Но ничего этого не случилось.
Союзники – и чистяки, и полукровки – молчали и отводили глаза. Зеленые и фиалковые глаза, глаза кошачьи, змеиные и просто огромные глазищи, занимающие половину обманчиво детского лица.
– Ведь там нет смерти, да, дружище? – спросил леший у рыжего здоровяка, потому что молчание неприлично затянулось.
– Или она надежно спрятана, – тихо ответил рыжий, избегая взгляда лешего.
Чувствуя, как его захлестывает шальное веселье, то отчаянное буйство, которое заставляет совершать глупые, часто опасные поступки, – вроде потрепать по загривку волчарку, – Зил, насвистывая себе под нос, легкой походкой, чуть ли не пританцовывая, двинул к входу в Древо.
Он был совсем один.
Глава 10
Осквернение кровью
Из дыры пахнуло только-только срезанными вешенками и опавшей, полусгнившей уже листвой – приятно так пахнуло, как в родном лесовнике. А ведь Зилу почему-то казалось, что внутри Древа Жизни должно благоухать иначе, своеобразно как-то, ведь это ж не захудалая опушка, каких не счесть, это ж Древо! Но нет, гриб он везде гриб и есть, каким бы громадным ни вымахал, с каких бы небес его на Землю ни спустили бы спасители.
Остановившись у входа, Зил прислушался. Ни звука. Обернуться бы и, снисходительно посмотрев поверх голов союзников, выдать негромко, но всем слышно: «Чего встали, слабаки? Сотни паломников сюда приходят каждый день, а вы… Эх вы!» Но он не обернулся – просто шея затекла, и ничего не сказал – потому что в горле запершило. Бывает так: хочешь сказать нечто важное или обидное, а в горле ком и сухость. Да и нет тут сотен паломников, вообще никого нет. Так чего об этом лишний раз напоминать, товарищей тревожить? И все же интересно, куда все подевались. Определенно что-то произошло, что-то из ряда вон. Или – до сих пор происходит. Поэтому нужно держать ухо востро. И второе тоже.
Зил осторожно, краешком глаза, заглянул в прихожую Древа. Открывшийся его взору коридор светился мягким зеленоватым светом: светились стены, светился потолок и даже пол. Честное слово, если б Ларисса сейчас спросила, уверен ли Зил, что ему нужно в глубь Древа, он с удовольствием отказался бы от вылазки – мол, у него дурное предчувствие и вообще утро вечера мудренее.
Но Ларисса молчала. И Траст будто онемел. Даже полукровки не пытались остановить его, хотя тайгер считал Зила своим учеником, а рептилус – кровником. Мало того, родимое пятно на предплечье не зудело и не чесалось, как это бывало, если Зилу грозила опасность.
– Есть тут кто живой? – спросил Зил у дыры. – А мертвый?
Ответа не последовало.
Его коротко стриженная голова наполнилась всяческими мыслями. Он знал, что в наружном, более плотном, защитном слое, в ножке-стволе, в шляпке, и в уходящей на многие киломеры вглубь и вширь грибнице вырублена разветвленная сеть туннелей. Где-то в той сети спрятано хранилище смерти – всего мерзкого, что вобрало в себя Древо, очистив планету от скверны Третьей мировой. А еще в туннелях обитают слуги, и там же они принимают паломников. Так может, все грибное поселение выкосила доселе неведомая болезнь, оттого и нет никого в округе Древа?..
Если б не мать и сестра, Зил убрался бы отсюда подобру-поздорову.
– Я вхожу! – сообщил он о своем мужественном решении.
Он ожидал увидеть вырубленные в плоти Древа ступеньки, но ничего такого не обнаружил в уходящем вверх коридоре, последовавшем за прихожей. Пол коридора, по которому предстояло подняться, был гладким, слегка влажным на вид и, как вся ножка гигантского гриба, белесо-желтым. И, конечно, пол светился.
– Дорогой ученик, погоди, я с тобой! – донеслось сзади. Это тайгер решился-таки присоединиться к Зилу. А уж там и его подручные на месте не устояли – явились, махая крыльями и шипя рассерженной змеей. После них и Траст с Лариссой – друзья, называется! – не захотели остаться снаружи.
– Прости, братец. Наваждение какое-то на меня нашло, – заявил Траст. С него разом слетела мрачность некроманта. Он вновь стал тем самым беспечным парнем, с которым Зил познакомился в Мосе и с которым столько всего пережил за считаные дни, что иному и за десяток лет не пережить.
Зил сделал вид, что не растроган:
– Надеюсь, пол тут не скользкий. Ни поручней нет, ничего вообще. Не за что взяться.
