— Не заперто, — сказала Пенелопа, когда они приблизились к входному люку.
Люк распахнулся сам, как только они оказались в поле чувствительности сенсора корабля, и один за другим они забрались внутрь. Здесь было гораздо просторнее по сравнению с кораблем Черепахи Квази, и, что самое главное, этот корабль был предназначен для людей. В нем, кроме рубки, оказалось еще четыре помещения: хорошо оснащенный камбуз, две спальные каюты и запертый грузовой отсек.
— Система управления мне незнакома, — объявил Черепаха Квази, изучив оснащение рубки. — К тому же, хоть я и говорю на языке Земли, читать я почти не умею.
— Никаких проблем, — сказала Мышка, проходя мимо него в рубку и уверенно усаживаясь в кресло пилота. — У этого компьютера модуль Горшена Бломберга. Нам только надо сказать, чего мы хотим, а он сам все сделает. — Она повернулась к своим спутникам. — Пристегнитесь.
Меньше чем через минуту они взлетели, а еще через десять минут корабельный компьютер объявил, что готов покинуть орбиту и перейти на сверхсветовую скорость.
— Время решать, — сказала Мышка. — Мне надо указать направление навигационному компьютеру.
— Прорицательница? — спросил Черепаха Квази, поворачиваясь к Пенелопе и ожидая ее решения.
— Я не знаю, как он называется, — сказала Пенелопа.
Мышка вывела на экран компьютера голографическое изображение Внутренней Границы.
— Так, — объявила она. — Вот это Летнее Злато, вот это МакКаллистер, а вон там Последний Шанс.
Девочка долго изучала изображение, наконец она протянула руку и ткнула пальцем в одинокую звезду.
— Сюда, — сказала она.
Мышка быстро ввела в навигационный компьютер команду лечь на необходимый курс и выдать описание звезды.
— Куда мы направляемся? — спросил Черепаха Квази.
— Звезда называется Лучник 26, — ответила Мышка.
— Любопытное название.
Мышка сощурилась, вглядываясь в текст.
— Это была двадцать шестая звездная система, описанная пионером Мильтоном Лучником три тысячи двести лет назад. Третья из пяти планет была колонизована в двести восемьдесят восьмом году галактической эры и сначала называлась Ван дер Гельт III, по имени человека, который финансировал экспедицию.
— Сначала? — спросил Черепаха Квази. — Значит, название изменилось?
Мышка кивнула.
— Все жители колонии были вырезаны маньяком по имени Конрад Бланд в триста сорок первом году галактической эры, с тех пор она носит нынешнее название: Гавань Смерти.
— Проживает ли кто-нибудь там в настоящее время? — спросил Черепаха.
— Посмотрим, — сказала Мышка, возвращаясь к тексту. — Она оставалась покинутой в течение трех тысячелетий, но сейчас там пара сотен фермеров и небольшая религиозная секта, которая пытается построить свою собственную Утопию, по образу и подобию сельскохозяйственной коммуны тех времен, когда человечество еще жило на Земле. Я так поняла, что сама по себе планета довольно живописна, и большинство домов спроектировано в викторианском стиле Старой Земли. В тексте нет упоминания о центральном городе, но я полагаю, что должен быть, — Гавань Смерти находится так далеко от основных маршрутов, что картографы просто не в курсе последних событий.
У Черепахи Квази не было больше вопросов, так что Мышка переключила компьютер и, поднявшись из кресла, направилась к запертому отсеку.
— А теперь пора точно узнать, что за контрабанда у нас на борту, — сказала она.
Иножитель не выказал желания помочь, но Пенелопа с детским любопытством последовала за ней к двери отсека.
Мышка приказала компьютеру отпереть дверь. Тот попросил ввести пароль.
— Черт побери! — пробормотала Мышка. — Придется взламывать.
Она огляделась в поисках инструментов, нашла небольшой набор и провела следующие два часа, возясь с механизмом замка, и все это время горько сожалела о том, что Мерлин, для которого ни один замок не представлял препятствия, присоединился к оппозиции.
Наконец, когда она уже была почти готова признать себя побежденной, послышалось тихое попискивание, и дверца скользнула внутрь переборки. Мышка пригнулась и вошла в довольно низкий грузовой отсек.
— Ну и что вы на это скажете! — воскликнула она через минуту. — Четыре мешка семян альфанеллы.
— Что такое семена альфанеллы? — спросила Пенелопа.
— Галлюциногенный наркотик. Запрещены законом по всей Республике и практически на всех планетах Границы.
— Какой, ты сказала, наркотик?
