— Ладно… Я же не знала. Если бы ты написал в письме, я бы так и сделала. А от тебя писем целых два месяца не было. А я техникум заканчиваю. Я и не могла решить — ехать мне по распределению или же к тебе. Надя вот в Сибирь уехала, на стройку.
— Понятно, — отозвался Герка и остановился передохнуть. Она тоже поставила свою машинку на землю. Груз был нешуточный. — А машинку-то на кой приволокла?
Она с досадой обнаружила, что Герка вроде как стыдится ее с этим чемоданом, с машинкой. То, чем она совсем недавно гордилась — ее приданое, теперь выглядело так нелепо!
Теперь ей самой стало стыдно и своего фанерного чемодана, обшитого черным сатином, и громадной тяжелой швейной машины, и стоптанных каблуков своих дорожных туфель, и своего серого костюма… «Немаркого», как характеризовала его Зинаида Ивановна.
— Сейчас придем в гостиницу, я скажу, что ты моя родственница. Поняла? Лишнего не болтай. Тут военный объект! — строго сказал он.
Остаток пути прошли молча.
Гостиница — двухэтажный кирпичный домик — являла собой то же самое общежитие, только для военных моряков.
Поднялись на второй этаж. По коридору ходили парни в тельняшках и спортивных штанах. На кухне сохли ползунки. Какая-то женщина в конце коридора укачивала младенца.
Иринкина комната оказалась небольшой и обычной. С тумбочкой, умывальником и деревянной кроватью-полуторкой. Еще тут был шкаф и зеркало.
— Ты… устраивайся, — сказал Герман, поставив вещи на пол. — А мне сейчас идти надо.
— Уже? — испугалась Ирина. — А как же? А когда ты придешь?
— Приду вечером, если отпустят. У меня служба, если ты не забыла.
Она опустилась на кровать — уставшая и расстроенная. Уходя, Герман оставил дверь открытой, и теперь она видела коридор. Некоторое время она сидела в полном оцепенении и наблюдала, как протекает жизнь молодых семей военнослужащих. Каким образом она должна включиться в эту жизнь? Ведь, наверное, Герман ждет от нее именно этого? Она почему-то все представляла несколько иначе.
Погруженная в свои мысли, Ирина не сразу отреагировала на приветствие, прозвучавшее из приоткрытой двери.
— Смотрю, новенькая у нас! — В комнату вошла крупная кудрявая девушка в домашнем халате и переднике. — Как зовут?
— Ирина.
— А меня — Галя. Я мичмана Крохты жена. А ты к кому приехала?
— Я к Герману. К Герману Найденышеву. Он мой… брат.
Чуть не проговорилась! Вовремя вспомнила Геркин наказ.
— А я смотрю — сидишь как сирота какая. Одна. Личико грустное… У нас так нельзя, подружка. У нас тут коммуна. Мы все как одна большая семья. К любому обратись — помогут. А иначе в военном городке нельзя. Всем трудно. Для всех это место сначала было чужим, суровым. А потом обвыклись, даже нравится здесь. Ты надолго к брату? Навестить?
— Да я… не знаю. Вообще-то я думала — совсем…
— Ну а что же тогда смотришь как неродная? Разбирай чемодан. И идем ко мне, я тебя накормлю с дороги. В душ сходишь, покажу где.
Соседка Галя несколько оживила упавшую духом Ирину. Накормила вкусным борщом, помогла навести в скучной казенной комнате подобие домашнего уюта. Шло время, а вечер не наступал. Было все так же светло, словно время остановилось. В гостинице шла своя жизнь — по коридору гуляли запахи позднего ужина, кто-то возвращался со службы, где-то плакал ребенок. Но и эти звуки затихли, запахи притупились. Иринка заподозрила, что ночь все же наступила, хотя за окном оставался белый день. Это был полярный день, о котором она когда-то слышала на уроках географии!
В момент, когда она сделала для себя это открытие, дверь распахнулась, и на пороге вырос Герман. Бескозырка набекрень, глаза блестят. Иринка поднялась ему навстречу, машинально поправляя на своем нарядном платье невидимые складки. Герман выглядел веселым, и от этого у нее тоже поднялось настроение. Хорошо, что его дневная хмурость исчезла.
— Какая ты! — восхищенно произнес он, оглядывая ее с головы до ног.
— Нравится? — смутилась она. — Это я сама сшила.
— Высший класс! — похвалил он и достал из-за пазухи бутылку шампанского.
Только теперь Иринка догадалась, что Герка навеселе.
— Есть у тебя стаканы?
— Кажется, я где-то видела…
Она достала из тумбочки два стакана. Герка залихватски откупорил бутылку. Пробка ударила в потолок.
— Тише! — вскричала Иринка, радостно узнавая в нем прежнего своего друга — отчаянного парня Герку.
— Должны же мы отметить твой приезд? — громким шепотом ответил он и разлил шипящий напиток по стаканам. Он суетился, и как ни старалась Ирина поймать его взгляд, у нее не получалось. И только когда они наконец выпили шампанского, он остановил на ней взгляд, и она прочитала в нем то, что хотела.
— Давай поговорим? — предложила она, полагая, что настал удобный момент, чтобы начать строить планы на будущее.
— Все разговоры — потом, — возразил Герман и сел поближе. — Какая ты красивая…
Он провел ладонью по ее лицу. Она так ждала этого момента! Теперь не существовало никаких преград между ними. Он любит ее, они вместе!
Она потянулась к нему навстречу, с трепетом ощущая его горячие ладони на спине, он прижал ее к себе, горячо задышал ей в шею.
— Герка, знаешь… — зашептала она, трепеща в его руках, как пойманная рыбка.
— Не говори ничего, — прошептал он, укладывая ее на кровать. — Все потом, потом…
Герман остался до утра. Хотя утро в тех краях мало отличается от ночи…
В комнату заглянула соседка Галя и увидела спящих в обнимку голубков. Несколько секунд она, ошарашенная, стояла на пороге, а потом поспешно ретировалась в коридор.
Когда Герман ушел, Иринка пошла на общую кухню за кипятком и застала там Галю. Соседка варила молочную лапшу. Стояла у кастрюльки с суровым лицом, помешивала ложкой и никак не отреагировала на появление новой соседки.
— Доброе утро, Галя, — громко сказала Ирина, ставя чайник рядом с Галиной кастрюлей. Галя Крохта немного насмешливо взглянула на нее.
— Значит, сестра, говоришь? А я-то как дура поверила! Ты что, правду сказать не могла?
— Не могла. Гера так велел, — ответила Ирина, краснея. — Он сказал, что тут у вас строго. И невеста считается, только когда заявление подали. А мы еще не успели. Мы…
Галя забыла про молоко и всем корпусом развернулась в сторону соседки.
— Я вот гляжу на тебя и не понимаю. Либо ты полная дура, либо прикидываешься.
— Вы о чем? — обиделась Ирина.
— Ты не видишь, что он тебя за нос водит? Сестра… Да назовись ты невестой, вам бы тут быстро комсомольскую свадьбу сыграли за счет части и комнату бы еще выделили. Только твой Герман не такой дурак, он жениться на тебе и не собирается.
