Была ясная осенняя ночь. Я сидел, укутавшись в плед, на террасе. Передо мной стояла рюмка граппы, дистиллированной из того самого винограда «Санджовезе», что идет на приготовление «Брунелло ди Монтальчино». Огромный мотылек атаковал лампу, едва освещавшую мой столик. В черных пиниях ухала печальная неясыть. По небу щедрой рукой Творца рассыпаны были звезды, блестевшие, как висюльки старинной хрустальной люстры, когда заботливая хозяйка вымоет их к празднику.
– Не побеспокою вас? – сказал кто-то у меня за левым плечом.
Я обернулся и увидел Папу Карло со стаканом виски в руке.
– Да-да, садитесь, конечно!
Мы прежде только здоровались в бассейне и в лифте, кивали друг другу при встрече в городке или на трекинговых тропах. Я не искал знакомства, но был рад поболтать с человеком, семейное счастье которого только что наблюдал с нескрываемой симпатией.
Мы разговорились. Оказалось, что Папу Карло действительно зовут Карло, Карло Скарпелли. Ему было шестьдесят с лишним лет, а не пятьдесят, как я было подумал. До прошлого года он занимал довольно высокую должность в международной нефтяной компании. В прошлом году вышел на пенсию со значительным опционом. Он был изрядно богат, но не тем лихорадочным богатством, каким бывают богаты русские, а богат по-тоскански – дом на холме, перестроенный из средневековой башни, вертолет в гараже, старинная библиотека… Дети в университетах Лиги плюща… Акции Enel и немного рискованных акций Илона Маска…
Некоторое время наша беседа была вежливым обменом ни к чему не обязывающими сведениями друг о друге, но потом Карло вдруг выпалил, как будто давно готовился выпалить эту фразу:
– Пойдемте со мной завтра рано утром собирать трюфели?
– Трюфели? А как их собирают? Я слышал, что с какими-то свиньями?..
– Нет, с собаками. – Мой новый приятель заметно волновался. – Завтра в шесть утра за мной придут со специально обученной собакой, и мы… Ну, одним словом… Пойдем собирать трюфели! Соглашайтесь!
Я немного помолчал. Перспектива гулять в поисках трюфелей казалась мне заманчивой, но вот необходимость вставать в шесть утра…
– Давайте так, Карло. Если я проснусь, то с удовольствием составлю вам компанию. Но меня мучают бессонницы, совсем не исключено, что к пяти часам я только и угомонюсь. Если ровно в шесть в лобби меня не будет…
– Нет-нет, пожалуйста! Я не справлюсь без вас! Это очень важно!
После этих слов, заикаясь, перескакивая с одного на другое и трепеща, как влюбленный юноша, успешный во всех отношениях пожилой богач Карло Скарпелли рассказал мне свою историю.
Всему виной – трекинг. В первую же свою прогулку здесь по холмам Карло зашел в Сан-Кашано в маленькую тратторию, чтобы попросить стакан воды, и там познакомился с владелицей, женщиной лет двадцати пяти, рыжей и голубоглазой. Они поболтали немного. Карло отвесил трактирщице пару приличных комплиментов. Красавица, разумеется, кокетничала. Тем дело и кончилось. На следующий день Карло встретил свою рыжую уже в отеле. Она оказалась поставщицей то ли ветчины из дикого кабана, то ли трюфелей. Бедняга поймал себя на том, что в одночасье превратился вдруг в отчаянного любителя трюфелей и дикой кабанятины.
С третьего дня весь его трекинг, все его многочасовые прогулки стали походами к ней, свиданиями с нею. До близости не дошло, но только потому, что вокруг нее в городке вечно были бесчисленные кумушки и тетушки. Губы болели от украдкой сорванных поцелуев. Назавтра она должна была прийти за ним с ученой собакой и повести на поиски трюфелей в лес – общепринятый способ местного заработка. А там, в лесу, наверняка ведь какая-то хижина, и уже нельзя будет остановиться, и пойдет прахом вся его налаженная жизнь, Пышечка, дети, вертолет, старинная библиотека…
– Милый Карло, – пытался я резонерствовать. – Мне кажется, вы преувеличиваете значение краткого соития в лесной хижине. Здешние воды, говорят, не только лечат подагру и не только успокаивают нервы, но еще и отчетливо пробуждают либидо… Просто не говорите жене…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Если бы! Если бы! Много бы я отдал, чтобы это было простой интрижкой. Нет! Старый дурак ухитрился всерьез влюбиться!
