В первую очередь — уже завтра бы — «фокке-вульфы» нанесли несколько ударов по Витебску, где уже которой день сражался русский десант, неизвестным способом сумевший попасть в город. Мало того, русские незаметно протащили танки и артиллерию. Вообще, до капитана доходили слухи, что в Витебске творится то, что он со своим товарищем только что назвал происками дьявола. СД и гестапо всячески борются с этими слухами, которые сильно подрывают боевой дух вплоть до самоубийств. Некоторые солдаты считают, что лучше такой грех, который отмолят их родные, чем гарантированное попадание души в руки дьявола и его слуг, что помогают безбожникам большевикам.
Что совсем плохо, так то, что русские уничтожили и второй аэродром, расположенный менее чем в десяти километрах от первого. Там картина бала такая же: сильнейший огонь спалил людей и технику.
— Господин капитан, посмотрите туда, — погрузившегося в свои мысли Хермана привёл в себя лейтенант. — У нас гости.
«И гости непростые», — добавил про себя капитан, увидев номера на «stoewer» с брезентовой крышей, направляющимся прямо к ним. Следом показался колесной броневик с крупнокалиберным пулемётом.
— Хайль Гитлер! — вытянулись капитан с лейтенантом и вскинули правые руки в приветствии при виде эсэсовца со знаками различия штурмбанфюрера.
— Хайль, — ответил им тот. — Я штурмбанфюрер Герц, вот мои документы. Мне нужны все документы по данному происшествию, — и кивнул в сторону пожарища, на котором копошились солдаты.
— Материал только собирается, — бодро ответил Херман, оценив полномочия гостя. Тот мог прямо здесь, на этом месте расстрелять обоих офицеров, приди ему в голову подобная мысль.
— А что уже собрано? Доложите, что здесь случилось, быстро и только самые важные подробности.
— Яволь, — резко кивнул капитан. — После того, как лётчики и механики разместились в палатках, по периметру аэродрома сработали зажигательные бомбы. Очень мощные, возможно, на основе белого фосфора. Этим русские диверсанты заперли наших солдат в огненной ловушке. После этого они активировали такие же бомбы на территории аэродрома. Вся эта площадь, — он провёл рукой в воздухе, очерчивая границы пожарища, — превратилась в настоящую домну. Тут даже металл на некоторых истребителях потёк, как горячая смола. Судя по результату, бомбы оказались очень мощные и не заметить их было невозможно…
— Однако, их не заметили до момента, пока они не сработали, — перебил его эсэсовец.
— Так точно. У меня нет объяснений, почему так случилось. Возможно, после изучения пепла появятся какие-то ответы.
— Здесь работали русские пленные? — задал ему новый вопрос Герц.
— Так точно. Их должны были вчера перед прилётом эскадрилий расстрелять. К сожалению, они пропали вместе с двумя взводами охраны и дюжиной грузовиков. Никаких их следов до сих пор не найдено. Скорее всего, они ушли вместе с русскими диверсантами.
— На втором аэродроме всё так же?
— Диверсия у большевиков удалась. А вот пленных охрана успели расстрелять в овраге в нескольких километрах от взлетной площадки.
— Немедленно отправить к месту казни солдат. Пусть ищут раненых. Эти унтерменши живучи, как крысы, и я уверен, что там не все мертвы. Раненым оказать медицинскую помощь полностью, лекарств и внимания не жалеть, после чего допросить… нет, сообщить о таких мне и не спускать глаз, пока я их не заберу. Выполнять!
— Яволь!
*****
Амулет обращения в сокола пришёл в негодность в самый неподходящий момент, когда с аэродромами было покончено, несколько машин с одеждой и продуктами доставлены бывшим немецким пленникам и пришла пора возвращаться в Цитадель. Пришлось двигаться пешком. Один из двух соколов отправился с сообщением о причине задержки. Со мной остались четверо волколаков и один сокол. Все молодые, познакомился с ними перед операцией. Решил, что будет полезно для внутренней атмосферы брать на такие мероприятия не только одних и тех же подчинённых. Не хватало ещё превратить кого-то в так называемых любимчиков. Среди оборотней из-за их звериной сущности и так резко стоит вопрос внутренних отношений, ранжирования. Хорошо ещё, что мне достались подчинённые из тех, кто жил в стране, где внушалось всеобщее равноправие. Иначе, боюсь, каждый день шли бы стычки за более высокое место в иерархии. Так точно было бы, достанься мне орки для перерождения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Без проблем и лишних встреч мы прошли мимо Полоцка и приблизились к главным транспортным магистралям — «чугунке» и шоссе, связывающие Полоцк и Витебск. До моего (именно моего!) удара по Витебску эти дороги обеспечивали доставку боеприпасов со снаряжением в тылы армий «Центр» и «Север», в стык между которых ударила Красная армия одновременно с захватом Витебска. Сейчас эти действия стали катастрофой для сражающихся немцев к востоку от города, пытающихся сдержать удар красноармейцев: подвоза боеприпасов почти нет, и крупнейший в области военный склад недоступен. Так что, как бы гитлеровцы не рвали жилы, но остановить наступление они не сумеют. Главное, чтобы советские части не выдохлись и вовремя получали то, чего не хватает немцам.
От этих размышлений меня оторвало сообщение волколака из головного дозора.
— Дымом и людьми пахнет. С пару километров будет в ту сторону, — он махнул рукой влево.
— Немцы?
— Не знаю. Щас Кирюха спустится и всё расскажет, вон уже летит назад.
Оказывается, дым мои бойцы почувствовали уже минут пятнадцать как, и отправили на разведку сокола. И лишь увидев, что он возвращается, решили уже сообщить мне. Инициативные, демоны подери.
— Скорее всего, там деревенские, которые смогли сбежать от карателей, когда те зачищали деревни в этих местах из-за приближения линии фронта. Много женщин и детей, свежие шалаши, ни одного капитального строения вроде сруба и землянки, — доложил тот, приземлись в паре метров от меня и тут же обратившись в человека. — Видел оружие, немецкое в основном, ещё несколько охотничьих ружей. Коров ещё видел с козами.
— Много их там? — поинтересовался я.
— Кого? Коров с козами? — переспросил сокол, потом увидев мою гримасу, догадался. — А-а, понял, Сотни две будет, мужиков десятка четыре всего. Ну, пацанов ещё столько, тех, кто постарше.
— Слышал, о чём говорят?
— Пару минут посидел рядом с ними на ветке, кое-чего узнал. Они вроде как немцев очень боятся, мести за то, что убили много их солдат, когда убегали из деревни. Что-то про святого говорили ещё. Я точно не понял, но среди них такой появился, вроде как ангел его осенил и вложил меч в руки, чтобы защитил от врагов.
Первой мыслью у меня было обойти стороной незнакомый лагерь с беженцами. Всем помочь я не смогу, меня ждут в Витебске и в Цитадели, где я принесу пользы куда больше. Тем более, что по словам Кирилла в немедленной помощи неизвестные не нуждаются. Но когда я услышал странные слова про осенённого ангелом и получившим от небесного создания некий меч, то немедленно поменял свои планы. Даже если это иносказательное выражение, всё равно имеется огромный шанс, что дело связанно с магией. А если нет, то я заполучу шанс встретиться с иным созданием, которого в неведомые времена обожествили земляне. Даже могу предположить откуда оно взялось. Это может быть связанно с моими действиями по раскупорке мировых энергоканалов. Маны стало больше и создания, чья жизнедеятельность связана с магией, стали выходить из спячки, в которую погрузились из-за нехватки волшебной энергии. Таким вполне мог быть ангел или тот, кого им окрестили земляне.
К людям я вышел в сопровождении пары волколаков в человеческих обличиях. Двое других и сокол устроили позиции с трёх сторон лагеря, чтобы контролировать не столько деревенских, сколько обезопасить нас всех от неприятных неожиданностей, которые имеют такую гадкую привычку случаться тогда, когда их не ждёшь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Эй, стоять или стрелять буду! Кто такие? — раздался хриплый голос часового, который окликнул меня с оборотнем, когда между нами было метров пятьдесят. Сам охранник пристроился на поваленном дереве, закрыв себя со всех сторон срубленными сосновыми ветками и молодыми сосенками, воткнув те в сугробы. Сделал это, к слову, зря, так как в том месте не росло ничего хвойного, и такая лужайка сразу бросалась в глаза.
