Во избежание неаппетитных подробностей Сергей не стал уточнять, какими способами натаскивались собаки. Он с изумлением разглядывал дом Харитонова.
Наверное, Николай Григорьевич слишком буквально понимал поговорку «Мой дом – моя крепость». Строение, высившееся перед Сергеем, поражало воображение. Это была неприступная твердыня, современная цитадель. Двухэтажное здание из серого камня, мрачное и тяжелое, словно средневековый замок. Крохотные окна-бойницы, забранные блестящими решетками.
– Гальваническое серебрение, пуленепробиваемое стекло, – довольно пояснил Харитонов, поднимаясь на широкое крыльцо.
Он остановился, направил пульт на дорожку, нажал кнопку. Сергей ожидал каких-нибудь интересных явлений. Например, что в земле откроется люк, и оттуда поднимется станковый пулемет. Но никаких видимых изменений во дворе не произошло. Николай Григорьевич отпер дверь, хвастливо сказал:
– Огнеупорная! – И шагнул внутрь дома, забыв пригласить гостя.
Сергей вошел следом, отметив, что в дверном проеме мигнули и тут же погасли синие огоньки.
– Сюда встроены датчики температур, – пояснил Харитонов. – Тело вампира обычно холоднее человеческого. Будь у тебя температура ниже тридцати пяти, устройство подало бы звуковой сигнал.
– Почему именно ниже тридцати пяти?
– Обычно у них температура выше не поднимается, – произнес Николай Григорьевич. – Даже когда нажрутся. Энергии крови не хватает, чтобы дохлятину прогреть до тридцати шести хотя бы.
Сергей, устав удивляться причудам хозяина, лишь молча кивнул и остановился посреди просторного круглого холла, который напоминал то ли балетный зал, то ли декорацию к фильму ужасов. Здесь было пусто: никакой мебели, ковровых дорожек или украшений. Лишь по всему периметру на уровне человеческого роста тянулась широкая зеркальная панель.
– Натуральная серебряная амальгама, – похвалился Харитонов, внимательно рассматривая отражение гостя. – В обычной, заводской, они не определяются. Ну поздравляю, мужик: ты точно не вампир!
Иронизировать по поводу этого заявления Сергей не стал, хотя грубоватые шутки так и просились на язык. В конце концов, он сам пришел сюда за объяснениями. Никто его не звал. А в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Поэтому он лишь спросил:
– А нужна ли такая многоступенчатая система проверки?
– Нужна, – твердо ответил Харитонов. – С ними никогда не знаешь, что они в следующий раз выдумают. Хи-и-итрые, с-суки! Вот вроде бы достаточно одного простого теста. Вампир не может войти в жилище без приглашения. Я тебе нарочно не сказал «проходи» или там «добро пожаловать». Если бы ты не сумел порог переступить, все было бы понятно. Но ведь эти твари могут зачаровать.
– Как это?
– Ну морок навести. Загипнотизировать, если тебе так понятнее будет. Задурит голову одним взглядом так, что сам его пригласишь.
«Я пришел хоть что-то узнать о преступниках, – в который раз напомнил себе Сергей. – Значит, готов поверить в вампиров. С рациональной точки зрения объяснить происходящее с нами невозможно. Следовательно, нужно ее отбросить. Не удивляться, не паниковать, не считать собеседника сумасшедшим. Попытаться принять существование сверхъестественного как данность. Сделать допущение. А уж потом разобраться, где правда, где ложь».
– Значит, вампиры умеют воздействовать на сознание человека? – переспросил он.
– Еще как! – воскликнул Харитонов. – Могут внушить что угодно, толкнуть на любой поступок, стереть память…
Да, с памятью свидетелей кто-то здорово поработал… Сергей приготовился слушать и задавать вопросы, но хозяин вдруг осекся, а взгляд голубых водянистых глаз сделался недоверчивым. В доме стояла абсолютная тишина, и это почему-то создавало впечатление надежности, защищенности.
– В чем дело, Николай Григорьевич? – полушутя поинтересовался Сергей. – Я же прошел проверку.
– Так это только на вампиризм. – Харитонов потер шрам, пересекавший скулу. – А ведь у них еще имеются и адепты, и слуги, и просто шпионы за интерес.
– Вы мне все еще не доверяете? И как мне доказать, что я не шпион?
– Не нужно. – Хозяин досадливо махнул рукой. – После твоего звонка я навел кое-какие справки. Думаю, ты им не служишь. Ты мне другое скажи: зачем пришел?
– Я же уже сказал…
Тишина сделалась звенящей, напряженной. Харитонов недоверчиво насупил седые брови:
– Вот ты позвонил – и я обрадовался. Думаю, наконец мне кто-то поверил. Хоть кто-то понял: вампиры в городе хозяйничают! А сейчас опомнился: ну с чего бы это вдруг? Сдуру тебе выбалтываю все подряд, откровенничаю. А ты небось меня чокнутым считаешь?
