тысячи пленных, а также 4 орудия.
Штаб 30-й дивизии 1 ноября к вечеру переехал в Чистоозерское, а утром 3 ноября – в город Ишим.
Поход от Ишима до Омска вдоль железной дороги примечателен небольшими боями (главным образом перестрелками) с частями прикрытия противника и главным боем 267-го стрелкового полка в селе Серопятское, под Омском. Части Пятой армии вошли в Омск одновременно с 30-й стрелковой дивизией. В Омске наша дивизия была включена в состав Пятой армии, которой в то время командовал М.Н. Тухачевский. Тухачевский вызвал начальников штабов всех дивизий, входящих в состав армии, и без единой ошибки или оговорки по карте в присутствии начальника штаба армии продиктовал нам боевой приказ о дальнейшем наступлении армии для выхода на линию Павлодар – Озеро Чаны – Барабинск – село Северное. Тухачевский произвел на меня впечатление человека волевого и сильного.
Омск – столица Колчака – сдался, по существу, без боя. Колчаковские войска уже значительно утратили былой воинский пыл. Солдаты дрались не очень охотно, офицеры пока еще смутно, но уже понимали безнадежность борьбы с Красной Армией. Однако войска Колчака еще сохраняли боеспособность и продолжали отходить на линию реки Обь.
В Барабинске командование 30-й стрелковой дивизии принял А.Я. Лапин. Сергеева назначили командующим армией (неточно. Правильно – начальником штаба 3-й армии Восточного фронта. Командующим войсками 4-й армии Западного фронта он станет в июне 1920 г. – Н.Ч.), а Мулина – членом Военного совета (неточно. Правильно – начальником политотдела 3-й армии Восточного фронта. Членом Военного совета 16-й армии он станет в марте 1920 г. – Н.Ч.). Альберт Лапин, латыш по национальности, был в то время молодым, но весьма энергичным, храбрым и умным командиром. До назначения в 30-ю дивизию он командовал бригадой в 27-й дивизии и уже имел два ордена Красного Знамени.
Дивизия двинулась на восток севернее Сибирской железной дороги. 9 декабря она вышла на реку Обь. Штаб дивизии разместился в городе Колывань. Здесь была получена директива командования Пятой армии – дивизии задержаться на линии реки Обь, чтобы принять пополнение и подтянуть тылы. Начальник дивизии Лапин решил вопрос по-другому. Он принял в расчет угасающую боеспособность колчаковских войск, действия партизан в тылу противника, а также необходимость в течение зимы покончить с Колчаком и решил продолжать наступление, не задерживаясь на линии реки Обь. Был отдан приказ продолжать наступление, имея ближайшей целью овладеть станцией Тайга, городом Томск. К 19 декабря части дивизии, сломив сопротивление противника, овладели станцией Тайга, в районе которой 1-я и 3-я бригады дивизии вели сражение, окончившееся полной победой. В то же время вторая бригада без выстрела заняла город Томск, где капитулировали войска 5-й армии Колчака. Сам командующий армией – генерал Пепеляев – уехал на лошадях на восток, бросив свои войска.
Всего в Томске и в Тайге было захвачено 35 тысяч пленных, 28 орудий, масса другого вооружения, множество автомашин и гараж самого «верховного правителя» Колчака.
21 и 22 декабря войска противника сдавали оружие. В эти же дни из колчаковских солдат дивизия приняла на пополнение около семи тысяч человек. Классовый признак был основным при приеме белогвардейцев в ряды дивизии. Принимались только рабочие и беднейшие крестьяне. Эти люди честно служили и сражались потом за власть Советов до конца гражданской войны.
30-я дивизия, ставшая потом Краснознаменной, прошла долгий путь преследования колчаковцев от района Глазова до Забайкалья, до полного их разгрома. Осенью 1920 г. она уже громила войска Врангеля на юге. С гордостью пели бойцы тридцатой дивизии свою любимую песню:
От голубых Уральских гор
К боям Чонгарской переправы
Прошла тридцатая вперед
В пламени и славе» [1].
Несколько дополнительных штрихов к истории дивизии. Например, о создании сводного кавалерийского отряда. Удары, нанесенные белогвардейцам в конце июня 1919 г. в районе Перми и Кунгура, вынудили их отступать на восток. Для более успешного преследования противника командование 3-й армии объединило всю кавалерию 29-й и 30-й стрелковых дивизий в один сводный кавалерийский отряд в составе 1-го Путиловского Стального кавалерийского полка 29-й стрелковой дивизии, Красногусарского полка 30-й дивизии, трех кавалерийских дивизионов и взвода конной артиллерии (два орудия). Всего 3411 сабель и 44 пулемета (по ведомости боевого состава). Командиром отряда был назначен Н.Д. Томин, начальником штаба – В.С. Русяев. Отряд действовал весьма успешно.
Другой пример – о невыполнении начдивом А.Я. Лапиным приказа командования 5-й армии о приостановке наступления в сторону Томска. Вот как описывается этот случай в книге Д.Г. Алексеева «Уральская жемчужина»:
«Бригады и полки Тридцатой стремительно продвигались к Оби. Неожиданно из штаба армии пришел приказ: «Наступление приостановить». Молодой начдив (А.Я. Лапин. – Н.Ч.) не согласился с этим. Он считал, что в сложившейся ситуации топтание на месте пойдет только на руку противнику и отодвинет час его окончательного разгрома. Доложить командарму о своем особом мнении не представилось возможности: связи со штабом армии не было. Комиссар (В.М. Мулин. – Н.Ч.) не поддержал начдива и отказался подписывать приказ, идущий вразрез с указаниями штарма. Он выехал в армию, чтобы лично доложить о своих разногласиях с командиром.
Лапин и начальник штаба Богомягков остались вдвоем. Альберт Янович продолжал горячо доказывать свою правоту:
– Да, подтянуть тылы и получить резервы необходимо. Без этого части будут испытывать немалые затруднения. Но нельзя забывать и о том, что против колчаковцев все активнее выступают партизаны. Они ждут нас. Взаимодействие с ними обеспечит безостановочность нашего продвижения на восток. А что даст недельная передышка? Противник придет в себя, мобилизуется. Тогда его так просто не возьмешь! Нет, на такое я не могу пойти. Давайте приказ, Степан Николаевич!
Скрепив документ подписью, начдив распорядился:
– Рассылайте.
Тридцатая устремилась на восток. По дороге её нагнал следователь по особо важным делам из ревтрибунала армии. Вызовы для дачи показаний выбивали начдива из равновесия. Утешало одно: наступательный порыв дивизии нарастал день ото дня.
Минуло десять суток. В штаб армии полетела первая победная реляция: «Части 2-й бригады 20 декабря заняли Томск, который к моменту подхода наших частей находился в руках революционного комитета… В городе осталось до 70 отдельных частей противника, отказавшихся выполнять приказ белогвардейского командования о дальнейшем отходе вглубь Сибири…»
Не менее весомым оказался и второй телеграфный рапорт: «Части 3-й бригады в 13 часов 23 декабря заняли город Тайга, в котором захвачено большое количество артиллерии, пулеметов, много эшелонов с буржуазией и другие трофеи, учесть которые даже приблизительно не представляется возможным».
В Томске Лапину сказали:
– Следствие прекращено. Победителей не судят» [2].
И еще один момент, запомнившийся С.Н. Богомягкову:
