ядер и гранат сильно отставало – кроме образцов, сделанных по чертежам Я. Гошки для 2, 3 и 9 пудовых осадных мортир, других снарядов с чугунолитейных заводов доставлено не было[562]. Петр писал 28 марта, что с «заводов бомб возят мало, по сие число в привозе только с 1000, также и ядер малое число. Я велел вылить на Бутенантовых заводах в запас бомб и ядер довольное число. Прилежно молю об указе бургомистрам, чтоб радетельнее исполняли по памятям Пушкарского приказа: от них остановка многая, о чем донесет Яган Гошка»[563].
Основная часть артиллерийского вооружения производилась на старом Пушечном дворе, что находился на Неглинке. Большая проектная работа была возложена на подполковника Ягана Гошки, который чертил чертежи и готовил теоретические обоснования для нововведений в артиллерии. Именно по его проектам делалось основное количество орудий, а также боеприпасов. Сам Гошка располагался в другом здании – на новом Пушечном дворе у Красного пруда. Для его работы («для всяких алтилерных записок») специально выписывались стопы «книжной доброй бумаги»[564]. Известно также, что на новом Пушечном дворе делали в это время кровлю[565], т. е. цеха еще не производили здесь пушки.
Для столь крупного производства необходимо было обеспечить литейные мануфактуры всем необходимым – на средства Ратуши было велено купить на Пушечный двор «к пушечным делам 5000 кирпичю городового, 500 драниц 2-х сажень, дмитровских 300 скал сорок, дватцать тясечь четь угля березового»[566].
Раздавались подряды на изготовление передков, колес, дышл и др. В записях некоторые покупки и указания отражены: так, в апреле 1701 г. крестьяне стольника П.М. Зыкова подрядились «сковать 100 передков к пушечным станам», а рядовым кузнецам велено делать пушечные станы и дышла – 14 ко 6-фунтовым, 60 к 3-фунтовым пушкам для оковки розданы рядовым кузнецом[567]. Из чего можно заключить, что к концу апреля готовились 14 пушек 6-фунтовых и 60 3-фунтовых.
Первые партии орудий для перевозки в Новгород были готовы к концу мая – тогда было отпущено 20 пушек, а подготовлено к отправке 76 стволов разных калибров. Никата Зотов писал А. А. Виниусу «о пушках, сколько каких вылито, и в Великий Новгород до пришествия великого государя к Москве те пушки отпускали, и сколько колокольной меди налицо, и что бурмирстры красной меди не присылают, а без нее колокольная в пушки не годна». Со слов Зотова, государь указал вылитые пушки в Великий Новгород «отпускать не замотчав и не дожидаясь своего государева приходу к Москве», а у бургомистров постоянно («непрестанно») требовать средства и красную медь, «чтоб за тем пушечное литье не стало»[568].
3 июня 1701 г. Виниус докладывал: «25 мая отпущено 12 пушек по 12 фунтов, 8 по 18; ныне готовы к отпуску 2 пушки по 24 фунта, 12 по 18, 55 по 3, 7 по 6 фунтов, остановка учинилась от недостатка мастеров пушечного литья, добрых явилось: один немчин, да русский, а прочие – Кре(й)дер не совершенен: из 6 пушек его литья нельзя стрелять; из остальных русский один нарочит, да пьян. Другие два спились и никакого наказания не опасны (выделено мной. – А. Л.)». Далее Виниус сообщал, что «Колокольной меди собрано с 90 000 пуд; из того числа в расход с пушечною и красною не с большим 3000 пуд, и та битая, а целыя колокола не разбиваны: до них не дошло»[569].
24 июня по распоряжению А. А. Виниуса «велено делать на новом Пушечном дворе навесы где ставить пушки и мортиры, и протчие приналежащие к артиллерии припасы, а к тому делу приставлен бурмистр Иван Тимофеев да московской пушкарь Исай Денисов»[570]. Новая военная продукция поступала со старого и нового Пушечных дворов и с завода И. Моторина под навесы у Красного пруда.
К июлю пьянствующий мастер, старик Мартьян Осипов, был полностью отстранен от работы, и по указу великого государя «велено в пушечных образцах, что делал пушечной мастер Мартьян Осипов по дватцать по четыре фунта вылить пушки за ево, мартьяново пьянство и неисправление, пушечным же мастером Логину Жихареву, Семену Леонтьеву и что то литье какому надобно, о том подать в приказе»[571]. 7 июля «послан чертеж на Пушечной двор мастерам для литья пушек за пометою думного дьяка Андрея Андреевича Виниюса»[572].
Из партий орудий, отлитых мастерами Логином Жихаревым, Семеном Леонтьевым и Иваном Моториным, выбраковывались стволы, имевшие «криворотость» (кривизну жерла), раковины или «упаль» – потеря или недолив металла. Процесс освидетельствования специальной комиссией проходил еще до «опытных стрельб». Но и следует учесть, что часть орудий портилась при прострелах. Поэтому количество заявленных отлитых орудий и количество годных к стрельбе, как правило, отличалось.
Процесс освидетельствования лаконично отмечен в записях от 26 июля: тогда по указу Петра Алексеевича велено «остаточные трехфунтовые пушки Иванова литья Моторина охульные девять пушек, которые за отпуском остались осмотреть головам с пушечными мастерами и с пушкарями с лутчими людми и описать имянно, сколко в которой пушке раковин или иной какой охулки порознь, и взять у тех мастеров и у пушкарей скаски за руками, впредь они к службе и к стрелбе годны или не годны, и буде без переливки негодны, отдать те пушки в новые пушечное литье тому же Ивану Моторину»[573].
С августа по конец октября «Вседневная книга» практически не отметила производство орудий – возможно, в это время пушки отливались на новом Пушечном дворе, где велась своя документация (и она не сохранилась до наших дней).
Запись за 28 октября зафиксировала заказ на 2-пудовые мортиры у иноземца Андреаса Крейдера («в приказе Артилерии иноземца пушечного мастера Андрея Крейтра толмач Тимошка Федоров сказал, у мастера же иво у Андрея с ним Тимошкою на Пушечном дворе принято у них в мортирное литье дву пудовые октября по вышеписанное число меди пареной и пушечной четыреста пятдесят семь пуд дватцать три фунта»)[574]. Вообще, надо сказать, Крейдер был далеко не опытным мастером – это отмечал сам А. А. Виниус – ив конечном счете был «от дела отстранен».
5 ноября Семен Леонтьев отливает по чертежу 2-пудовую мортиру[575]. Но что это за орудие, отличалось ли от предыдущих – неизвестно. Однако отливка 1 единицы, а не партии, может говорить об экспериментальном образце.
12 ноября 1701 г. по указу государя началось строительство «оружейного дома, именуемого цейхауз». Прежнее здание Оружейной палаты, выполнявшее роль цейхгауза, сильно пострадало в пожаре 19 июня.
Но новопостроенное к концу 1702 г. сооружение предназначалось не
