варить нам всем кофе. Благо я успел заказать необходимые для этого дела ингредиенты и нормальную турку.
Кукол было восемь штук. И ни одна из них не была похожа на другую, но каждая по-своему привлекала своей странной и какой-то простоватой красотой. От мысли, что за каждой такой поделкой как минимум по одной жуткой смерти, стало неуютно. Очарование игрушек сразу куда-то пропало.
Увы, дар оценщика позволил мне узнать не так уж много. Тот, кто их шил, испытывал к своим игрушкам неподдельную нежность и в каждый стежок вкладывал много энергии творения. Именно поэтому они стали довольно мощными артефактами. Но ничего, кроме желания обладать у детей и незаметностью для взрослых, они в себе не несли. Что же касается отношения создателя к детям, то оно было странным – сумбурная смесь сочувствия, презрения и почему-то зависти. Я даже подумал, что он тоже рос без родителей, но нет – там зависть совсем другая. Заметить разницу было нетрудно. Да и не зависть это, а нечто другое.
Увы, как бы мне ни хотелось порадовать шефа новостями, пришлось его в очередной раз расстроить. И вот как это у него получается? Вроде бы я должен испытывать к наглому гоблину весь спектр негатива, но почему-то постоянно возникало уважение и какой-то чрезмерный энтузиазм в желании помочь. Возможно, это из-за сути дела, над которым мы работаем, а может, и какая-то гоблинская магия. Нужно будет пообщаться на эту тему с Бисквитом.
Я закончил перебирать кукол, как раз когда гоблин принес кофе. Явно опытный в этом деле Бенедиктус тут же схватил свою чашку и, почти обжигаясь, начал быстро поглощать напиток. Его маленькие на фоне огромной морды глазки явно призывали меня сделать так же. В общем, я сначала выпил половину кофе и только после этого сообщил Иванычу результаты своих изысканий.
Уверен, он не надеялся, что прямо тут назову ему имя убийцы, но мои слова гоблину не понравились. Он даже свой кофе не выпил и тут же приказал Бене собирать кукол. А вот у меня возникла неожиданная идея.
– Иван Иванович, вы позволите оставить одну игрушку у себя?
– Зачем это? – подозрительно прищурился комиссар.
Подобный прищур в исполнении гоблина всегда вызывал у меня не совсем адекватную реакцию. Все время казалось, что я в мультик попал.
– Ты чего лыбишься, залетчик? – перешел на русский Иваныч.
– Есть идея.
– Какая? – не унимался он.
Пришлось рассказывать:
– Одна моя знакомая занимается пошивом, возможно что-то удастся узнать через поставщика материалов, а тут они явно непростые.
Гоблин замер, обдумывая идею. Я уже успел заметить, что при интенсивной работе мозга эти ребята застывают, как хамелеоны. Бывает, что и посреди движения.
– Хорошо, пробуй, – наконец-то отмер Иваныч. – Я тоже проверю эту мысль по своим каналам. Постарайся в ближайшее время никуда не вляпываться и постоянно держать как минимум половину запаса живой силы.
В ответ я лишь кивнул. На этом мы и попрощались. Посмотрев на часы в смартфоне, я подумал, что для свидания время не такое уж позднее. Звонить Заряне не стал, чтобы не быть посланным сразу и далеко. Так что решил заявиться без предупреждения. Оделся в старое, потому что новый костюм, боюсь, восстановлению не подлежал. Жаль, хорошая была вещь. Если не поссорюсь со швеей, то закажу себе такой же.
Мои предположения оказались верны – местный бомонд отдыхал в парке, распевая песни вокруг костров. Я быстро определил, где расположились мои новые знакомые, и пошел туда. Заряна встретила меня настороженным взглядом, а вот Лена смотрела откровенно враждебно. Значит, там все же была какая-то ревность, осталось только определить, к кому именно.
– Привет, – нейтрально поздоровался я, но, кроме хмурого осмотра с ног до головы, ответа не получил.
Похоже, то, что я не надел костюм, лишь усугубило ситуацию.
Блин, стою как тупой студент перед экзаменационной комиссией. Судя по позе моей то ли девушки, то ли любовницы, покидать компанию для приватного разговора она не собирается.
– Заряна, хочу попросить тебя пошить мне новый костюм. Прежний я сильно попортил, когда ползал по тоннелям, убегая от морлоков.
