Зою Пич.
Несмотря на настойчивые приглашения по телефону, Зоя больше не приходила к ней домой, боясь столкнуться с Франсуа. Вместо этого они встречались в каком-нибудь уютном кафе за изысканным ленчем с непременным бокалом ледяного белого вина и говорили о жизни и любви. И снах.
Так что, как говорится, куда ни кинь, всюду клин. Марина успешно наверстывала упущенное. Однако она боялась, что не слишком сумела помочь Зое. Хуже того, Зое взбрело в голову приковать себя наручниками к некоему белобрысому громиле, который стер бы это хрупкое создание в порошок, вздумай он лишний раз повернуться в постели.
Но летняя идиллия подошла к концу, и чем холоднее и влажнее становилось на улице, тем быстрее иссякали Маринины сбережения.
В то утро, нажимая на кнопку приемника, она подумала, что ее чудесная свобода оказалась короткой и что надо серьезно поразмыслить, чем зарабатывать себе на хлеб насущный,
Тут радио хрюкнуло и само собой настроилось на волну.
— …на каждом этапе развития науки существовали факты, которые нельзя было объяснить с точки зрения господствовавших тогда теорий…
У Марины отвисла челюсть. Но виной тому была не тема передачи, а голос говорившего. Знакомый голос. Голос из прошлого. Суховатый и глотавший буквы.
— Профессор Пенроуз, не приведете ли конкретные примеры из вашей новой книги, посвященной сверхчувственному восприятию? — вмешался остолоп, бравший у него интервью.
Раздался суховатый смешок.
— Спасибо. Я рад, что мои скромные исследования смогли вызвать общественный интерес.
Марина фыркнула. Она помнила профессора Пенроуза молодым человеком — умным, саркастичным и ужасно заносчивым.
— Так оно и есть, — не моргнув глазом, ответил ведущий. — Профессор, не могли бы вы объяснить слушателям, что такое сверхчувственное восприятие?
— Говоря упрощенно, это способность некоторых живых существ получать доступ к информации без помощи пяти обычных человеческих чувств.
— К которым, как я помню, относятся зрение, слух, осязание, вкус и обоняние, — быстро вставил собеседник.
— Спасибо за подсказку. Так вот, эта информация замечательна тем, что не проходит по данным чувственным каналам или проходит по ним не так, как мы привыкли видеть в обыденной жизни. Это дает основания для предположения о наличии неизвестного шестого чувства. Дополнительного. По-латыни — «экстрасенс».
— Именно это и происходит, когда человек заявляет, что обладает телепатическими способностями или способностями к ясновидению?
— Совершенно верно.
— Расскажите нам немного об этих возможностях. Что под ними подразумевается?
— Грубо говоря, это способность некоей личности воспринимать информацию о других людях или отдаленных событиях.
— То есть ту информацию, которую невозможно получить по другим каналам?
— Именно так. Иными словами, эти люди получают информацию не известным нам способом.
— Поразительно.
— Наверно, вы заметили, что я то и дело повторяю слово «неизвестный». Это до некоторой степени объясняет чувства, которые вызывают у нас носители таких возможностей.
— Недоверие? Скепсис? Может быть, враждебность?
— Определенно. Эти чувства представляют для меня особый интерес. Мой долг ученого заключается в том, чтобы тщательно проанализировать и описать эти феномены так, чтобы лишить их таинственности и предупредить возникновение негативных реакций.
Марина стояла неподвижно. От напряжения голову покалывало иголками.
— Есть и еще один вид сверхчувственного восприятия, — продолжил профессор. — Может быть, самый любопытный, а для некоторых самый таинственный. Он называется прекогниция. Буквально — «предзнание»…
Пенроуз сделал паузу, и Марина приникла к приемнику.
— Не могли бы вы объяснить подробнее?
— Предзнание это способность демонстрировать знание предстоящих событий. Человек, обладающий такой способностью, имеет доступ к знанию, которое не может быть получено с помощью чувств, догадок или обычной логики.
— Просто удивительно. Не приведете пример?
— Самые ранние примеры содержатся в Ветхом завете. Это предсказания пророков.
— Верно. Но то древняя история, а как обстоит дело в наше время?
— Именно это и является целью моего исследования. Что происходит здесь и сейчас? Где факты?
Профессор снова сделал эффектную паузу. На это он был мастер.
Марина закусила губу. Ну же, ну!
Риск завозился в корзине, сонно зарычал, а потом выпрыгнул наружу, готовый отразить вторжение очередного почтальона.
— Молчи, молчи! — взмолилась Марина, прижимая ухо к динамику.
— Первым этапом моего исследования был критический обзор зарегистрированных случаев сверхчувственного восприятия. Попытка рассмотреть факты с научной точки зрения.
— В своей книге вы цитируете в высшей степени любопытный рассказ женщины…
— Не рассказ, — любезно, но чрезмерно решительно прервал профессор Пенроуз. — Это собственноручные показания очень квалифицированной и прекрасно образованной женщины, одного из светил современной медицины. Ее научные достижения и авторитет непререкаемы.
— Вы говорите, показания?
— Эта женщина — я назову ее доктор А — потеряла сестру, погибшую в автомобильной катастрофе. В то время доктору А было немногим больше двадцати лет, и она готовилась получить диплом врача. Ровно год спустя, когда доктор А была одна и читала, она внезапно почувствовала, что кто-то сидит рядом. Она обернулась и увидела покойную сестру. Сестра выглядела точно такой, как ее запомнила доктор А, за исключением того, что на щеке у нее была свежая царапина. Когда доктор А рассказала об этом своим родителям, ее мать очень расстроилась. Выяснилось, что, когда мать приехала в похоронное бюро, она положила в гроб розу и шип поцарапал щеку мертвой девушки. Никто из членов семьи трупа больше не видел. Никто не знал о царапине. А мать никогда не говорила об этом инциденте, потому что считала себя виноватой.
