Питерская группа связалась с уцелевшими ростовскими и харьковскими кружками, и началось обсуждение программы новой революционной организации, разработанной Александром Михайловым и Георгием Плехановым. Они подвели итоги хождения в народ и всем оставшимся на свободе народникам передали анкеты с вопросами: какой должна стать пропаганда в народе, как относиться к рабочим станкам, нужно ли вести пропаганду в армии, каковы недостатки народников, могут ли социалистические идеи осуществиться сразу же после народнической революции? Обсуждение шло всю осень 1876 года, и северные пропагандисты договорились с южными бунтарями.
Георгий Плеханов
Пропагандисты хотели рассказать народу о своих идеях нового общества, сделать его грамотным и образованным, способным поддержать их в социалистическом восстании. Они прекрасно понимали, что эта программа на годы и десятилетия. Бунтари утверждали, что народ уже социалист по своему положению и уже готов к социальной революции, потому что давно ненавидит существующий строй. Новая революционная организация должна была объединить все усилия народников, которые признали необходимость единого центра, правда, без его диктата. Основной задачей «Земли и воли» стал насильственный переворот. Народ никогда не примирится с мыслью, что земля может принадлежать кому-нибудь кроме того, который на ней трудится. Это дар Божий, который в конце концов отойдет к народу, живущему на земле исконным обычаем, общиной. Начинать борьбу надо с требования передачи всей земли в пользу общины.
Народ уповает на царя как на защитника, покровителя и источника всех благ. Разбить веру в царя можно, доказав, что он не слышит и не защищает народ, равнодушен к его сынам. Нужно множество ходоков к царю с изложением народных нужд. Их, как обычно, сошлют, вернут под стражей домой или просто арестуют. Народ поймет, что ждать от царя нечего и станет надеяться на свои силы. Чтобы поднять его дух, революционеры должны постоянно жить среди народа. Они должны защищать его права и интересы в волостном суде, где царит подкуп богатого, поднимать значение мирского схода в деревне, поддерживать тяжбы крестьян против жадных помещиков, создавать группы активных, энергичных крестьян вокруг себя.
Никакому восстанию не будет обеспечен успех, если революционеры не будут готовить его в городах, чтобы в определенный момент привести государственный механизм в замешательство. Это даст возможность окрепнуть и разрастись народному восстанию. Необходимо иметь особую группу революционеров, которые с оружием в руках будут защищать честь и достоинство новой партии, кинжалами обуздывать произвол зарвавшихся представителей власти. Эта группа должна дезорганизировать правительство.
Первые сто двадцать народников, еще не называвших себя землевольцами, создавали группы на основе дружбы и доверия. Было решено действовать в земстве, администрации, армии, в городах, в деревнях. Во главе партии встали А. Михайлов, М. Натансон, Г. Плеханов, В. Осинский, М. Попов, А. Аптекман, Н. Морозов, С. Кравчинский, М. Фроленко, Л. Тихомиров, А. Баранников, Ю. Тищенко, Е. Преображенский, В. Трощанский, А. Зунделевич, Л. Буланов, О. Николаев, А. Хотинский, Н. Тютчев, В. Игнатов, чуть позже присоединились С. Перовская, А. Желябов, В. Фигнер, А. Квятковский.
Сергей Кравчинский
Софья Перовская
Андрей Желябов
Александр Михайлов
6 декабря 1876 года землевольцы устроили в центре Петербурга смотр своих сил и это было неслыханно в империи. На площади у Казанского собора собрались около тысячи студентов и почти триста рабочих. С речью о Чернышевском, о бесправии рабочих и политических преследованиях выступил Георгий Плеханов. Вдруг над толпой вылетело большое красное знамя с четкими буквами «Земля и воля». Городовые тут же засвистели, и окружавшая демонстрантов полиция рванулась к знамени. В колоссальной драке в сердце империи демонстранты отбрасывали городовых. Полицейские с дворниками ударили и с другой стороны, и на величественном Невском проспекте у колоннад великолепного Казанского собора развернулось грандиозное побоище с массовыми избиениями. Было взято тридцать человек, включая случайных прохожих. В державе быстро узнали о дикой уличной расправе и быстром и жестоком суде. Общество негодовало не только из-за строгости наказаний, но и из-за полного отсутствия улик. Общеизвестным фактом стало то, что городовые дворники хватали во время разгона демонстрации кого-попало. Общее впечатление от очередного суда с каторгой и ссылкой возбудило стремление многих инакомыслящих вступить в «Землю и волю», партию идеалистов. Не участвовавший в демонстрации студент Боголюбов-Емельянов, после полицейской провокации в участке, был приговорен к пятнадцатилетней каторге. Сообщение об этом для первой революционной газеты «Земля и воля» набирала молодая девушка Вера Засулич.
