Глава 17
Марта вскоре выдохлась, и к моменту подъема в горы остановилась, опираясь на колени и тяжело дыша.
– Давайте мне корзину, я понесу, – предложила помощь, остановившись рядом и присев на поваленный сруб дерева.
Он стоял у развилки, поперек одной из троп, ведущих к людскому поселению, и часто служил подспорьем, когда нужно было отдохнуть после долгого пути.
– Не трожь! – чересчур резко ответила повитуха и присела рядом со мной, ставя корзину под ногами и пряча ее под подолом.
Сделав недолгую передышку, мы начали восхождение наверх, но подниматься было еще тяжелее, чем идти по пологой местности, так что перерывы мы делали часто. Наше поселение с высоты смотрелось небольшим и словно отрезанным от всего мира энергетическим куполом, который иногда был заметен под особым светом растущей луны.
– Марта, – окликнула ее в один из привалов.
На этот раз она не шикнула на меня, поскольку на корзину я больше не покушалась, и даже заинтересованно глянула в ожидании моего вопроса.
– А вы знали маму Керука? Она и правда была медведицей?
Наверное, нехорошо интересоваться подобными вопросами за спиной друга, но я знала, сам он никогда не спросит. Умрет от любопытства, но не станет выпрашивать милость.
– Я у нее роды принимала, чего бы и не знать горемычную, – хмыкнула как-то невесело повитуха, а я воспряла духом.
Вот только на этом момент ее словоохотливости иссяк, а сама она вдруг погрузилась в воспоминания – ее взгляд остекленел, на лбу прорезались складки недовольства, а вокруг губ явственнее обозначились морщины.
Несколько раз порывалась вызнать подробности, но каждый раз осекала себя в последний момент, считая свой интерес неуместным. И когда я уже было решила, что она оставит мой вопрос без ответа, Марта вдруг заговорила.
– Помню, тогда была сильная гроза. Ливень хлестал всю ночь, капли барабанили по крыше и пугали роженицу. Я тебе не говорила, Нереа, но повитухой я тогда впервые стала. Раньше только собирала травы да помогала отцу в лечении волколаков. Его тогда уже седмицу как не было, а девушка была плоха, уже сутки никак разродиться не могла. Отец уже ехал обратно, но из-за дождя дороги размыло, и он всю ночь пережидал в людском поселении. Может, если бы не дождь, она осталась бы жива…
Марта снова замолчала, а ее глухой голос запоздалым эхом отдавался от гор.
– Помню, как она всё плакала, взывала к богам, умоляла, чтобы ребенок выжил, просила написать ее дяде, сулила мне горы золота, если я помогу ей, а я… Я совершила ошибку.
Я будто наяву представила тот миг и словно пропустила боль незнакомой мне девушки через себя. Вздрогнула, ощущая, как тело покрывается мурашками. Оглянулась по сторонам, казалось, будто на меня смотрят, но в темноте леса на этот раз мы были одни.
– Вы были неопытны и не виноваты в ее смерти, Марта, – захрипела, пытаясь подбодрить наставницу.
– Я не виню себя в ее смерти! – ответила вдруг резко и поднялась, хлопая себя по ляжкам. – Идем. Разболталась я тут с тобой, а у нас тьма дел. Нет времени на эти россказни.
Несмотря на грубость, я будто увидела ее насквозь. Она, казалось, обнажила передо мной душу, и наружу явственно выскочили ее незажившие от содеянного раны.
– Наверное, белая масть Керука досталась ему от матери, – осторожно произнесла, задумчиво кусая губы. Этот факт никак не давал мне покоя.
Марта остановилась так резко, что я чуть не врезалась в ее спину. Запрокинула голову и расхохоталась – горько и надрывно. Так смеется тот, кто корит себя за что-то и наказывает, не в силах обрести покой от груза грехов.
Похолодела, ощущая, как немеют конечности. Внутри зародилось чувство, что в прошлом произшло что-то непоправимое.
– О, Нереа, белая шерсть твоему юному другу совершенно точно досталась ему от отца, – успокоившись, произнесла мрачным тоном Марта и зашагала вверх.
Больше мы остановок до нужной нам поляны не делали. Повитуха закрыла рот и больше не говорила со мной, а я шла, измученная догадками и нестыковками. Ведь альфа Райдзен совершенно точно не белый волк.