На скулах его набухли желваки, из глубины взгляда поднялась недобрая муть, склеры покрылись красными ниточками проступивших капилляров.
– Считаешь? – хрипло переспросил Харитонов.
– Да нет же! – искренне ответил Сергей. – Или я тоже сумасшедший… Мне нужна ваша помощь.
Николай Григорьевич долго вглядывался в его лицо, потом, тяжело вздохнув, сказал:
– Ладно. Пошли в мой кабинет, поговорим.
И тяжело ступая, будто постарев на добрый десяток лет, принялся подниматься по лестнице на второй этаж.
– Кстати, я не увидел у вас ни икон, ни распятий, – проговорил Сергей. – А говорят, вампиров больше всего отпугивают церковные символы.
– Если я сам на помощь Бога не надеюсь, с какой стати в его силу должны верить вампиры? – грубовато ответил Николай Григорьевич.
Кабинет тоже был обставлен по-спартански. Потертый кожаный диван, хороший компьютер на столе, рядом – груды бумаг, папок, чертежей. Все просто. Внимание привлекало лишь старинное овальное зеркало в человеческий рост, заключенное в резную палисандровую раму.
Света из крохотного оконца было недостаточно. Николай Григорьевич нажал на выключатель, и комнату залил яркий холодный свет люминесцентной лампы.
– Раздевайся. – Харитонов скинул куртку, швырнул ее на диван. Уселся за стол и потребовал: – Рассказывай.
Сергей рассказал. Все, с самого начала. Говорил медленно, останавливаясь на мельчайших подробностях, не торопясь, стараясь не упустить ни одной детали. Николай Григорьевич слушал внимательно, иногда что-то переспрашивал, уточнял. Его взгляд, сделавшийся рассеянным, был устремлен на компьютерный монитор. Время от времени Харитонов щелкал мышью, что-то выводил на экран, читал, кивал, соглашаясь то ли с прочитанным, то ли с рассказом гостя, то ли вообще со своими мыслями. Всякий раз, когда речь заходила об убитых девушках, Николай Григорьевич невольно принимался тереть шрам на лице.
– Вроде бы все…
Сергей замолчал и перевел дыхание. Рассказ получился длинным и утомительным. Но – странное дело – не получив ни сочувствия, ни совета, ни помощи, он уже чувствовал, как полегчало на душе. Оказывается, это очень важно – возможность поделиться с человеком, который верит каждому твоему слову. Не косится подозрительно, не крутит пальцем у виска, не пытается переубедить, не говорит: «Мужик, да у тебя глюки!» Сергей понял, что испытывал Харитонов, которого все вокруг считали сумасшедшим.
– Да мы и вправду не совсем того… – проговорил Николай Григорьевич, словно подслушав мысли собеседника. – Кто с ними столкнулся, тот уже абсолютно нормальным не будет. Еще поэтому нам надо вместе держаться. – Он встал, прошелся по комнате, остановился напротив Сергея. – Ты уж извини, я сверил твой рассказ с информацией, которую на тебя собрал. Может, я еще не полностью сумасшедший, но параноик точно.
– Ничего, я понимаю. – Сергей горько усмехнулся.
Харитонов тихо сказал:
– А пойдем на кухню. Выпьем, помянем девчонок наших…
– Я же за рулем.
– Беседа нам, Серега, предстоит долгая, – крякнул Николай Григорьевич. – Много нужно обсудить. Так что лучше тебе здесь заночевать. Ну а говорить о некоторых вещах всухую сложно…
На кухне было чисто и неуютно, как в операционной. Поблескивал в свете ламп белый кафель, стояли, выстроившись по ранжиру, электроприборы, которыми, чувствовалось, никто не пользовался. В углу серебристым айсбергом высился огромный холодильник. Распахнув его, Харитонов принялся вынимать из просторного нутра нехитрую закуску: колбасную нарезку, консервы, черный хлеб. Крупно напластал соленое, в розоватых прожилках сало, зачерпнул из миски пятерней квашеную капусту, вывалил в тарелку, щедро полил постным маслом. Увенчав стол запотевшей бутылкой, достал из буфета рюмки. Разлил водку:
– Не чокаясь. Помянем Алису твою. И моих – Таню с Юлечкой…
Выпили. Николай Степанович занюхал коркой хлеба, немного посидел, собираясь с мыслями, потом проговорил:
– Смотрю, ты оглядываешься. Думаешь, откуда, мол, у мента в отставке такой домина? Видать, хорошо брал, пока служил… Угадал?
Сергей уклончиво пожал плечами.
– Угадал… – Хозяин снова разлил водку. – Взял я, Серега. Не буду врать. Когда с семьей моей случилось, тогда и взял. А надо было раньше. Может, тогда Танюша с Юлечкой живы бы остались. – Он резко опрокинул рюмку в рот, не морщась, проглотил, захрустел капустой. – История эта давняя. С девяностых тянулась. Ну ты еще тогда малой был, откуда тебе знать… А я уже служил…
