и хочу, чтобы он вышел из-под контроля.
— А что потом? Ты что, хочешь, чтобы они выключили симуляцию? Чтобы мы все разом перестали существовать?
Рукой ты инстинктивно ощупываешь шею, чтобы убедиться. Но, конечно же, ты ничего не ощущаешь.
— Мы не перестанем существовать. Мы проснемся!
— А если нет?
— Я знаю. Я чувствую.
— Почему тогда тебе просто не проснуться и не встать из своего гроба?
— Не получается. Только они могут разбудить меня. Чтобы не отключать симуляцию, они должны ликвидировать помеху. Я и есть помеха.
— А другие? Они тоже были помехами?
— В некотором роде да.
— Но если они их разбудили, то почему не будят тебя?
— Они их не разбудили.
— Нет? Я… я думала, их удалили.
Ты всхлипываешь.
— Я их разбудил.
Некоторое время она молчала.
— Ты их убил?
— Не по-настоящему!
— О, боже!
— Мина, я…
Она замолчала. Все твои попытки разговорить ее разбиваются о стену. У тебя нет таланта общения с женщинами. Было ошибкой притащить ее сюда. Нужно было ликвидировать ее, как остальных. Тогда она, по крайней мере, была бы свободна.
Знать бы наверняка, что они точно проснулись!
Сомнения тебе не помогут. Что было, то прошло. Нужно действовать. Дверь заперта, но у тебя же есть пистолет. Ты вытаскиваешь его, на вытянутой руке направляешь на замок и стреляешь. Раздается оглушительный хлопок. Тебя пронзает жгучая боль. Ты кричишь. Осколок металла рассек тебе тыльную сторону ладони. Другой осколок вонзился в бедро. Часть обшивки двери отлетела. Пахнет гарью. Пуля отскочила и оставила большую вмятину в пористом бетоне на правой стене, совсем рядом со стулом, с которого ты только что поднялся. Тебе, можно сказать, повезло, что ты отделался царапинами. Дверь искорежена, но по-прежнему не открывается.
— Что ты творишь?
Ты игнорируешь ее. Ты осторожно вытаскиваешь металлический треугольник из своего бедра. Крови не так много. Ты перевязываешь рану, как тебя учили. Затем обрабатываешь порез на руке. Все эти повреждения несерьезны, но стрелять в дверь — точно плохая идея.
Ты оглядываешься вокруг. Папа всегда держал тут ящик с инструментами, но ты его убрал отсюда перед тем, как привести сюда Мину. И нет ничего подходящего в качестве орудия для снятия двери с петель. Ты вспоминаешь о складном ножике. Некоторое время ковыряешь им в искореженном замке. Но в итоге лишь отламываешь ручку.
Наконец-то тебе на ум приходит дельная мысль. Ты опрокидываешь старый деревянный стол и дергаешь одну из ножек до тех пор, пока она не отламывается. Теперь, используя ее как молоток, а отвертку в ножике — как долото, ты методично выбиваешь поврежденный замок. В итоге он поддается.
Когда ты уже практически снял его, дверь с грохотом раскрывается и ударяет тебя в лицо. Перед твоими глазами мелькают искры. Ты отлетаешь назад. Мина врывается в комнату, чтобы наброситься на тебя, но ты успеваешь направить на нее пистолет. Она пугается и делает шаг в сторону.
— Пожалуйста… Пожалуйста, не убивай меня! — умоляет она.
Так-то лучше. Ты поднимаешься на ноги, присматриваешься к ней, как к опасному, готовому к броску животному. Пару мгновений собираешься с мыслями, как поступить дальше. Наконец решаешься. Ставишь стул по центру комнаты, спинкой к двери. Делаешь шаг в сторону и указываешь пистолетом на стул.
— Сядь!
Она повинуется.
Ты берешь из аптечки банку давно просроченного антисептического порошка и посыпаешь им вокруг стула, пока банка не опустеет. Теперь пол в радиусе двух метров покрыт мелким белым порошком. Она смотрит на тебя вопросительно, однако ничего не говорит.
— Сейчас я пойду наверх. А ты сиди здесь. Если ты хотя бы голову повернешь мне вслед, я тебя пристрелю. Если я увижу следы на порошке, когда вернусь, то, опять же, пристрелю тебя. Поняла?
Она кивает. Слезы бегут по ее щекам. Тебе ее жалко. Но ты не можешь позволить себе сострадание. Ты идешь наверх. На лестнице останавливаешься и прислушиваешься. Через прикрытую дверь со сломанным замком ты слышишь, как она рыдает. Ты набираешь комбинацию и открываешь верхнюю дверь. То, что тебе нужно, стоит в кухонном шкафчике, под мойкой. Ты быстро спускаешься вниз. Она сидит на месте, спиной к тебе. Хорошая девочка.
— Не бойся, — произносишь ты и прижимаешь к ее лицу тряпку с хлороформом.
Сдавленный вопль, короткая судорога — и вот уже она обмякла. Ты гонишь прочь жалость. Выступивший против творца не должен колебаться.
Глава 34
Айзенберг позвонил в дверь респектабельного коттеджа в гамбургском квартале Мариенталь. Спустя минуту дверь открыла привлекательная женщина лет сорока со светлыми волосами до плеч.
— Слушаю вас?
Он показал ей служебное удостоверение.
— Я главный комиссар Айзенберг из Берлинского управления уголовной полиции. Это — мои коллеги Варнхольт и доктор Морани. Мы хотели бы поговорить с Оле Карлсбергом.
— Что-то случилось?
— Нет. Мы хотели бы взять у него показания.
Во взгляде женщины вспыхнуло любопытство.
— Показания? Неужели он впутался в какое-то преступление?
— Об этом мы хотели бы поговорить с ним лично.
Она немного расстроилась.
— Проходите, пожалуйста.
Хозяйка привела непрошеных гостей в шикарную гостиную, которая из-за обилия книжных шкафов больше напоминала библиотеку.
— Садитесь, пожалуйста. Я сейчас приведу супруга.
Она исчезла и быстро вернулась в сопровождении близкого себе по возрасту мужчины, самой броской чертой которого был большой нос. Его рукопожатие оказалось приятно крепким.
— Жена сказала, что вы из полиции. Вот так сюрприз!
Айзенберг представился и представил своих коллег.
— Стало быть, вы специально приехали из Берлина, чтобы поговорить со мной? — спросил Карлсберг. — Разве нельзя было поговорить по телефону? Или я подозреваемый?
— Пока что вы просто свидетель, — сказал Айзенберг. — Вы действительно часто играете в «Мир магии»?
— Да. А откуда вам это известно?
— Мы разговаривали со Snowdrift, — вступил в разговор Варнхольт. — Они сказали нам, что вы — Груб Крадонх.
— Да, но я не понимаю, почему это интересует полицию.
Его жена принесла поднос и поставила на журнальный столик чашки, стаканы, кофейник и бутылку минеральной воды.
— Пожалуйста, угощайтесь.
— За прошедшие несколько недель пропали без вести пять человек, — объяснил Айзенберг после того, как женщина ушла. — Все они играли в «Мир магии». У нас есть основания полагать, что их исчезновение связано с игрой. Поэтому мы отследили, с кем пропавшие контактировали в ней. Есть только два человека, с которыми все пятеро были знакомы. И вы — один из них.
— В этом нет ничего удивительного. Как вам уже, наверное, известно, я играю за хозяина таверны и принимаю там уйму народа.
— Может быть, вы сможете вспомнить этих пятерых? — спросил Варнхольт. — Железный Зуб, Филиппакса,