— Галлюциногенный, — повторила Мышка. — Когда жуешь семечко, то впадаешь в транс и видишь всякие причудливые картинки. Чаще всего такой эксперимент кончается смертью… но если выживаешь в первый раз, то всю оставшуюся жизнь не сможешь без этих семян жить. Можешь забыть о еде, перестать спать; все, чем ты занимаешься, — это ищешь еще семян.
— Зачем кому-то может вообще понадобиться их жевать?
Мышка пожала плечами.
— Новые, неизведанные ощущения, — сказала она без особой убежденности. — Не спрашивай меня, я никогда не понимала тех, кто жует эти семена. — Она нежно похлопала мешки по пузатым бокам, потом вышла из отсека. — Кто бы мог подумать? Семена альфанеллы!
— Какая разница? — спросил Черепаха Квази. — Никто из нас не собирается отведать их.
— В случае, если это ускользнуло от вашего внимания, — заметила она, — так я вам напомню, что нас нельзя назвать купающимися в деньгах. У меня после Каллиопы осталось примерно две тысячи пятьсот кредиток, у вас наверняка еще меньше.
— Это правда, — признал иножитель.
— Ну и вот. Каждый из этих мешков стоит несколько сот тысяч кредиток. Что вы на это скажете?
— На это скажу: оставьте их там, где они находятся, — ответил Черепаха Квази. — Они погубят каждого, к кому попадут.
— По моему личному убеждению, — пожала плечами Мышка, — если кто-то достаточно глуп, чтобы жевать эти семена, то он заслуживает всего, что с ним может произойти.
— Давайте спросим Прорицательницу.
— Это несправедливо, — горячо возразила Мышка. — Если она скажет нет, то мы застрянем на чужой планете без денег, а за нами по пятам придет дюжина убийц, а если Она скажет да, то мы таким образом сделаем из нее соучастницу торговли наркотиками. Ни одному ребенку нельзя позволять принимать подобное решение.
— Она Прорицательница, — ответил Черепаха Квази. — Она сделает правильный выбор.
Он выжидающе посмотрел на девочку.
— Нам надо оставить семена альфанеллы там, где мы, их нашли, — без колебаний высказалась Пенелопа.
— Но у нас едва хватит денег на несколько дней на Гавани Смерти, — сказала Мышка.
— Они нам не понадобятся.
— Ну а как насчет того времени, когда мы оттуда улетим? — настаивала Мышка. — Тогда уж нам точно понадобятся деньги.
— Мы не будем улетать с Гавани Смерти.
— Но за нами все еще гонятся.
— Я знаю.
— Но зачем же?.. — начала Мышка.
— Затем, что пришло время прекратить убегать.
Это не был город, торговый центр планеты, по крайней мере в представлении Мышки. Это была просто кучка зданий: ресторан, универсальный магазин, магазин сельскохозяйственной техники, склад семян, церковь и двухэтажная гостиница.
Там не было даже улицы, всего лишь грунтовая дорога, проходившая мимо домов, настолько покрытая выбоинами и рытвинами, что те немногие машины, которые попадались на глаза, предпочитали объезжать ее за три метра.
— Ну и местечко для сражения с двумя дюжинами головорезов, — бормотала Мышка по пути в город.
— Вы должны доверять суждениям Прорицательницы, — заметил безмятежно Черепаха Квази.
— Пусть первые пять кораблей с преследователями разобьются, и я буду доверять им с большей уверенностью, — едко проговорила Мышка.
ГЛАВА 28
Они миновали поля пшеницы и сахарной свеклы и наконец подошли к тому, что считалось здесь городом.
— Что мы будем делать теперь, Прорицательница? — спросил Черепаха Квази, не замечая любопытных взглядов, которые бросали на него люди.
— Теперь мы будем ждать, — ответила Пенелопа.
— Прямо здесь? — удивилась Мышка.
— Нет, — ответила Пенелопа. — Они прибудут сюда не сразу.
— Хорошо, — сказала Мышка. — Тогда надо снять комнату. Мне не помешал бы душ.
— Мне тоже, — ответила Пенелопа. Потом она задумчиво оглядела куклу. — И Марианна вся в пыли.
Мышка направилась к гостинице и вошла в дверь. Гостиница сильно походила на фермерский дом древнего прошлого Земли — вся деревянная, на полу вместо коврового покрытия лежали дешевые половики. Мебель была крепко сбита и казалась удобной, но изящной ее назвать было нельзя, и, несмотря на стоявшие кое-где букеты цветов, воздух был какой-то затхлый.
Под ее ногой заскрипела половица, когда она подошла к стойке администратора, представлявшей собой просто деревянный стол, за которым сидел тощий, изможденный старик.