– Na moi zakat pechalny blesnet liubov ulybkoyu proshalnoy… – продекламировал я.
– Что?
– Не обращайте внимания. Русская поэзия. Дорогой Карло, не думали ли вы о том, что эта ваша трактирщица может вовсе не отвечать вам взаимностью? Вы – богатый постоялец Fonteverde Resort & Spa. Она – трактирщица. Роман с вами в худшем случае принесет ей дорогие подарки, в лучшем случае она станет женой миллионера. Чистый расчет… У них, у молодежи, знаете, сильно проще с сексом, чем было в наше время. Она сделает трогательную запись в фейсбуке, тем страдания и окончатся.
– Я думал об этом. Я пытался остановить себя этой мыслью. Но нет. Я уверен…
– Черт, Карло! Вы уверены, что она в вас влюблена и что секс свяжет вас неразрывными узами? Окститесь! Двадцатипятилетней красавице не за что полюбить старую корягу, вроде вас, или старую жабу, вроде меня. Вы, похоже, и вправду опасно влюблены. Немедленно позвоните ей и отмените завтрашнюю прогулку.
– Я не могу, – Карло потупил глаза.
– Черт! Пошлите ей эсэмэску!
– Я не могу. Пожалуйста. Завтра в шесть утра. Единственный способ мягко остановить все это…
Наутро ровно в шесть я стоял у дверей отеля в прорезиненном плаще и велингтонах, которые за ночь где-то добыл для меня консьерж. Бедняга Карло топтался рядом, не знал, куда пристроить огромные свои руки, и опять не понимал продекламированных мною строк Kak zhdet lyubovnik molodoy minuty vernogo svidanya.
– Что?
– Не обращайте внимания. Русская поэзия. Я бы на вашем месте выпил сердечных капель, Карло.
В одну минуту седьмого на дороге в лучах восходящего солнца показались светящаяся рыжая женщина и светящаяся рыжая собака. Карло даже зажмурился, видимо опасаясь, что этот огонь сожжет его дотла. Подойдя ближе, женщина, вероятно, поняла, что возлюбленный ждет ее не один, а с товарищем, – и погасла. Собака продолжала светиться, предвкушая радость лесной прогулки. А женщина – погасла. Карло представил меня своим приятелем, большим любителем трюфелей. Мы вежливо поздоровались. Я пожал ее совершенно безвольную руку. Несколько часов в лесу мы старательно искали чертовы трюфели. Потом вежливо распрощались, и Карло дал женщине денег за услуги трюфельного гида. Так здесь принято.
Вечером за ужином этими самыми трюфелями были обильно сдобрены все блюда в наших тарелках. Пышечка заботливо подливала мужу вина и причитала, что свежий трюфель – это, дескать, совсем не то, что трюфель, купленный в магазине.
На следующий день Карло с Пышечкой уехали. Я тоже уехал к вечеру. В аэропорту я купил себе сувенир – магнитик на холодильник со строчкой Вергилия Omnia vincit amor[8]. Вергилию было тридцать пять лет, когда он написал это.
Скрипка в верблюжьем пледе
Святочный рассказ
Электричества на иллюминацию не пожалели. Медленные снежинки падали с неба и сверкали то красным, то синим, то желтым цветом. Бакенбарды и шевелюра вольготно развалившегося на скамейке мраморного Пушкина были пушистыми.
– Это Пушкин или Маркс? – спросил дядя Авто с заднего сиденья.
– Как ты думаешь? – Тарико управлял машиной и старался не злиться. – «Онегино» поселок называется.
За окнами, освещенная прожекторами, и правда сверкала надпись высотой в два человеческих роста – ОНЕГИНО.
– Какая связь? Если я Автандил называюсь, мне что теперь, во дворе памятник Шота Руставели ставить?
– Нет, Маркса поставь!
– Пушкин, между прочим, – дядя Авто просунулся вперед между креслами, – женился в тридцать лет.
Настроение было совсем не новогоднее. Тарико так ждал этого дня. «Двойной» Брамса. Музейная скрипка Гваданини. Тарико столько раз воображал себе, как друзья придут слушать его игру и как потом они все цугом в четыре машины поедут к Наташе и Сереже праздновать Новый год… И как потом… Но за две недели до Нового года позвонила мама и попросила принять на пару дней дядюшку Автандила.