Задумка сработала даже с перебором. Заряна, конечно, очень эмоциональна и порывиста, но такая резкая смена настроения удивила. С другой стороны, вполне возможно, что ее враждебность изначально была напускной. Девушка вскочила, подбежала ко мне и начала ощупывать.
– Ты не ранен?
– Нет, только пара синяков. Оказывается, у меня выдающийся талант в беге на карачках.
Народ засмеялся, и это явно сломало ледок отчуждения. От меня тут же потребовали подробностей. Особой тайны в своих ночных приключениях я не видел и рассказал почти все. Когда дошел до прибытия подмоги, Заряна внезапно прервала мои откровения и уволокла к себе домой под предлогом осмотра повреждений тела, которое ей еще использовать в личных целях.
Увы, по прибытии в квартиру ни осмотра, ни тем более использования сразу не случилось, а был форменный допрос. Пришлось ее даже одергивать:
– Заряна, солнце мое, я понимаю твою настороженность, но никаких неприятностей от моего сотрудничества с жандармерией можешь не опасаться. Заметь, я сказал сотрудничества, а не работу на, как ты только что выразилась, легавых. Поверь, им есть чем заняться и помимо того, чтобы строить козни тем, кто хочет зарабатывать нелегально. Скажу больше, связи со мной принесут тебе только пользу. Может, удастся вмешаться, если ты вляпаешься во что-то нехорошее. Хотя я понятия не имею, за что тебя можно прищучить.
Выслушав меня, Заряна пару минут просидела в задумчивости. Ее неподвижность вызвала у меня улыбку – почему-то вспомнился замерший истуканом Иваныч.
– Хорошо, – оживилась Заряна, – я приму тебя таким, какой ты есть.
– Вот спасибо, благодетельница, – шутливо отозвался я, но, похоже, сарказм в голосе все же присутствовал.
– И не надо ерничать, – надулась девушка. – То, чем мне приходится заниматься, не так безобидно, как тебе кажется. Да, с бандитами и морлоками я дел не имею, но, если поймают, по голове не погладят. Создание артефактов, даже простое зачарование материи в Женеве строго регламентируется. Так что не стоит упоминать об этом при своем начальстве.
– Могла бы и не напоминать, – проворчал я и тут же сменил тон, перейдя к основной цели визита к девушке: – Зорюшка, скажи, ты можешь определить, откуда взялась та или иная ткань и пуговицы?
– Как ты меня назвал? – явно пропустив мою просьбу мимо ушей, спросила она.
– Не нравится?
– Это, конечно, не Зорька, но лучше пусть будет Заря, – заявила моя подруга, сделав ударение на первом слоге.
– Хорошо, Заря. Так как насчет ткани?
– Покажи, – тут же потребовала девушка, показывая, что все прекрасно расслышала.
Вид куклы ее сразу насторожил. Оно и понятно – это гоблины для проклятий используют костяные амулеты, а вот человеческие колдуны как раз любят вот такие игрушки.
– Не бойся, ее осматривал гоблин, да и я могу определить, с какой целью она делалась. Тут есть магия, но совершенно безвредная.
– Но я ничего не чувствую, – наконец-то взяв в руки куклу, растерянно сказала Заряна.
– И не должна. В ней нет плетений на живой силе. Артефакт создан энергией творения.
Прекратив попытки использовать на кукле свой дар, девушка начала рассматривать сам пошивочный материал.
– Интересная текстура, – проворчала она под нос, скорее разговаривая сама с собой, чем со мной. – Материя не то чтобы дорогая, но редкая. А пуговицы для глаз вообще костяные.
Тут она подняла глаза на меня, и в них я увидел растерянность.
– Назар, я, конечно, не уверена на все сто процентов, но похоже, что это человеческая кость.
Час от часу не легче. Все оказывается еще хуже, чем я думал. Впрочем, ничего удивительного, учитывая, к чему приводит появление таких куколок в семье жертв.
– Скажи, можно как-то определить откуда взялась эта ткань и пуговицы?
– Пуговицы точно нет, – тут же ответила Заряна. – Работа ручная. Причем кустарная. Делал не мастер по пуговицам, а резчик широкого профиля. Таких в Женеве пруд пруди. А вот насчет ткани можно поспрашивать.
– Возьмешь для примера? – остановил я движение девушки, протянувшую мне куклу.
– Нет, – зябко повела
