– Она, конечно, выглядит совершенно взрослой, – сказал Бастер и провел языком вокруг рта, чтобы подобрать кусочек мяса рака, застрявшего в щетине.
– Слышишь, Руби?
– Я не желаю слушать это. Я не желаю говорить об этом. Я не собираюсь ни за кого выходить сейчас замуж, – закричала я и попятилась от мойки и от мужчин. – И особенно за Бастера, – добавила я и бросилась из кухни вверх по лестнице.
– Руби! – позвал дед.
Я остановилась на верхней ступени, чтобы перевести дыхание, и услышала, как возмущался Бастер.
– Таково-то твое заверение легко обделать все дело, Джек? Ты привел меня сюда, заставил купить тебе ящик пива, а она вовсе не такая послушная леди, как ты обещал.
– Она будет такой, – заверил его дедушка Джек. – Я об этом позабочусь.
– Может быть. Тебе просто повезло, что мне нравятся девицы с характером. Это все равно что обуздывать дикую лошадь, – сказал Бастер. Дед захохотал. – Скажу тебе вот что. Я увеличу то, что собирался тебе заплатить, еще на пять сотен, если смогу сначала попробовать товар.
– Что ты имеешь в виду? – спросил старик.
– Мне не нужно растолковывать тебе, правда ведь, Джек? Ты просто притворяешься дураком, чтобы поднять ставку. Хорошо, я признаю, что она что-то особенное. Я дам тебе завтра тысячу за одну ночь с ней, а остальное в день свадьбы. Во всяком случае, женщину нужно вначале приручить, и лучше уж я приручу свою жену сам.
– Тысячу долларов!
– Они твои. Что скажешь?
Я затаила дыхание. «Скажи ему, чтобы он убирался ко всем чертям, Grandpere», – прошептала я.
– По рукам! – вместо этого сказал дедушка Джек. Я вообразила, как они пожимают друг другу руки и затем открывают еще одну бутылку пива.
Я поспешила в свою комнату и закрыла дверь. Если когда мне и нужны были доказательства того, что все рассказы о дедушке Джеке были правдой, то я получила их сейчас сполна. Неважно, каким бы пьяным он ни был, неважно, сколько бы у него ни было долгов, у него должны были остаться хоть какие-то чувства по отношению к своей плоти и крови. Я теперь будто глазами бабушки Катрин видела, в какое безобразное, эгоистичное животное обратился дед. Почему у меня не хватило смелости выполнить обещание, данное бабушке. Почему я всегда ищу лучшие стороны в людях, даже когда в них нет и намека на это? Я пришла к выводу, что мой жизненный опыт обойдется мне очень дорого.
Меньше чем через час я услышала, как дед поднимается по лестнице. Он не постучал в дверь, а толкнул ее и встал на пороге, свирепо глядя на меня. Он был раздражен до такой степени, что, казалось, из горящих ушей его вот-вот пойдет дым.
– Бастер ушел, – сказал он. – У него пропал аппетит из-за твоего поведения.
– Хорошо.
– Мне это не нравится, Руби, – проговорил он, тыча в меня пальцем. – Твоя бабка избаловала тебя, забивая тебе голову всякими фантазиями по поводу твоих художеств и суля тебе будущее какой-то необычайной городской леди, но ты всего-навсего кайенская девчонка, более хорошенькая, чем большинство, я признаю это, но все же только кайенская девчонка, которая должна благодарить свою счастливую звезду за то, что такой богатый человек, как Бастер Трао, заинтересовался ею. Ты же, вместо того чтобы отблагодарить, что выделываешь? Выставляешь меня дураком, – проговорил старик.
– Ты и есть дурак, Grandpere, – парировала я. Его лицо сделалось багровым. Я села на кровати. – Но ты еще хуже. Ты – эгоист, готовый продать собственную плоть и кровь за виски и возможность играть в азартные игры.
– Извинись за это, Руби. Слышишь?
– И не собираюсь извиняться, Grandpere. Это ты должен извиниться за многие годы. Это ты должен извиниться за шантаж мистера Тейта и за продажу ему Поля.
– Что? Кто тебе об этом сказал?
– Это ты должен извиниться за то, что продал мою сестру креолам из Нового Орлеана. И ты разбил сердце моей матери и сердце бабушки Катрин, – обвиняла я. Дед некоторое время бормотал что-то себе под нос.
– Это ложь. Все ложь. Я сделал то, что необходимо было сделать, чтобы спасти честь семьи, и попутно немного заработал, чтобы поддержать нас, – запротестовал он. – Катрин просто восстановила тебя против меня и наплела то, чего не было на самом деле, и…
– Точно так же ты продаешь меня Бастеру Трао, заключая с ним сделку, по которой он придет сюда завтра ночью, – заплакала я. – Ты мой дед, тот, кто должен заботиться обо мне и охранять меня… ты, ты именно болотная тварь, как говорила бабушка Катрин, – выкрикнула я.
Казалось, он увеличился, плечи поднялись, он распрямился в полный рост, багровое лицо потемнело так, что стало почти такого же цвета, как мои волосы, а его глаза были так переполнены злостью, что казались светящимися.
– Я вижу, эти сплетницы наполнили тебя спесью и восстановили против меня. Но я стараюсь сделать как лучше для тебя, убеждаю такого богатого и преуспевающего человека, как Бастер, заинтересоваться тобой. И если при этом попутно мне удается немного заработать, ты должна только радоваться за меня.
– Но я не радуюсь и не собираюсь выходить замуж за Бастера Трао, – закричала я.
– Нет, ты это сделаешь, – настаивал дед. – И будешь благодарна мне за это, – пророчествовал он. Затем старик повернулся, вышел из комнаты и затопал вниз по лестнице.
Некоторое время спустя я услышала, как он включил радио, как звякали и разбивались пивные бутылки. У деда был один из приступов раздражения, и я решила переждать в своей комнате, пока он не впадет в беспамятство. И после этого уйти.
Я начала собирать небольшой чемоданчик, как можно тщательнее отбирая самое необходимое, ведь гораздо легче путешествовать налегке. Деньги за картины были спрятаны у меня под матрасом, но я решила не вынимать их до тех пор, пока не буду готова уйти. Конечно, я возьму фотографию моей матери и снимок моего отца и сестры. Пока я размышляла, что взять еще, я услышала, что беснования деда усилились. Что-то еще разлетелось вдребезги, был разнесен на куски стул. Вскоре после этого я услышала, как что-то загремело, и затем его тяжелые, неуверенные шаги послышались на лестнице.
Я сжалась на кровати, мое сердце бешено стучало. Дверь вновь открылась рывком, и дед появился на пороге. Пламя ярости в его глазах было раздуто виски и пивом. Старик огляделся вокруг и заметил в углу маленький чемоданчик.
– Едешь куда-нибудь, да? – спросил он, улыбаясь. Я покачала головой. – Я как раз подумал, не выкинешь ли ты что-нибудь в этом роде… подумал, не собираешься ли оставить меня в дураках.
– Grandpere, пожалуйста, – начала я, но дед шагнул вперед и с поразительной ловкостью схватил меня за левую лодыжку. Я завизжала, увидев, что он обмотал вокруг моей ноги что-то похожее на велосипедную передачу, а потом пропустил эту цепь внизу вокруг ножки кровати. Я слышала, как он защелкнул замок. Потом он выпрямился.