Поставив ногу на светящуюся поверхность, леший почувствовал, как подошва его ботинка прилипла к полу. Чуть наклонившись вперед, он поставил вторую ногу рядом с первой – и в тот же миг его будто течением реки понесло вверх. Он охнул, взмахнул руками, едва не упав. Чудеса да и только!
Поднимался Зил по спирали, витки которой были неотличимыми один от другого, и уже скоро он перестал ощущать пространство и время, будто угодил в бесконечную кишку, где пробыть ему было суждено до самой смерти, а затем раствориться, не оставив после себя даже костей.
Внезапно лешего вынесло в просторный зал с множеством дверей.
Здесь дымка влажного пара, уже остывшего и готового опуститься каплями на все вокруг, еще висела в воздухе, пропитавшись ядреным мужским потом и едва уловимым запахом испражнений. Но главное – в зале были люди, настоящие живые люди, а не мертвецы. Обитатели Древа Жизни выглядели вполне здоровыми, никто не кашлял кровью, не разваливался на ходу кусками гниющего мяса, так что предположение о страшной эпидемии оказалось неверным.
Улыбаясь, Зила окружили обнаженные и, как на подбор, красивые девицы. Не слушая его возражений, они подвели его к первой двери зала, за которой лешего с головы до ног окатило жаром непроглядного густого пара. Прежде чем за ним закрылась дверь, Зил, обернувшись, увидел, как в зал ворвались союзники, – не дождались, значит, результатов разведки – и ими тут же заинтересовались девицы.
Проворно, но без суеты с Зила сняли куртку, ботинки и брюки. Мягкими тычками в грудь и между лопаток направили и сопроводили к топчану, вырезанному из грибной плоти, на который настойчиво уложили животом – так для лешего начался его личный обряд очищения.
Поглаживая, пощипывая, хлопая ладошками по ягодицам, Зила вели из комнаты в комнату, от процедуры к процедуре. Его бросало то в жар, то в холод, то ему нечем было дышать, то пьянил избыток кислорода. Он кричал от боли, и ему затыкали рот. Он стонал от наслаждения, не в силах сдержаться. Тяжесть в желудке сменялась легкостью в щиколотках, а легкость – каменным давлением на грудь. Окружающее плыло цветными пятнами, а потом вдруг становилось отчетливо резким, точным до невыносимости, до рези в глазах.
В одно из таких вот просветлений, когда девицы выволокли его в зал, чтобы сопроводить в следующую очистительную – пыточную? – комнату, он увидел слугу Древа. Настоящего слугу, а не девчонок, которые лишь изъявили желание стать обитательницами гриба, но еще не заслужили такой чести.
Почему Зил решил, что увидел слугу? Уж больно этот человек отличался от чистяков и полукровок. Почти все тело слуги Древа покрывал белесый с желтыми разводами грибной нарост – вторая кожа, не иначе. Свободным осталось только лицо – гладкое, ни единого прыщика, ни намека на щетину, и доброжелательное, со спокойными до безразличия блеклыми серыми глазами. Слуге могло быть и двадцать лет и все полста, не поймешь, сколько ему на самом деле, даже не старайся.
Рядом со слугой, скрестив верхние лапы на полосатой груди, возвышался тайгер. Они будто только что о чем-то говорили, но появление Зила рядом заставило их замолчать.
Потом было еще много всяких процедур, одни были весьма приятными, а от других Зил едва не умер. Но вот все закончилось, и он – обутый и одетый во все свое, почищенное и залатанное, свежее и благоухающее – вновь оказался в общем зале. Обнаженные девушки куда-то исчезли, зато в зале собрались все союзники, которые никогда еще не были такими чистыми, как нынче.
– Заставляешь себя ждать. Долго ты что-то, – пожурил Зила Шершень.
У него, как заметил Зил, во время обряда заросли дыры в крыльях, как и не было их, восстановились рубящая кромка и рога. Теперь ястребок выглядел ничуть не жалко, скорее, грозно, даже учитывая его скромные размеры и почти что детскую внешность.
Ларисса поддержала Шершня:
– Да, Зил, похоже, ты был самым грязным из нас.
– А где слуга? – Зил завертел головой. – Тут был слуга Древа. Я его видел. Я хочу спросить его о моей семье. Фелис, ты с ним разговаривал.
– Дорогой мой ученик, о чем ты? Здесь не было никакого слуги, только самки.
– Обряд на тебя так подействовал, да, ушастый? – скривив гнусную гримасу, прошипел Хэби. – В баньке башку напекло?
Зил взглянул на Лариссу – та покачала головой, затем на Траста – тот пожал широкими плечами. Неужели слуга Древа действительно ему привиделся? Зил готов был уже поверить в это, но тут уже виденный Зилом слуга отделился от грибной плоти стены и направился к союзникам.