Вера Засулич
Арон Зунделевич сумел создать тайную типографию партии в обычной квартире дома на Николаевской улице, рядом с Невским проспектом. Социально-революционное обозрение «Земля и воля» стало выходить регулярно и разносилось по империи тиражом в две-три тысячи экземпляров. В квартире постоянно находились четыре наборщика и печатника, почти не выходившие на улицу, чтобы не вызывать вопросов у дворников. Специально купленный за границей типографский станок легко разбирался и прятался по тайникам в четырех комнатах, и дворник, регулярно носивший в квартиру дрова, ничего подозрительного не видел, а значит и не доносил в полицию. Бумагу вносил, а газеты выносил в большом портфеле из квартиры-типографии высокопоставленный чиновник министерства внутренних дел и другие руководители партии, редко посещавшие тайную типографию почти на Невском.
Первый номер газеты «Земля и воля» по почте был разослан всем высшим сановникам империи, во все газеты и журналы, присутственные места, в университеты, на фабрики и заводы, и это вызвало державный шок. Третье отделение рванулось искать тайную типографию, но у него не получилось и не получалось еще два года. Главноуправляющий Третьим отделение верноподданно докладывал Александру II: «Дерзаю доложить, что больше полутора лет безуспешно проводятся розыски подпольной типографии. Охранники не щадят себя, все работают, до самых мелких чиновников, сверх силы». Главный жандарм не мог поймать революционеров и в узком кругу иронически отозвался о плохом качестве газетной бумаги «Земли и воли». Через несколько дней ему домой прислали именную прокламацию, отпечатанную на великолепной и очень дорогой бумаге и надушенную его любимым одеколоном. Над Третьим отделением смеялся весь Петербург, и число землевольцев все росло и росло. Жандармы напряглись, и по доносу арестовали Марка Натансона, чуть ли не ежедневно выступавшего на собраниях рабочих кружков.
Весной 1877 года землевольцы начали активно переезжать в деревни и села, начав с Поволжья. Отделения «Земли и воли» были созданы в Воронежской, Тамбовской, Смоленской, Псковской губерниях. Везде в селах и деревнях открывались акушерские пункты, кузницы, фермы, лавочки, появлялись новые писари и учителя. Землевольцы были поражены состоянием имперских деревень, множеством грязных и истощенных больных, нездоровой и очень скудной пищей. Газета «Земля и воля» спрашивала у державы, жизнь ли это животного или человека, и где же конец этой поистине ужасающей нищеты?
Фигнер
Группа Веры Фигнер работала в Самарской губернии. Помещики, купцы, приказчики, приставы, старосты начали писать на нее доносы, и работать стало неимоверно трудно. По письмам, найденным у арестованной народницы, были установлены адреса самарских просветителей, и группа Фигнер с помощью А. Квятковского чудом успела перебраться в Саратовскую губернию. Фигнер и ее сестра сдали экзамен в саратовской врачебной управе и уехали работать фельдшерами в село Вязьмию Петровского уезда. Их тут же осадили больные крестьяне, сотни которых с утра до вечера толпились у фельдшерского пункта. К Фигнер ехали со всех волостей уезда, и она принимала тысячу больных в месяц. Ее появление в уезде вызвало сенсацию у местного дворянства, спрашивавшего, зачем образованные дочери помещиков хоронят себя в деревне. Уже местные уездные хозяева столкнулись с противодействием приехавших народников, защищавших крестьян от произвола. Сами крестьяне стали говорить, что к ним приехали «новые люди». В уезд полетели доносы от местного дворянства, что приезжие восстанавливали одно сословие против другого. Фигнер и ее сестру, работавших день и ночь, в нигилисты определить сразу не удалось. Предводитель дворянства заявил, что крестьяне должны знать только несколько молитв и уметь перечислить царствующую династию, а за фельдшерицами надо «смотреть в оба». Крестьяне заговорили, что сестры Фигнер приехали в деревню «для души». Они не ели ни мяса, ни белого хлеба, не позволяли себе ничего лишнего и за сэкономленные из двадцатирублевого жалованья деньги смогли открыть школу. Они отказались принимать обычные крестьянские подношения натуральными продуктами, и стали известны всей губернии. В школе они бесплатно учили крестьянских детей, за свои деньги купили учебники, тетради, перья. Это была первая школа в трех волостях Петровского уезда Саратовской области. Учеников в школу привозили за двадцать верст. Учиться хотели и дети и взрослые мужики, просившие учить их грамоте и арифметике. Вскоре молодых дворянок стали называть «наши золотые учительницы». Вечером сестры Фигнер, после работы в аптеке и школе шли в крестьянские избы и читали людям книги Лермонтова, Некрасова, Салтыкова-Щедрина. В избу тут же собиралась вся деревня и их просили читать и читать и читать еще, еще и еще. Сестрам рассказывали крестьянские нужды, надежды, просили придти на сход, чтобы рассказать о несусветном взяточничестве писаря, из разорившихся князей, о мошенничестве приказчика, просили защитить крестьян в волостном суде.
