Марина слегка пожала плечами. Ее не удивил выбор Пенроуза. Он всегда любил дешевые эффекты и выбирал примеры мрачные и зловещие.
— Таким образом, живой человек вступил в контакт с умершим? С помощью дополнительного чувства, которое превышает способности обычных людей?
— Возможно. — По сравнению с возбужденной скороговоркой ведущего, речь профессора Пенроуза казалась особенно сухой и деловитой. — Или это указывает на наличие телепатической связи между живыми матерью и дочерью. В отличие от простого наблюдения, научное исследование всегда предполагает несколько вариантов объяснения.
— В самом деле… В вашей книге приводятся и другие свидетельства, не менее интересные, — откликнулся интервьюер. — На мой взгляд, чрезвычайно захватывающие и интригующие.
— Благодарю вас.
— Как по-вашему, профессор Пенроуз, это можно считать научным доказательством существования экстрасенсорной способности?
— Скорее свидетельством, заслуживающим доверия.
— А как насчет доказательства?
— Эти сообщения настолько живые и яркие, что их нельзя игнорировать. Однако для научных доказательств нужна полная непредвзятость.
— Не сомневаюсь, что наши слушатели будут рады прочитать вашу книгу и сделать свои собственные выводы.
— Я чрезвычайно надеюсь на это.
— Профессор Пенроуз, спасибо за то, что приехали к нам в студию. А тем, у кого появились вопросы, мы рекомендуем обратиться к только что вышедшей книге «Разгадка тайн сознания», которая поступит во все крупные книжные магазины.
Марина медленно подошла к окну, выглянула в сад, а затем ударила кулаком по подоконнику.
— Правильно! — с воодушевлением воскликнула она. — Правильно!
Глава 25
Через несколько недель после помолвки Чарльз купил Зое щенка. Рыжего сеттера с длинными ушами и еще более длинной родословной.
— Он сделает тебя настоящей деревенской девушкой, — пошутил Чарльз.
Иногда, видя, как Зоя разговаривает с будущей свекровью или бродит среди деревьев, облаченная в один из своих ярких нарядов, он испытывал беспокойство.
Его добродушная, крепко сколоченная мать относилась к будущей невестке, как к экзотической райской птице. Чарльз же был от Зои без ума. Она поразительно отличалась от ширококостных, помешанных на лошадях девиц, живших в соседних усадьбах. Он любил возить ее на чинные сельские обеды, хвастаться ее нежным очарованием, остроумием и чувством стиля. Но сумеет ли она приспособиться к этому образу жизни? Чарльз знал, что родителям она нравится, что они ужасно рады видеть его «остепенившимся», но был твердо уверен, что они тоже начинают волноваться.
В Зое было то, чего они не понимали. Чарльз решил, что их смущает ее деликатность и, кажущаяся физическая, хрупкость. Но его самого больше тревожили исходившие от Зои флюиды нравственной и духовной чистоты. Конечно, они были очаровательны. Ни с чем подобным он до сих пор не сталкивался. Но не слишком ли она… чиста? Может быть, собака сделает ее чуть более импульсивной, чувственной.
С точки зрения Чарльза, собака была символом всего земного. Символом сельской жизни, прогулок по влажной палой листве. Ему казалось, что это лучший способ сделать Зою человеком от мира сего.
Он ничего не говорил ей о своем замысле. В одну из суббот, на вечер которой в «Персивале» был назначен званый обед, он встал с утра пораньше, съездил в питомник и забрал двухмесячного щенка, которого заказал заранее.
Хотя Чарльз вырос среди собак, которых в «Персивале» было пруд пруди, сам он никогда по-настоящему не заботился о животных. Этим занималась его мать и слуги. Под настроение он брал собак с собой на прогулку и заставлял их носиться за палкой. По вечерам ему нравилось смотреть, как они лежат у камина, как сверкает отблесками огня их шерсть.
Но щенков в «Персивале» давно не было, и Чарльз забыл, какие это капризные создания. Настоящие шаровые молнии!
Этот экземпляр отличался неутомимостью и поразительным энтузиазмом. Оказавшись в машине, он ни секунды не сидел смирно. В конце концов пришлось, одной рукой взять его за шкирку и прижать к сиденью, а второй держаться за руль.
По прибытии в «Персиваль» Чарльз схватил щенка в охапку, взбежал по лестнице, подошел к комнате Зои и постучал в дверь. Ожидая разрешения войти, он внезапно подивился тому, что Зоя стала его невестой. Неужели это все-таки случилось?
Они обручились несколько недель назад, публично и по всем правилам. Об этом написали все солидные газеты, их союз скрепили кольца с бриллиантами и пышный прием, устроенный в танцевальном зале «Персиваля», пол которого все последние годы прикрывали пыльные газеты.
И, тем не менее, Чарльз сомневался, что ему позволят войти в Зоину ванную или спальню. Теперь он понимал собственного отца, над которым часто посмеивался за его привычку осторожно стучаться к матери и ворчливо спрашивать:
— Ты одета?
Зоя открыла дверь. Она была босиком, в прекрасно сшитых джинсах и кремовой блузке. Чисто вымытые волосы сияли вокруг бледного лица. Она посмотрела на щенка, а потом на Чарльза.
— Это подарок, дорогая, — сказал он.
Она опустила руку и потрогала уши щенка.
— О Боже!
— Ну, что скажешь?
— Она настоящая красавица.
Чарльз недоверчиво хохотнул:
— Откуда ты знаешь, что это девочка?
Зоя пожала плечами и улыбнулась:
— Сама не знаю. Просто почувствовала. Что это «она».
Щенок отчаянно извивался, пытаясь вырваться на свободу.
Едва Чарльз опустил собаку на пол, как та пулей влетела в комнату Зои и присела на ковер. Между растопыренными лапами тут же образовалась лужа величиной с блюдце.
Чарльз шагнул в комнату, схватил щенка за шкирку и ткнул его носом в произведенный беспорядок. Тот протестующе завизжал.
— Нет! — воскликнула Зоя и с удивительной силой отвела его руку от животного. — Нет!
Чарльз посмотрел на нее и засмеялся:
— Со щенками нельзя церемониться. Иначе они долго не поймут, что плохо, а что хорошо.
Взгляд Зои заставил его попятиться. Можно было подумать, что эта девушка сделана из кремня, а не из плоти и крови.
— Чтобы быть по-настоящему добрым, приходится быть немного жестоким, — стал оправдываться он. — Ну же, милая, не смотри на меня так, словно я сам сделал лужу на ковре!
Зоя села на пол. Щенок тут же прыгнул на нее и уперся лапами в грудь, оставив на шелковой блузке бурые пятна. А она положила ладонь на его шею и погладила с нежностью, которая заставила Чарльза позеленеть от ревности.
